Мы должны были провести день, чтобы адаптироваться к высокогорью в Лхасе, поселились в гостиницу и долго капризничали, выбирая номер, ведь жене предстояло провести в нем две недели в ожидании нашего возвращения. Проблема в том, что в лучшем отеле Лхасы практически никто не говорит на английском языке. С французским дело обстояло не лучше. Ну а по-китайски не говорили мы. Я давно заметил, что в таких ситуациях надо говорить просто на родном уверенном языке, сопровождая слова жестами: тогда понимание происходит на уровне интонаций. (У меня все собаки отлично понимают команду «Идите на…!», хотя до этого на все увещевания отойти от стола лишь помахивали хвостами.)
Нам повезло и с машиной, и с сопровождающим. Машина оказалась просторным «Ленд Крузером», а сопровождающий хорошо говорил по-английски – лучше всех, кого я когда-либо встречал на Тибете. Позже он признался, что нелегально пробирается по горам в Индию на заработки, там языку и научился (паспортов на руках у тибетцев нет, только удостоверения личности). А вот водитель не говорил даже и по-китайски, только тибетский язык. Интересно, что оплатить гида нам пришлось и для оставшейся в Лхасе жены, хотя она совершенно в нем не нуждалась. По китайским правилам, любой иностранец на территории Тибета должен иметь сопровождающего. Не то чтобы он с тобой все время ходит, но он есть.
Я ожидал по пути увидеть живописные горные вершины, ледники, ну – такой знакомый и любимый «швейцарский» набор пейзажей. Все оказалось не так. Средняя высота Тибета – около 4 тысяч метров. Поэтому, когда на гору высотой 4,5 километра ты смотришь с высоты 4 километра, то перед тобой не такая уж и большая сопка – высотой 500 метров… Причем абсолютно безжизненная: про деревья и кусты я уже и не говорю – травы нет! Просто камни разных размеров – от щебенки до довольно крупных. Не растет практически ничего на такой высоте. С заснеженными вершинами тоже вышла незадача: ледники почему-то начинаются от 5,5 км, таких вершин не так и много вокруг. Такие суровые пустынные пейзажи изначально настраивали на то, что легко не будет. Это, кстати, стало ясно уже в первую ночевку. Я много читал про горную болезнь, про кислородное голодание, отек мозга и легких, про сухость и пониженное атмосферное давление. Помимо этого, у меня был определенный опыт путешествий на высоте 3–3,5 тыс. м в Южной Америке, и мне знакомо чувство нехватки воздуха при нагрузке, и особенно по ночам. Так вот, как выяснилось, что 3 тысячи и 4 тысячи метров над уровнем моря – далеко не одно и то же! Особенно тяжело ночью (оказывается, это вообще характерно для горной болезни). Начинает сниться, что тебя завалило в пещере, или тебя вешают, или ты тонешь (перечисляю свои сны). Просыпаешься в ужасе и понимаешь, что вздохнуть ты не можешь! Несколько судорожных бесполезных попыток вздохнуть только усиливают панику, но вот наконец вдох удался – и ты глубоко дышишь, пытаясь успокоиться… Потом начинаешь проваливаться в сон опять – и опять просыпаешься от удушья и невозможности вдохнуть воздух! И так постоянно из ночи в ночь, и это очень сильно выматывает. Рекомендованные таблетки – мочегонное «Диакарб» и знаменитая «Виагра» – помогают не очень.
___________________________________ Заметки на полях
«Виагра» изначально разрабатывалась как лекарство для понижения давления. Уже на стадии клинических испытаний выявилось положительное влияние препарата на эректильную функцию у мужчин. Помимо этого, «Виагра» обладает свойством расширять легочную артерию, что отвело ей место в лечении легочной гипертензии и горной болезни.
Днем в покое нехватка воздуха особо не чувствуется, однако чуть ускоришь шаг или дорога совсем, казалось бы, незаметно пойдет в гору – тут же одолевает сердцебиение и начинаешь ловить воздух, как рыба, вытащенная из воды. Всю дорогу до Кайласа думал: а как же я смогу ходить на высоте 5600, если на четырех тысячах загибаюсь на ровном месте?! У сына – еще хуже: сильнейшая и упорная головная боль. Довольно нехороший симптом, говорящий о начинающемся отеке мозга. У меня на этот случай был припасен дексаметазон – препарат из группы стероидных гормонов, но много его не дашь из-за потенциальной тяжести побочных явлений. Успокаивало только то, что до похода по горам нам еще ехать и ехать: казалось, что должны успеть адаптироваться. (На самом деле адаптация требует значительно большего времени – 2–3 недель.)
Дорога оказалась бы совсем утомительной и однообразной, если бы сопровождающий не завозил нас в некоторые монастыри, иногда даже и лежащие несколько в стороне. Буддийские монастыри на Тибете вызывают смешанные чувства. Религия для тибетца – это все! Он не просто верит в какие-то постулаты: у него вся жизнь подчинена заложенным в нем представлениям о мире. Поэтому и монастырей на Тибете множество – от больших комплексов до совсем мелких. Это при том, что значительная часть их была уничтожена во время «культурной революции».
___________________________________ Заметки на полях
Никогда не понимал, как можно быстро разрушить в считаные часы или дни большие каменные здания практически голыми руками! Ведь в труднодоступных горных районах Тибета никакой техники не было, еле заметные сегодня остатки монастырей находятся порой на таких крутых склонах, что непонятно, как туда вообще забирались люди! А Европа?
В Средние века феодалам, впавшим в немилость короля, рубили головы, а родовые замки сносили до основания! Это не достаточно хлипкие стены тибетских монастырей – мощные крепости невероятных размеров! Достаточно посмотреть на замок в Пьерфонде (Франция): сегодня его полностью восстановили, но он столетия стоял разрушенный по приказу Людовика XIII (кстати, напротив, на другом берегу озера – изящное шато, «принадлежавшее» Портосу. Конечно, литературному, из «Трех мушкетеров», а не его реальному прототипу – Исааку Портосу, гвардейцу и сослуживцу Шарля де Бааса Д’Артаньяна). Или на картины Бастилии: ее разрушили в рекордные сроки, а ведь стены этой крепости-тюрьмы были рассчитаны, чтобы выдерживать многочасовой огонь артиллерии! Хотя там сработала коммерческая жилка французов: камни Бастилии быстренько выкупил у города за бесценок один торговец стройматериалами и потом перепродал. В частности, из этих камней построен один из знаменитых мостов Парижа, соединяющий Площадь Согласия с левым берегом Сены. А на месте Бастилии сейчас расположена одноименная площадь с круговым движением, и только линии, выложенные на брусчатке по периметру бывшей крепости, напоминают, что она здесь была!
Тибетские монастыри не имеют того монументального вида, как католические или православные. Немножко неровные, немножко наивные, даже большое количество золота не делает их торжественными (золота и других полезных ископаемых в Тибетских горах, таких скудных с виду, много). Приземистые по нашим понятиям, выкрашенные, как правило, в бурый цвет, с небольшими темными окнами (зимой тут за минус сорок, тепло берегут!). Я бы сказал, что они более «домашние», чем культовые сооружения в других странах, но нет, не скажу! Даже в малолюдном монастыре, когда идешь по двору, тебя охватывает какое-то настороженное настроение. Ощущение чего-то инородного. А уж когда заходишь внутрь! Откидываем тяжелую портьеру, загораживающую проход, – и попадаем в иной мир. Тяжкий запах горящих свечей и фитилей, плавающих в расплавленном жире яка, вековой горькой пыли, смешанный с благовониями модных и у нас палочек, дымящихся в специальных вазочках. Чужие лики статуй, обычно гигантского размера, смотрят на тебя в упор неживыми глазами, но при этом почему-то ты кожей чувствуешь этот взгляд! Освещение скудное, игра теней оживляет статуи – и становится немного не по себе. Однако буквально сразу ты отдаешь себе отчет в «невраждебности» этого мира (именно мира; все, что осталось там – за входной шторой, – тут не существует!). Чужой, настораживающий первые секунды, но явно не опасный. И даже наоборот: ты начинаешь невольно верить в могущество этих статуй и изображений, в силу этого места и начинаешь просить, шептать свои сокровенные желания. Я во всех монастырях и постоянно за дни похода вокруг Кайласа повторял: «Здоровья мне и близким мне людям, в первую очередь маме, удачи и ума моим детям, мира во всем мире и чтобы у нас не было войны!» Я с детства, когда загадывал желание, обязательно загадывал про «мир во всем мире». Понимал, что личное благополучие моментально разобьется вдребезги при всеобщей беде! Даже когда мечтал о волшебной палочке и трех желаниях, одно отводил на «миру – мир!»
___________________________________ Заметки на полях
Самое мое любимое место в «Пикнике на обочине» братьев Стругацких – это совершенно непредсказуемая концовка истории, когда Сталкер повел мажора-сына одного из разбогатевших на перекупке вынесенного из Зоны барыг к «золотому шару», который, по легенде, исполнял все желания. Главное было – до него дойти. Сталкер (Рэдрик) и не рассчитывал довести того живым, но ему нужен был кто-то, кто пойдет впереди и протопчет тропу, наверняка при этом погибнув сам. Ну а мажора ему было совсем и не жалко – богатый капризный сынок «нового русского», как сказали бы теперь. Вот отрывок:
«Артур вскочил, раздернул все молнии на своей куртке, сорвал ее с себя и с размаху швырнул под ноги, подняв клуб белой пыли. Он что-то кричал, гримасничая и размахивая руками, а потом заложил руки за спину и, приплясывая, выделывая ногами замысловатые па, вприпрыжку двинулся вниз по спуску. Он больше не глядел на Рэдри-ка, он забыл о Рэдрике – он забыл обо всем: он шел выполнять свои желания, маленькие сокровенные желания краснеющего колледжера, мальчишки, который никогда в жизни не видел никаких денег, кроме так называемых карманных, молокососа, которого нещадно пороли, если по возвращении домой от него хоть чуть-чуть пахло спиртным, из которого растили известного адвоката, а в перспективе – министра, а в самой далекой перспективе, сами понимаете, – президента… Рэдрик, прищурив воспаленные глаза от слепящего света, молча смотрел ему вслед. Он был холоден и спокоен; он знал, что сейчас произойдет, и он знал, что не будет смотреть на это, но пока смотреть было можно, и он смотрел, ничего особенного не ощущая, разве что где-то глубоко-глубоко внутри заворочался вдруг беспокойно некий червячок и завертел колючей головкой.