Он подвинулся, освобождая ей место, и откинул простыню.
— Иди сюда скорей. Водичка отличная, — шутливо произнес он.
Она улыбнулась, но не двинулась с места, а в ее глазах застыла печаль. В голове у Дэвида зазвенел сигнал тревоги. Ему было знакомо это выражение — он видел его на лице Сьюзен. Только тогда, со Сьюзен, он втайне почувствовал облегчение. Сейчас же, с Джейси, внутри все сжалось.
Он взял ее за руку, надеясь, что ошибается.
— В чем проблема? — Он постарался придать голосу легкомысленное звучание. — Мы превысили твою квоту?
Она поджала губы, и у него мелькнула мысль, что легкомысленный тон — не самый удачный выбор.
— Я не могу больше. — Она встала и обеими руками взлохматила волосы, так что они встали дыбом. — Я думала, что смогу, и мне нравится заниматься с тобой любовью, действительно нравится, но просто я девушка не того типа, которая может так.
Она принялась расхаживать туда и обратно, как будто нуждалась в движении, чтобы сохранить контроль над собой. Дэвид вылез из постели, поймал Джейси, когда она свернула в его сторону, и крепко ухватил за плечи.
— Что значит «так»? Чего ты не можешь?
— Вот этого. — Она повела рукой между ними. Слезы потекли из ее глаз, и Дэвид увидел в них подлинную боль. — Не могу больше обманывать себя, что это обернется чем-то стоящим.
— Для меня это достаточно стоящее, — сказал он, почувствовав, как перехватило горло.
Тяжелые слезы повисли у нее на ресницах. На мгновение их взгляды встретились, однако Джейси тут же отвела взгляд и прошептала:
— Но ведь не навсегда?
Вот оно. Нож, который она поворачивала в его ране. Он может быть только таким, какой есть, но достаточно ли этого для нее? Для Сьюзен оказалось недостаточно.
Он погладил Джейси по щеке, и сердце у него чуть не разорвалось, когда она подняла на него взгляд зеленых, широко распахнутых печальных глаз.
— Дорогая, это зависит от тебя.
— От меня?
— Я хочу больше, чем просто веселого времяпровождения. Черт, Джейси, я хочу тебя.
В ее глазах мелькнула настороженность.
— Но?
— Никаких «но».
Он подошел к балконной двери и бросил взгляд на бьющиеся о берег волны.
— Это что, предложение?
От ее шепота сердце у него сжалось. Он сделал глубокий вдох и повернулся к ней. Он хотел ее. Господи, помоги ему, как он хотел ее. Однако нужно быть честным. Он не был честен со Сьюзен, пытался играть не свою роль — и в результате причинил ей страдания. Он не хотел, чтобы Джейси пострадала из-за того же.
— Мне не нужен дом, мне не нужны дети. Может быть, со временем, но не сейчас. И мне не нужна закладная. Я хочу путешествовать. Я хочу писать. — Он посмотрел ей в глаза. — И если ты хочешь быть рядом, тогда да, это предложение.
Она медленно прижала пальцы к губам.
— Ну, похоже, я была права.
Он не ожидал такого ответа и удивленно посмотрел на нее.
— Насчет чего?
— Насчет «но». — Она не сводила с него взгляда. — Всегда есть «но». Какое уж тут навсегда? Я люблю тебя, Дэвид. Правда, люблю. Но так я не могу. Не могу.
«Люблю». Это слово подталкивало его дать обещание, которого он не мог сдержать. Обещание, что он будет зарабатывать деньги и косить лужайку и порвет билет в Европу. Однако он знал, что ничего этого делать не станет и все кончится тем, что она уйдет, в точности как Сьюзен.
Трудно, ох как трудно было потерять Джейси сейчас, когда она только-только стала принадлежать ему. Эта мысль была невыносима.
Он пробежал пальцами по волосам, подыскивая слова, чтобы убедить ее в том, что, если она будет и дальше цепляться за свои мелкие ценности, это может обернуться для них обоих утратой целого мира. Черт побери, он не хотел терять Джейси из-за ее упрямства.
— Ради Христа, Джес! Забудь о своем плане. Идем со мной. Будешь рисовать на улицах Парижа. Будешь продавать свои картины в галереях Ниццы. Чего ты боишься, черт побери?
— Для тебя это легко, правда? — хрипло спросила она.
— Джейси…
— Правда?
Он кивнул. А что еще ему оставалось делать?
— Да. Легко. Быть собой вообще легко.
— Удачи тебе. Для меня это труднее всего на свете.
Глаза Джейси наполнились слезами, одна слезинка перелилась через край. Внутри у Дэвида все сжалось. Он вцепился в спинку кресла, удерживая себя от того, чтобы подойти к ней и смахнуть слезы.
На ее губах заиграла слабая улыбка.
— Когда мы только встретились, я подумала, что ты псих. Я ошиблась. Ты замечательный.
Голова у него пошла кругом; он впитывал ее слова, точно нектар, хотя и понимал, что в принципе они ничего не изменят.
— Если я такой замечательный, то в чем проблема?
— Ты — это ты, а я — это я. И я не хочу жить той жизнью, какой хочешь ты. Не могу. Больше не могу.
— Ты просто боишься, — возразил Дэвид.
Он не подначивал Джейси. Он хотел, чтобы она поняла. Хотел убедить ее.
— Да, боюсь, — сказала она. — Мне почти тридцать, а я даже не начала обустраивать свою жизнь так, как хочу. Или, может, ты готов истратить часть аванса на то, чтобы купить вместе со мной дом?
Он покачал головой.
— Ну вот мы и пришли. — Она скрестила на груди руки. — Ты хочешь, чтобы я собрала вещички и таскалась за тобой по всему миру, а сам не готов пойти ни на какой компромисс ради меня, да?
— Потому что это не ты.
— О чем ты? — спросила она ледяным тоном.
— Черт возьми, Джейси! Ты же художница. Так и будь художницей.
Ее губы сжались в тонкую ниточку.
— Прекрасно. Буду. Мы купим дом и переделаем гараж в студию. А одну спальню — в твой кабинет. И четыре раза в год будем ездить в какие-нибудь экзотические места вроде Тосканы: ты — с пишущей машинкой, я — с альбомом. — Она уперла руки в бедра. — Разумно звучит? Потому что если нет, значит, не тебе меня осуждать.
Он молчал. Она права. Черт ее побери, она абсолютно права.
— Что? — воскликнула она. — Не готов ухватиться за эту возможность? По-моему, нет.
— Джейси…
Она вскинула руку.
— Нет, не говори ничего. Мне очень жаль. Я начала этот разговор, но у меня не было намерения устраивать сцену. Еще не открыв рот, я знала, чем все кончится. — Слезы снова побежали по ее щекам, и она смахнула их. — Когда мы завтра вернемся в Лос-Анджелес, поможешь мне установить сигнализацию?
Он кивнул, прекрасно понимая, что стоит за ее словами. Нужно сделать так, чтобы Джейси могла находиться в безопасности у себя дома. Когда она покинет его квартиру.
Черт, когда она покинет его.
Глава 14
— Как вы узнали? — спросила Мэллори.
— Все встало на свои места, когда я вспомнил голос вашего отца-пингвина, который чертовски хорошо владеет пистолетом.
Тут я все им и выложил. Синяк на лице Сары, репутация Кенни как отнюдь не джентльмена, смерть Большого Сола. И утверждение полковника Стампа, что его дочери в состоянии сами о себе позаботиться.
Сара и в самом деле пропала, но, когда Мэллори наняла меня, Кенни буквально озверел. Он убил Большого Сола и избил Сару. Она опасалась за свою жизнь — и в какой-то момент вышла из себя. К тому времени, когда я встретился с полковником, он знал, что его младшая дочурка вернулась, но также знал, что она в бегах.
— Вы молодец, мистер Монрой, — сказала Мэллори. — Но вообще-то я и раньше знала, насколько вы хороши.
От ее слов все внутри у меня вспыхнуло. Впрочем, я и сам мог напомнить ей пару моментов, когда она тоже была чертовски хороша.
— Почему вы решили отказаться от моих услуг? — спросил я, решив выяснить все до конца.
— Если бы вы продолжали искать Сару, папочка позаботился бы о том, чтобы отправить вас на тот свет. Он знал: рано или поздно вы поймете, что Кенни убила она.
Я закурил «честерфилд», глубоко затянулся и выдохнул в задымленный воздух комнаты.
— Значит, это сделала она.
— Что теперь со мной будет? — спросила Сара.
Я покачал головой.
— Ничего. Я больше не занимаюсь этим расследованием, вы не забыли?
Проклятье, эта девушка оказала миру любезность, освободив его от Кенни Таунсенда.
Я посмотрел на Мэллори.
— Вы так старались, чтобы я не совал нос не в свои дела. К чему все эти хлопоты? Почему было просто не дать папочке позаботиться обо мне?
— Что за проблема, милый? Вы так хорошо разобрались в этом деле, но все еще ничего не поняли насчет меня? Насчет нас?
Эти слова прозвучали музыкой для моих ушей.
— Дорогая, — я обнял ее и притянул к себе, — некоторые вещи слишком хороши, чтобы быть правдой.
Пальцы Дэвида замерли над клавиатурой. Ему нужно было записывать историю Эла, а он почему-то все время возвращался к Мэллори и Монрою, стремясь привести их к счастливому концу, которого не сумел обеспечить себе.
Из-за двери ванной доносился шум льющейся воды, и он представил себе, как Джейси стоит под душем, как блестит ее гладкая мокрая кожа. Ему ужасно хотелось пойти к ней, прижать к себе и рассказать, как сильно он ее любит.
Но он не мог. Она прямо сказала, что раз он не может быть с ней навсегда, то на этом все.
А навсегда… это было выше его сил. По крайней мере, на ее условиях, когда «навсегда» означало, что он должен принести в жертву то, кем был и чего хотел.
Он правильно повел себя с Джейси, исправив ошибку, которую допустил со Сьюзен. Джейси он все выложил по-честному: к какой жизни стремится, какая жизнь ему нужна. Никаких двусмысленностей, только чистая правда.
И она сказала «нет». Как должна была бы поступить и Сьюзен много лет назад. Как Сьюзен и поступила, когда предложила развестись.
Однако тогда, со Сьюзен, боли не было. С Джейси Дэвид чувствовал себя так, словно его сердце разбито. И эта боль рвала душу, в особенности потому, что он понимал: Джейси совершает ошибку. Она художница, а не бухгалтер. Она должна увидеть Париж. Должна рисовать испанские степи. Должна изображать краски восходящего солнца, отражающегося от утесов Дувра.