Роза его ждала. Они сели в «Ауди», и девушка принялась показывать дорогу до госпиталя. На часах было 8:08, можно не спешить.
Саша решил попрактиковаться в испанском, не забывая, что он немец.
Он тщательно подбирал слова и решил кое-что выяснить.
– Скажи, Роза, а от кого ты узнала обо мне?
– От Мигеля.
– А ему обо мне рассказала Мария?
– Нет, Мигель сказал, что вас ищет какая-то авиакомпания, и просил разузнать, точно ли вы тот самый дон Педро.
– Ну и как, я – тот самый?
– Мне кажется, да. А зачем вас ищут?
– Они хотят меня наградить за то, что я спас в самолете одного мексиканца, а у меня совершенно нет времени на всякие интервью и журналистов. Понимаешь?
Роза кивнула и тут же помотала головой, не соглашаясь с ним.
– Creo que es muy agradable cuando se escribe en los periódicos y en la charla de la TV. Su familia estará orgulloso de usted, don Pedro![84]
– No me gusta demasiado ruido a mi alrededor. Y, sin embargo, me gustaría salir tan pronto como sea posible en la costa del Pacífico. El tiempo es muy pequeño, y más pronto que voy a hacer mi trabajo, los días más libre voy a tener que descansar. De acuerdo?[85]
Они подъехали к госпиталю, и разговор сам собой завершился.
Чтобы сделать Розе приятно, Саша протянул сотенную купюру кордоб и плитку швейцарского шоколада.
– Gracias, querida Rosa, que me ayudó a venir aquí. Ahora tengo que trabajar, te veo en la noche en el hotel, si lo desea. Y me presentó a Miguel, que está equivocado quiero preguntar algo?[86]
Роза забрала шоколад и деньги, чмокнула Сашу в щеку и убежала.
«Ничего себе традиции!» – подумал Саша. Теперь она прибежит к Мигелю и сообщит, что вечером мы все встретимся в отеле. Этот Мигель – информатор ЦРУ? Вряд ли, скорее всего информатор где-то рядом. У меня есть еще часа два, пока они доложат по цепочке, что искомый фон Блут найден.
Он вошел в центральный подъезд госпиталя и сообщил охраннику, что инженер Питер фон Блут прибыл к директору Кастильо. Тот по рации доложил кому-то и получил указание «Пропустить!».
– El señor Bluth, la oficina de Don Castillo en el segundo piso. Nombre del Secretario Angela! Adelante, por favor![87]
Утро дежурства началось с больного живота у молодой женщины. Молодой – это тридцать три года. Татьяна за две недели на неотложной бригаде умоталась так сильно, как не уставала на «Скорой», работая сутками в одиночку. Она пожаловалась Нестерову, и тот сказал:
– Можешь не верить, но старики еще те вампиры! Энергию откачивают, да ты и сама уже заметила.
Спорить глупо. Поэтому вызов на больной живот и доктор, и фельдшер восприняли как подарок судьбы. Ехали радостно, только что песни не пели, но общались весело и вспоминали прошлое дежурство как сон кошмарный, особенно тетушку с гнилыми ногами. «Скорая» ту больную отвезла в гнойную хирургию. Но ребята под утро вернулись мрачные и спасибо за этот вызов «неотложке» не сказали. Наверное, не очень радостно в четыре утра не спать, а везти на край Москвы тяжелую больную, которая сама ходить не может и тяжесть у нее не только в состоянии здоровья, но и в прямом смысле – килограммов сто или даже больше.
Ощущение какого-то праздника сохранилось и в квартире, где находилась больная женщина. Молодая женщина кривилась, держалась за живот и объясняла, что болит уже второй день, что у нее холецистит и ничего не помогает.
Нестеров сходил помыть руки, туда же, в ванную, отправил и Татьяну, а сам принялся осматривать и опрашивать больную. Что он выяснил?
Что холецистит у нее уже больше десяти лет. Обостряется не очень часто, но бывают светлые промежутки по несколько лет. Обостряется после того, как ей до смерти надоедает блюсти диету. Алкоголь она не пьет, но иногда в компании наливку клюквенную или рябину на коньяке небольшую рюмочку не откажется выпить, сало тоже не любит, но когда на столе ничего больше нет, а есть хочется, то можно и бутербродик с салом и черным хлебом, и, конечно, с чесночком и перцем. И бывало нормально все. Ничего не болело… А тут вот на работе отмечали день рождения сотрудницы, салатик с майонезом, да селедка под шубой, и шампанское… А еще помидоры фаршированные с чесноком и яйцами.
Нестеров мысленно взялся за голову.
Женщина выложила ему пакет обследований, выписок, анализов за последние пять лет.
– У меня камни в желчном пузыре, – сказала она.
Нестеров достал снимок ультразвукового сканирования желчного пузыря. Пузырь не забит до отказа, а значит, он может сокращаться.
– Вижу, россыпь, – сказал Василий Васильевич. – Ложитесь на спину, ноги чуть согните в коленях, подышите животом.
Женщина выполнила распоряжение врача и сморщилась от боли.
– Больно! Я звонила в «Скорую», спросила, можно ли грелку к печени приложить, а мне сказали, что пришлют врача.
– Правильно сказали. Если у вас гнойный холецистит на фоне камней, то грелкой вы процесс рискуете довести до разрыва пузыря. А смертность от желчного перитонита доходит до семидесяти процентов, шанс сделать операцию и спасти есть только у таких вот молодых, как вы. Только потом спаечная болезнь кишечника развивается и мучений еще больше. Зарубите на носу, ни при каких условиях не прикладывать к животу тепло! Можно только холод, например лед, замороженный продукт какой-нибудь или ничего!
Нестеров принялся прощупывать живот от реберного края вниз, справа и слева, потом от мечевидного отростка вниз по белой линии. Нажал, попросил вдохнуть, женщина заохала, Нестеров резко отпустил, но никакой реакции не последовало.
– Брюшина не воспалена пока, а желчный пузырь очень чувствительный, я его чувствую, и вы реагируете. Похоже, что один камушек забил пузырный проток.
Татьяна внимательно смотрела за действиями врача.
– А в холедох не мог вывалиться?
– А ты пропальпируй печень, – сказал Нестеров, – определи размеры, сама и найдешь ответ на свой вопрос.
Он встал и уступил место для осмотра фельдшеру. Татьяна погрузила ладошку в живот женщины и подцепила край печени кончиками пальцев. Женщина сморщилась в ответ на нажатие, но промолчала, на прикосновение к печени не отреагировала. Татьяна приложила левую ладонь к ребрам под грудью у женщины справа и принялась постукивать по безымянному и среднему пальцам пальцем правой руки, перемещая руку все ниже, начала выстукивать печень – перкутировать. Уловив более глухой звук, определила верхнюю границу печени, нижняя под ребром. Таня переместила ладонь на левую половину живота и параллельно левому ребру принялась передвигать ладонь к середине, так же постукивая пальцами по пальцам. В животе звук был гулкий, из-за газа в кишечнике, и когда женщина в очередной раз охнула, а на постукивание звук раздался тупой, Татьяна определила и левую границу, точку, где оканчивалась левая доля печени. Она прикинула размеры в сантиметрах и сказала:
– Девять, восемь, шесть. Печень не увеличена.
– Значит, что?
– Значит, задержки оттока желчи нет.
– Правильно, то есть камень в холедох – желчный проток – не вышел, он скорее всего в пузырном протоке, потому что пузырь на ощупь увеличен и болит.
– Что делать? – спросила больная.
– В больницу ехать и немедленно удалять пузырь!
– Я боюсь!
– Не того вы боитесь, женщина, – сказал Нестеров. – Сейчас такие операции выполняются без разрезов, лапароскопически, уже через три дня выпишут.
– А как жить без пузыря?
– Как сейчас живете, так и жить, как живут миллионы людей после операции. Он все равно уже не работает. Но сейчас у вас в животе граната и выдернута чека. Понятно? Вот-вот рванет! Я сейчас вызову бригаду, и вас отвезут. И пожалуйста, не шутите с этим. Сейчас холод на живот и ждите машину.
– А вы мне укольчик не сделаете какой-нибудь?
– Это можно, – усмехнулся Нестеров. – Таня, набери там чего-нибудь.
Татьяна улыбнулась и набрала но-шпу. Со шприцем в руке подошла к больной.
– Выбор-то невелик, но чего-нибудь найдется… Поворачивайтесь.
– А что вы делаете?
– А вам какая разница? Вы ж просили какой-нибудь укол! Вот и делаю чего-то.
Женщина недоуменно приподнялась и смотрела на медиков.
– У меня живот болит. Я шуток не понимаю.
– Я заметил, – сказал Нестеров. – Это но-шпа, дротаверин, спазмолитик. Немного расслабит ваш пузырь и проток. Больше ничего нельзя. Но и вы, на будущее, не просите делать вам «какие-нибудь» уколы. В медицине хватает людей типа вас – без чувства юмора, они вам сделают…
Татьяна ввела лекарство. Нестеров вызвал бригаду на обострение хронического калькулезного[88] холецистита.
Татьяна собрала мусор в желтый пакет. Карту с лицевой стороны она уже заполнила. Видя, что доктор сел писать, вспомнила его слова про холод. Подошла к женщине, которая одной рукой прижимала спиртовую салфетку к ягодице.
– Я поищу в морозилке что-нибудь замороженное для живота? – спросила она.
– Конечно, там, кажется, есть котлеты.
– Полотенце в ванной я заберу, которое «для рук».
– Хорошо.
Договорившись таким образом, Таня выбрала в морозильнике пакет с котлетами и, обернув их полотенцем, приложила к животу женщины.
Нестеров, вспомнив разговор с прошлого дежурства, вдруг спросил Татьяну:
– Ты тест купила?
– Да, – она покраснела от неожиданности.
– Проверила уже?
– Нет еще. – Она опустила голову.
– А что тянешь?
– Боюсь.
Нестеров усмехнулся.
– Чего боишься? Не хочешь?
– Хочу.
– Тогда чего бояться? Ассистент нужен?
– Сама справлюсь, – она бурчала куда-то под воротник форменной рубашки.
– Он дома?
– Нет, в кармане куртки.
Нестеров оторвался от карты и посмотрел на Татьяну.