Элизабет протянула ей визитку:
— Скажите ей, что первые три месяца стоят девяносто девять долларов. Так что вы думаете, дамы? Почему бы не попробовать записаться на этот срок? Если вам не понравится, вы ничего не потеряете. Кроме нескольких дюймов в объеме.
Бернадин сказала:
— Я выпишу вам чек.
Деннис вошел в комнату для совещаний:
— Извините. Еще один агент с очередной пленкой, которую я должен был немедленно просмотреть. Мне понадобилось десять минут, чтобы его выпроводить. Посмотрим, что у нас здесь.
На подставке рядом со столом была установлена доска. Деннис наклонился к ней.
На доске большими буквами было написано: СЕКСУАЛЬНЫЕ ОСКОРБЛЕНИЯ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ. Сидящие вокруг стола Линн, Кара и два помощника продюсера рассматривали эту надпись.
Деннис потер подбородок:
— Не знаю. Бессмысленное словосочетание. Можно подумать, что именно знаменитости являются оскорбителями.
Кара спросила:
— А как насчет «Сексульно оскорбленные знаменитости»?
Линн покачала головой:
— Так пропадает мотив детства.
— Сексуальные оскорбления, нанесенные знаменитостям в детстве, — предложил Деннис.
— Хм, — сказала Линн. — Это уже ближе, но звучит слишком официально.
— И многословно, — поддержала ее Кара.
Деннис протер доску и написал: ЗНАМЕНИТОСТИ, КОТОРЫЕ В ДЕТСТВЕ ПОДВЕРГЛИСЬ СЕКСУАЛЬНЫМ ОСКОРБЛЕНИЯМ.
Линн скосила глаза на доску:
— Здесь еще больше слов. Но мне нравится.
— Мне тоже, — согласилась Кара. — Такая формулировка исключает неправильное толкование.
Деннис спросил:
— А что у нас с приглашенными?
— Двое подтвердили свое присутствие, — Кара постучала по папке с бумагами. — Сандра Ди и Мэрилин Ван Дербур выйдут на связь через спутниковое вещание. Розинн Арнольд, скорее всего, тоже. Мы еще не получили ответа от Опры. Но мы надеемся.
— Кто будет гостями студиями?
— Детские психиатры, возможно, какой-нибудь работник службы социального обеспечения. Мы еще точно не знаем, кто будет кроме них.
Слушая, как прозаически Кара обсуждает то шоу, которое должно было стать самым главным в ее карьере, Линн ощутила легкую панику. Но затем она исчезла, уступив место четкой уверенности: она сможет закончить подготовку программы, которая откроет ей дорогу в национальный синдикат.
Грег многого лишил и продолжал лишать ее. Но он не мог отнять ее работу.
Пэм открыла дверь:
— Линн?
— Это действительно важно, Пэм? Мы не хотели бы прерываться.
— Это только что пришло для тебя, срочно. — Она протянула Линн конверт.
— Он уехал по делам, мадам.
Линн сказала:
— Вы не могли бы связаться с ним? Пожалуйста.
— Если вы объясните мне, в чем дело, может быть кто-нибудь другой сможет.
— Никто другой не может помочь мне. — Не находя себе места, Линн ходила по офису с телефоном в руках. — Я должна поговорить с Майком Делано.
— Я постараюсь что-нибудь сделать для вас.
Майк перезвонил ей очень быстро.
— Что случилось, Линн?
— Я только что получила письмо от Грега. Угрожающее письмо. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы вы начали действовать, потому что…
— Я ничего не расслышал. Повторите еще раз.
— Я тоже почти не слышу вас, — прокричала Линн.
— Я звоню из машины. Говорите громко и медленно.
— Я получила очень угрожающее письмо от Грега. И Майк — оно написано моим собственным почерком! Он в точности скопировал мой почерк!
В течение минуты она не слышала ничего, кроме помех в телефоне и стука собственного сердца.
— Майк?
— Я буду у вас через десять минут.
— «Дорогая Линн, — читал Майк вслух, — ты сделала идиотскую ошибку, преследуя меня». — Майк поднял глаза. — «Преследуя меня»? Что, черт возьми, вы сделали?
— Я написала ему записку, в которой просила оставить меня в покое.
— Как вы ее передали ему?
— Кара передала. Я не знаю как. Я предположила, что он может снова связаться с ней, и попросила ее узнать почтовый адрес или назначить место, где ее можно было оставить.
— Вы написали ее от руки?
— Да.
— Чудесно. Вы очень упростили ему задачу.
— Но ведь это сработало? Разве письмо с угрозами не является противозаконным действием?
— И это, черт возьми, то, чего вы добивались? Вам, несомненно, удалось разозлить его. — Перегнувшись через стол, Майк прочитал: «Если бы ты вела себя прилично, я бы оставил тебя в покое. Я, знаешь ли, тоже устал от тебя. Но тебе хочется покрасоваться. Теперь я просто обязан показать тебе твое место.
В следующий раз, когда у тебя возникнет странное желание позлить меня, вспомни о том, кто за это будет отвечать, Линн. Как было легко расстроить тебя из-за твоего же белого платья. Вспомни прошлое. Помнишь, как я смотрел на него? Каждый из этих кружочков мог бы превратиться в бритву, воткнутую в твое тело. Но это минутное удовольствие… а я хочу растянуть его на долгое время. Посмотрим, как тебе все надоест теперь, Звезда. P. S. Ты была права — ты смотрелась отвратительно в том купальнике».
Майк посмотрел на Линн.
— Вы дрожите.
— Но я смогла это сделать. Вы здесь. Что будет дальше?
— Теперь мы проведем расследование.
Линн позвала Кару.
— Это Майк Делано, ты его помнишь.
— Да. — Она осторожно посмотрела на него.
— Давайте присядем, — сказал Майк. — Я хотел бы поговорить с вами об этой записке. Линн утверждает, что это ответ на ту, которую вы должны были передать Грегу.
— Да.
— И он связался с вами?
— Да.
Линн хмуро посмотрела на нее. Кара сидела на краешке стула, выпрямившись и сплетя пальцы вместе.
— Не могли бы вы рассказать, как это произошло?
— Он позвонил.
Майк ободряюще кивнул, но Кара больше ничего не сказала.
— Пожалуйста, Кара, расскажи ему все об этом, — мягко сказала Линн.
Кара повернулась и бросила на нее свирепый взгляд. Ярость, отразившаяся на ее лице, ужаснула Линн.
— Ты не хочешь, чтобы я это сделала.
— Но я действительно хочу. Почему?
— Линн. — Кара покачала головой. — Вот что я тебе скажу. Я думаю, что нам следует вернуться в комнату для совещаний и продолжить обсуждение. Все шло так хорошо.
— Что с тобой происходит? — Линн смотрела на свою старую подругу с изумлением. — Теперь у тебя не может быть никаких сомнений. — Она поднялась и выхватила письмо у Майка. — Вот доказательство того, кем на самом деле является Грег. Все это происходило у тебя на глазах. Через тебя я посылаю ему записку с просьбой не беспокоить меня. Он аккуратно копирует мой почерк, чтобы в очередной раз заставить людей считать, что я все это придумываю, и пишет мне о бритвах, вонзенных в мое тело.
Она протянула письмо Каре, и бумага задрожала в ее руке.
— Ты сама была частью этого. Ты все видела. Ты же знаешь, что я ничего не придумываю.
Кара перевела взгляд с письма на Линн, потом на Майка. В конце концов она сделала глубокий выдох.
— Когда Грег позвонил, — сказала она, — он был очень расстроен. Все, что он хотел, это поговорить с тобой, все уладить. Тебе нужно было послушать его голос, Линн. Этот мужчина сходит по тебе с ума.
Глядя на Кару, слушая ее, Линн думала: это происходит не со мной.
— Когда я сказала ему, что у меня есть для него письмо, он не смог ждать. Он настоял на том, чтобы я открыла его.
Кара остановилась, чтобы перевести дыхание. Она не смотрела ни на Линн, ни на Майка.
— Я не знала, что делать. Я хотела поскорее с этим покончить. Поэтому я… поэтому я открыла письмо и прочитала его ему по телефону.
Она повернулась к Линн:
— Я не уверена, но мне показалось, что он плакал. Линн, я чувствовала себя отвратительно. Эти дикие вещи, которые ты написала! Как ты можешь говорить мужчине, что он надоел тебе до смерти, что он плох в постели? Мне не следовало читать твое письмо. Мне очень жаль, что я это сделала.
Она встала:
— Он не копировал твой почерк, потому что никогда не видел письма! — выкрикнула она Линн. — Я знаю твой почерк лучше всех на свете. Я вижу его каждый день. Единственный человек, который может так писать, это ты сама, Линн!
С яростью ударив по письму, которое Линн держала дрожащей рукой, она выбежала из офиса.
Глава седьмая
Линн и Майк смотрели на захлопнувшуюся дверь. Бумаги, лежавшие на столе рядом с дверью, все еще трепетали от резкого порыва воздуха. Линн всхлипнула, стараясь сдержать слезы, подошла к своему столу и аккуратно опустила на него письмо. Майк взял его и положил в карман куртки.
— Кара думает, что это я написала, — сказала Линн скептически. — Написала это письмо и отправила сама себе.
Майк качал головой.
— Успокойтесь. Посмотрите на это с ее точки зрения.
— Я пытаюсь. — Но она не могла стряхнуть оцепенение.
— Я думаю, что вам следует сделать то, что сказала Кара. Вернитесь на совещание.
— Вы это серьезно?
— Да. Вы не должны поддаваться этому. Боритесь.
— Но ведь вы верите мне? — спросила она.
— Не будем упрощать.
У нее перехватило дыхание.
— Это не ответ.
— Не ребячьтесь. Вы делали все правильно.
— Как бы вы чувствовали себя на моем месте? Я знаю, что не посылала себе этого сумасшедшего письма. Я знаю, что где-то рядом есть больной ублюдок, который тянет из меня жилы и которому нравится, что люди считают меня душевнобольной. А я превратилась в человека, который должен смотреть, как люди, которым я доверяю, перестают доверять мне.
У Линн заболело горло. Потирая его, она заметила, что Майк смотрит на нее грустными глазами. Грустными из-за того, как с ней поступают? Или из-за того, что она делает сама себе?
Неужели теперь так будет всегда? Неужели она всегда будет гадать, кем считают ее самые близкие и самые дорогие люди и