Ужас накатывал ледяной волной, давил, "хватал" за резко пересохшее горло болтающихся в дюралевой западне обстреливаемого из пушек и пулеметов транспортника, десантников. Давил даже не страх смерти, с мыслью о ней видавшие виды, бывалые вояки свыклись уже давно. Давило именно это чувство собственной беспомощности. Одно дело в бою, когда стреляют в тебя, и ты стреляешь в ответ, под бомбежкой и артобстрелом, когда можешь прижаться к такой спасительной и надежной земле, зарыться в нее, спрятаться, хоть немного увеличивая свои шансы на спасение. Совсем другое, когда становишься беззащитной, безответной мишенью с полным ощущением того, что вот - вот жизнь твоя оборвется, и ты не в силах хоть что-то изменить.
Нет, паники и метаний по салону с криками: "мы все умрем", естественно не было, но чувства обуревающие бойцов ясно читались на их бледных физиономиях.
Болтанка закончилась также внезапно, как и началась. Из кабины пилотов выглянул один из летчиков, поманил к себе Малышева начал что-то горячо объяснять. Капитан внимательно выслушал, понимающе кивнул, обернулся к своим подчиненным.
- Готовьте к сбросу груз. И сами готовьтесь. Прыгать будем. Кузьмин предупреди своих орлов. До цели еще километров тридцать-сорок. Летуны нас выбросят и будут пытаться дотянуть машину до своих. Так, что дальше нам придется ножками. Надо же было этому "мессеру" залетному за нами увязаться. Пока удалось от него оторваться, уйти в облака, но скоро другие нагрянут - Егор открыл клапан планшетки, показал карту - смотрите. Сбор группы вот здесь в лесочке западнее ... . Всем ясно?
- Ясно.
- Карасев, Вахрамеев идете первыми. Потом ты лейтенант со своими бойцами сбрасываете груз и прыгаете, я замыкающий. Вопросы есть? Вопросов нет. Ну, тогда вперед.
Самолет ощутимо накренился, закладывая круг, медлить было нельзя. Борттехник открыл дверь и шагнул в сторону, приглашающее махнув рукой. В затемнённое пространство салона ворвался плотный поток забортного воздуха и ранее приглушённый дюралевой обшивкой рёв моторов самолёта. Андрей потуже затянул под подбородком ремешок шлемофона, повернулся к зияющему чернотой проему и сделав шаг провалился в бездну ночного неба.
Прыгал он первым, а потому уже не мог видеть, как вытолкнув за "торпеды" грузовых мешков, остальные десантники с менее чем секундным интервалом стали покидать борт.
В лицо мощно ударил ледяной ветер, заставил захлебнуться, жадно хватать открытым ртом обжигающий воздух. Судорожно сжатая рука, кажется сама, непроизвольно рванула "кольцо". Над головой знакомо хлопнул раскрывающийся купол парашюта, рванув тело вверх. Черная тень земли медленно закачалась под ногами, а порыв ветра подхватил и потащил в сторону серой, щетинящейся голыми ветвями деревьев, стены леса.
Карасев судорожно задергался, пытаясь, управляя стропами, изменить направление полета, но получилось у него довольно слабо. Под ногами захрустело ломаемое дерево, затрещал, уцепившись за острый сук, шелк купола и он, беспомощно раскачиваясь, повис межу небом и землей.
Расстегнул клапана шлемофона, внимательно прислушался. Тишина. Только ветер шумит в ветвях, скрипят натянутые стропы и где-то вверху гудят моторы самолета, очевидно заходящего на новый круг над местом высадки. Расстояние до земли, насколько можно определить в почти кромешной темноте, метра два с половиной - три. В принципе вполне приемлемо. Можно конечно просто обрезать стропы. Но потом все равно придется лезть обратно, снимать парашют.
Приняв решение, Андрей принялся раскачиваться, пытаясь дотянуться до топорщащегося обломанными сучьями и шершавой корой, древесного ствола. Благо, расстояние до него было чуть дальше чем длинна вытянутой руки. Со второй попытки маневр почти удался, но в последний момент ветка над головой, предательски хрустнула и Карасевская тушка шумно сверзилась вниз. Успел сгруппироваться, да и прелые листья смягчили падение, но все равно "приложился" о землю довольно ощутимо. Сверху накрыло зашуршавшим куполом. Почти две минуты ушло на то, чтобы выпутаться из-под плотно облепившего, сковавшего движения, влажного шелка, расстегнуть и сбросить с плеч ремни парашютного ранца. Наконец, выбрался. Вновь прислушался, вдруг показалось, что к привычному уже шуму ветра добавился легкий шорох сухих листьев. Нет, точно не показалось. Лейтенант упал на землю, откатился в сторону, взводя затвор автомата, и притих, затаившись, напряженно всматриваясь в темноту.
Откуда-то слева мелькнула серая тень. Человек настороженно застыл, прислушиваясь, наклонился, разглядывая лежащий на земле парашют. Затем разогнулся и хорошо знакомым Вахрамеевским голосом негромко, с издевочкой, поинтересовался: "ну, и долго ты там под кочкой разлеживаться собрался?"
- Пока не надоест - буркнул Карасев, поднимаясь на ноги и вешая на шею оружие.
- Давай, собирай манатки, да пойдем наших встречать. Вон, спускаются. Чертов ветер, растаскивает в разные стороны, долго собирать будем.
- Куда идти-то? Темень хоть глаз выколи.
- Вон гляди?
В густой черноте неба действительно белели пару десятков светлых пятен неторопливо опускающихся куполов. Вот в сторону предположительного приземления ближайших из них и двинулись контрразведчики.
Впрочем, легко сказать: "двинулись". Не великое удовольствие продираться в потемках через лесные завалы и буреломы, таща за плечами двадцатикилограммовый ранец с парашютом, на груди туго набитый и тоже довольно увесистый вещмешок, оружие, подсумки с запасными магазинами и гранатами. А тут еще чуть ли не на головы с громким шуршанием и треском ломаемых веток шмякнулся тюк с грузом. Пришлось подбирать и его.
К счастью примерно через полкилометра на небольшой полянке наткнулись на лейтенанта Кузьмина и троих его бойцов, споро и деловито сворачивающихся и готовящихся к выходу.
На поиски остальных членов группы и сбор груза затратили весь остаток ночи. Только с рассветом небольшой отряд, соблюдая все меры предосторожности, выступил к месту встречи с партизанами.
Глава 5
- Бьется в тесной печурке огонь. На поленьях смола, как слеза... - некстати всплыли в памяти Карасева слова известной песни. Окружающая обстановка действительно навевала бы романтические настроения, если бы не серьезный и тяжелый разговор происходивший в небольшой землянке на опушке леса.
В железном чреве склепанной из пустой бочки "буржуйке" бьются, гудят и уютно потрескивает рыжие языки пламени. От бревенчатых стен пахнет сыростью и смолой. Неяркий свет "летучей мыши" неохотно озаряет худое, немного усталое лицо человека, сидящего напротив. Человек этот, начальник особого отдела партизанского отряда, старший лейтенант Вакулинчук.
- Откуда могла произойти утечка информации, пытались проанализировать? - Малышев всей своей массивной фигурой навис над особистом.
- Ты, капитан совсем-то уж за идиота меня не считай - Вакулинчук, положил жилистые кулаки на сколоченную из крышек патронных ящиков, столешницу, смерил контрразведчика злым взглядом - о времени и месте высадки до последнего момента знало только командование отряда. Люди все надежные, проверенные...
- И тем не менее, на месте высадки нас ждала засада - жестко оборвал его Егор - а где гарантии, что противник не располагает информацией о целях и задачах группы?
- О задачах вашей группы не знаю даже я - угрюмо возразил партизан - если это действительно так, значит "крота" надо искать на самом верху. Ты можешь исключить такую вероятность?
- Это исключено - коротко отрезал Малышев.
- Ну, значит надо исходить из того, что о вас фрицы ничего не известно, а сама засада, скорее всего случайность.
- Может известно, а может не известно, может случайность, а может не случайность, как в карты играем - усмехнулся молчавший до сих пор Вахрамеев - знать бы прикуп...
Недовольство старшего группы вполне можно было понять. Атаковавший транспортник случайный "мессер" действительно оказал немцам медвежью услугу, заставив десантников высадиться за несколько десятков километров от назначенной точки. Да, пришлось выдержать марш - бросок на несколько десятков километров, и потом еще трое суток скитаться по окрестностям в поисках базы, пока не наткнулись на партизанский секрет. Но зато удалось избежать оставленной немцами засады, в которую попали вышедшие встречать парашютистов и груз с "большой земли" ковпаковцы. Как говориться не было счастья, да несчастье помогло. К тому же погоня за партизанскими разведчиками отвлекла ягдкоманду от реального места высадки группы.
- Ладно, об этом потом договорим - наконец оборвал дискуссию капитан - теперь о деле. Нас здесь должны были встречать?
- Сейчас организую - кивнул особист, и пригнувшись, чтобы не зацепить головой низкую притолоку вышел на улицу.
Минут через десять входная дверь скрипнула, на пороге появилась девочка лет пятнадцати в черном, длинной чуть ниже колен, пальто, сильно поношенных, но еще довольно крепких солдатских ботинках, выглядевших громоздко на тонких ногах, и сером, шерстяном платке.
- Здравствуйте.
- Тебе чего, ребенок? - недовольно поинтересовался Вахрамеев.
- Погоди - жестом остановил товарища Малышев, и критически оглядев вошедшую, негромко спросил - как поживает тетка Ганна?
- Третьего дня прихворнула, но все обошлось - ничуть не смутившись ответила девчушка и обернувшись к Сергею обижено добавила - тильки я не ребенок. И между прочим, комсомолка!
- Фьють - негромко присвистнул старший лейтенант и разведя руками примиряюще улыбнулся - ну извините, товарищ комсомолка, не признал.
- Присаживайся - махнул рукой Малышев - зачем мы здесь, знаешь?
- Ни - отрицательно мотнула головой связная - тильки Седой велел що як вы объявитесь, срочно с ним связаться.
- Кто это, Седой?
- Не знаю. Я всегда информацию для него в тайнике оставляла. А сама его никогда и не бачила.
- Хорошо - кивнул Егор - тогда слушай боевой приказ. Сегодня отнесешь весточку для Седого, сообщишь о нашем прибытии, пусть назначит время и место. Все поняла?