Особую опасность представляют экзотические змеи, которых держат в городских квартирах некоторые люди. Случаи с бегством из террариумов и укусами со смертельным исходом возможны и известны, но все-таки их не так много, как случаев с укусами на природе. Путешествуя по степям Средней Азии или тайге, нужно иметь при себе шприц, а лучше уже приготовленный экстрактор яда. Также следует в аптечке иметь пару ампул адреналина, шприц на один-два миллилитра и спиртовые салфетки. Ранки перед экстракцией яда стоит чуть надрезать кончиком опаленного лезвия ножа. С током крови наружу яд уйдет из тканей, а экстрактор вытянет, что сможет. Укол адреналина убережет от тяжелой аллергической реакции (так же и при укусе насекомых).
Кровавые следы
Пятая история, в которой Таня встречается с менингококцемией у ребенка
Коммуникатор закрякал в приемном отделении. На экран выпало сообщение: «Ребенок, 3,5 года, высокая темп. Судороги». Нестеров ругался в никуда. Таня его понимала и была абсолютно солидарна, но ехать-то надо. И ехать очень быстро.
И снова доктор позвонил на вызов.
– Это врач «Скорой помощи»! Что за судороги? Опишите! – Слушал объяснения. – То есть ребенок в сознании и с вами общается? – Мама там что-то отвечала, доктор слушал, потом сказал: – Будем через пять минут, а пока лед к темени приложите. Только не к своему, а ребенка. Нет, я не считаю вас дурой, просто опыт уже есть. На всякий случай уточняю.
На вызове привычная картина: мама с девочкой на руках бегает по комнатам, пакет со льдом лежит на кухонном столе. Ребенок хнычет, трет глаза кулачками. Что-то пытается сказать. Иногда по телу пробегает волна мышечных сокращений. Девочка при этом запрокидывает головку, на несколько секунд закрывает глаза и шипит сквозь зубы. Доктор поставил ящик на кухне, Тане быстро сказал:
– Мне термометр, набери кубик анальгина. – Тут же повернулся к матери. – Положите девочку, разденьте догола. Потом приготовьте свой паспорт, полис, пеленку и одеяло для девочки. Я ее пока осмотрю.
Мама послушно начала выполнять указания, но в какой-то момент притормозила и спросила:
– Вы педиатр?
– Я врач скорой и неотложной помощи, ближайший, какой был. Педиатр один на три района. Неотложку детскую будете ждать часов пять. Там завал вызовов. Еще есть вопросы?
– Но вы же не педиатр, – встала в позу мама, прекратив раздевать ребенка, – я же просила педиатра!
– Вы сказали, что у ребенка вроде бы судороги, это решило вопрос, и прислали ближайшую бригаду. Симптом тревожный. Пожалуйста, хватит спорить и выяснять, у нас может быть очень мало времени. Делайте, что сказал!
Нестеров приложил термометр к телу ребенка и дождался, пока тот пискнул. На экране высветилось «39,8°».
– Таня, вводи кубик! Хотя – стоп! Мамаша! У девочки есть аллергия? Вообще?
Мама качнула головой:
– Нет. Не было.
– Парацетамол ей давали?
– Да, но он не действует.
– Спасибо. Таня, делай.
Доктор с фонарем принялся осматривать каждый сантиметр тела девочки, не обращая внимания на ее извивание и крики. Таня пыталась как-то сделать инъекцию. Девочка вдруг на пару секунд замерла и выгнулась. Опираясь на затылок и пятки.
– Одевайтесь! – приказал доктор маме. – Татьяна, запрашивай место на менингококцемию. Я нашел пару петехий, дело плохо. Мамаша, вспоминайте подробно, где вы были за последние три дня с девочкой и кто среди ваших знакомых и гостей хлюпает носом?
Он заворачивал девочку в одеяльце, как грудничка в пеленки. Таня еще ни разу не встречалась с этим заболеванием. Но еще на практике, когда она ездила в составе педиатрической бригады, доктор Бармалей[13] ей рассказывал о менингококке и о том, как опасна и коварна эта болезнь. Он требовал от всех, кто идет к детям на температуру, надевать маски. «Защита, конечно, так себе, – говорил Бармалей, – но позволяет хоть чем-то остановить инфекцию и не заразиться». Поэтому Таня достала из ящика и выдала Нестерову маски, еще когда они выходили из машины, но после слов доктора она решила надеть еще одну – береженого Бог бережет.
Пока мама собирала девочку, Нестеров ругался с диспетчером оперативного отдела: та требовала оставить ребенка дома и вызвать врача из поликлиники, который оставит направление на госпитализацию, сам вызовет машину. Нестеров потребовал к трубке старшего врача смены. Тот оказался более вменяемым и, услышав слова «менингококцемия», «петехии», распорядился запросить место для бригады «неотложки».
Таня в машине спросила:
– А разве не прав диспетчер, ведь «неотложка» же не возит?
Нестеров развернулся к окошку в переборке.
– Формально – да, она права. Но она не знает и не понимает, что петехии – это кровоизлияния, и они не только на коже, они везде, и в мозгу тоже. И сейчас счет идет не на дни, и даже не на часы, а на минуты. Мы-то можем оставить и вызвать врача, но это убьет девочку. Ей нужно сейчас антибиотики вливать внутривенно и, если остановится дыхание, подключить к аппарату искусственной вентиляции. – Нестеров объяснял терпеливо, но Таня чувствовала бурлящую в нем злость. – И раз уж нас прислали, мы должны сделать все для спасения ребенка. Доставить ее в больницу срочно и есть спасение.
Комментарий специалиста
Менингококки поражают не только детей, но и взрослых. Спасает то, что бактерия неустойчива на открытом воздухе и заразиться ею можно при непосредственном контакте с больным или носителем. Чаще всего это люди с хроническим насморком. Но далеко не все, страдающие этим заболеванием, носители менингококков. Выявить бациллу можно с помощью мазка из носа. Лечится эта болезнь обычными (самыми простыми) антибиотиками за пять-семь дней. Но при менингококцемии – распространении и фактически заражении крови – опасность в том, что микроб легко проходит гематоэнцефалический барьер и вызывает гнойное воспаление оболочек мозга. Заражение крови менингококками приводит к тяжелому отравлению и появлению небольших кровоизлияний на коже и слизистых, которые очень быстро – за час или два – расширяются. Это очень грозный признак, обычно больные с таким симптомом не выживают. Поэтому совершенно справедливо сказал опытный врач – счет идет на минуты. Лечить такого больного можно только в стационаре, желательно инфекционном, или в изолированной палате.
Синдром одиночества
Шестая история, в которой Саша Степанов в Питере скучает, а Таня встречается с краш-синдромом под шкафом и узнает правила спасения в такой ситуации
Диспетчер неотложной помощи не дождалась окончания вызова к ребенку, у которого Нестеров выявил менингококковую инфекцию. Коммуникатор крякнул, и на экране высветился вызов «М. 79 лет. Упал». Когда Василий Васильевич вышел из кабинета педиатра, Таня с усмешкой показала ему сообщение.
– Вот, поедем поднимать.
Нестеров посмотрел на телефонный номер, нажал кнопку вызова. Долго трубку не снимали, наконец щелкнуло, и дребезжащий голос произнес:
– Кто там?
– Это врач неотложной помощи. Что у вас случилось?
– Я упал! – Дед тормозил, пауза после вопроса была длинная.
– Не можете встать?
– Не могу, на мне буфет лежит!
– Понятно, – сказал Нестеров, отключаясь. – Поехали. Дед под буфетом.
– Там соседей нет? – спросила Таня. – Это вообще нормально на такие вызовы «неотложку» посылать? Может, МЧС?
– Кому дали, тот и едет. Чего теперь рядить? Приедем – увидим.
Они сели в машину, показали водителю маршрут. Тот, не вчитываясь и не спрашивая, что случилось, развернул «Газель» и выкатил ее за больничные ворота.
Таня свернулась в кресле калачиком и спрятала нос в меховой воротник курточки. В машине было тепло, но стало грустно. Сашка далеко, поступает в академию, обещал звонить сам и просил ему не звонить. Что там с ним? Как он? Она помнила его как фельдшера «Скорой помощи» и, несмотря на полгода замужества, никак не могла привыкнуть к пониманию, что он еще и военный человек, почти офицер спецназа. Саша практически ничего ей не рассказывал об армии. Просто сказал, что ей не стоит это знать. Пусть он для нее всегда остается медиком. А почему не звонить ему? Он не объяснил. Она все-таки иногда набирала его номер и, прослушав автоответчик: «Сожалею, что не могу ответить, перезвоню, как появится свободное время», получала через несколько часов СМС: «Милая моя Танечка! Я сейчас целыми днями на лекциях и занятиях, телефоном пользоваться не могу. Прости, как смогу – позвоню. Целую. Саша».
Дверь заперта. Нестеров звонил, но услышал только слабый голос:
– Я не могу подойти! Ломайте дверь!
– Вот ведь беда какая, – вздохнул доктор и позвонил соседям. Все-таки уже вечер, кто-нибудь должен быть дома. На площадке никто не открыл дверь.
– Ломайте! – неслось из квартиры.
– Да как ее сломаешь? Она же железная!
Нестеров набрал «001» и сказал диспетчеру, что он врач «неотложки», что больной лежит один в квартире и нужно вскрывать дверь. Диспетчер потребовала сообщить все данные врача, наряд вызова, адрес и ответила, что сейчас пришлет полицию и бригаду спасателей.
Таня маялась на площадке, то присаживаясь на подоконник, то нарезая круги по периметру, пересчитывая шаги, а Нестеров присел на медицинский ящик. Спасателей ждали с полчаса, но первыми прибыли полицейские. Они позвонили в дверь и стали общаться с пострадавшим, выясняя его фамилию, имя, отчество. Голос старика доносился все глуше, и наконец он перестал отзываться. Приехали спасатели с болгаркой и пошли по квартирам с огромным барабаном-удлинителем в поисках электрической розетки, нашли, в три минуты вырезали замок и… первыми вошли полицейские, за ними спасатели и «неотложка».
Как говорил герой фильма «Ликвидация»[14], картина маслом. В прихожей, между дверями в комнату и кухню, под старинным резным буфетом красного дерева лежал седой старичок. Буфет рухнул, придавив ему всю правую ногу. Одного взгляда на этот чудовищных размеров шедевр мебельного искусства кон