Неожиданно ее руки снова обрели подвижность Она отшвырнула снимок и наступила на него, втирая сапогами в пол.
На минуту в ней проснулся прагматизм, и она подумала, не уничтожает ли предмет, который может стать уликой для обвинения. Но еще более разумный внутренний голос ответил, что вряд ли ей так повезет.
Снаружи усилился шум ветра, со свистом проносящегося вдоль террас. Этот звук больше уже не был дружелюбным и очаровывающим.
Она постаралась подавить в себе страх. Если бы не это героическое усилие, она бы уже рыдала.
Но чувство паники не оставляло ее.
Лучше всего будет позвонить Майку.
Она перенесла телефон на диван, набрала номер полицейского участка и услышала короткие гудки.
Занято?
Она, наверное, неправильно набрала номер.
Она попробовала снова, затем еще два раза. Теперь была занята сама линия.
Ее охватила паника. Она чувствовала ее присутствие в странных местах: под языком, в подмышках.
Она еще раз набрала номер. Услышала короткие гудки и нажала кнопку повторного набора.
Неожиданно погас свет.
Она вскрикнула и вскочила, ударившись коленкой о журнальный стол. Она побежала к двери, распахнула ее и увидела темный коридор, затем бросилась обратно в квартиру за пальто, двигаясь с максимальной быстротой и пользуясь руками как антеннами.
Лифт не работал. Она в последний раз метнулась в квартиру, чтобы схватить зонтик. Она ощупью спустилась по ступенькам, размахивая перед собой зонтом, как это делают слепые; зонт казался ей в эту минуту единственным средством защиты.
Толкнув дверь, ведущую с лестницы в вестибюль здания, она увидела благословенный свет — это были уличные фонари! Она бросилась к двери и рывком распахнула ее, буквально упав в объятия ветра и нормальной реальности.
— Это все из-за погоды, — сказал Майк. — По всему городу перебои в подаче электроэнергии. Где вы? Куда я звоню?
— Я у Кары. Я приехала сюда на такси. Майк, я не могла дозвониться даже до полицейского участка!
— Это понятно; все туда звонят в такой вечер. Вы — не единственная, кто впадает в панику.
— Но я — единственная, у кого отключается свет в тот вечер, когда приходит по почте полная злобы вещь от больного, порочного…
— Линн! — прервал он. — Вы должны успокоиться. Когда вы начинаете нервничать, этим вы только помогаете ему. — Послышался звуковой сигнал. — Мой цыпленок готов. Подождите секунду.
Ники смотрел на Линн. Она протянула руку и погладила ему голову.
Вернулся Майк.
— Я собираюсь поесть. Я сегодня работал с семи до семи и просто умираю от голода.
Линн спросила:
— Вы не могли бы прислать полицейского, чтобы он осмотрел мою квартиру?
— Сегодня вечером? Вы шутите?
— Нет, я не шучу. Я хочу быть уверена, что энергосистема не была повреждена умышленно.
— С ней произошло то же самое, что происходит сегодня вечером со всеми. По всему городу целые кварталы погружены в темноту. Очень жаль, что это проклятое письмо пришло именно сегодня, но это всего лишь совпадение. Позвольте дать вам один совет.
— Какой?
— Сделайте вид, что вас это совершенно не волнует. Если хотите, переночуйте сегодня у Кары, но, начиная с завтрашнего дня, ведите себя так, словно в вашей жизни не происходит ничего ужасного.
Ники ткнулся в нее носом, но Линн пыталась сосредоточиться на словах Майка.
— Но это же будет просто отказом от борьбы?
— Этот способ срабатывает. Это дает преимущество вам, а не ему. Мы говорим об этом всем жертвам. Вы не можете контролировать его поступки, но вы можете следить за своей реакцией на них. И чем увереннее вы это сделаете, тем будет лучше. Взять себя в руки — это именно то, Линн, что вам сейчас необходимо. Достаточно фантазий на тему о том, как этот выродок мчится через всю страну на Восточное побережье, чтобы отключить у вас электричество.
— Возможно, я делаю что-то не так, — сказала Линн Элизабет Вейл. — Одна из основных причин, по которым я вступила в клуб, — это желание снять стресс. Но, похоже, это у меня плохо получается.
Они сидели напротив друг друга за столом в офисе для собеседований. Элизабет встала, достала тонометр и обернула манжету вокруг руки Линн.
— Сто десять на семьдесят. Нормально, — сказала Элизабет. — Когда вы в последний раз проходили полное медицинское обследование?
— Около года назад. Я не больна. Я завожусь по любому поводу и не могу отойти. У меня страшные головные боли…
— Вы делаете растяжку до и после тренировок?
— Обычно я об этом забываю.
Элизабет встала:
— Давайте спустимся вниз.
Она провела Линн в массажный кабинет. В нем были стены персикового цвета и мягкое напольное покрытие, неяркое освещение. В центре стоял обитый дерматином стол, покрытый чистой простыней; в комнате пахло туалетным мылом.
Элизабет повращала ручку настройки на приемнике, подбирая мелодию.
— Весенний лес? Нет, думаю, лучше водопад, — сказала она, и звуки нежных всплесков наполнили комнату.
Она уложила Линн на стол. Следующие полчаса Элизабет тянула, давила и вращала каждую часть ее тела. Она занималась шеей Линн, откуда брали начало головные боли, и особое внимание уделила верхней части спины и плечам.
— Вы чувствуете боль в голове и шее, но зарождается она здесь, — говорила Элизабет своим спокойным голосом. — Плохой день на работе заполняет этот треугольник в верхней части спины напряжением. Напряжение, по мере накопления, образует болевые узлы. Для многих людей это заканчивается судорогами; у вас же начинается головная боль.
Слушая объяснения, звучащие под тихий плеск, Линн думала о том, как бы ей хотелось, чтобы трудности на работе были единственной причиной ее напряжения.
К концу сеанса она действительно почувствовала себя лучше.
— Впервые за последние три дня мне не кажется, что я тащу на спине громадный рюкзак.
— Показать вам упражнения, которые вы можете делать прямо в офисе, чтобы снять нарастающее напряжение?
— Да. Жаль, что вы не работаете на дому у клиентов.
— Иногда работаю.
— Правда?
— Только с определенными клиентами.
— Итак, — сказала Линн, — если человек не может прийти сюда, вы можете приехать нему домой или в офис?
— Для вас или Бернадин я бы смогла.
— Спасибо.
Элизабет пожала плечами:
— Вы обе можете быть полезными для меня. Вы делаете мне рекламу. Давайте говорить начистоту: у вас прекрасные фигуры, вы обе в хорошей физической форме, а все знают, что систему упражнений для вас разработала я. Когда наступит время и я открою свой собственный клуб, мне бы хотелось, чтобы такие женщины, как вы и Бернадин, записались в него — и привели своих подруг.
Фотографии умерших девочек были приколоты булавками к пробковой доске в кабинете Линн.
Этот монтаж был сделан для ролика, анонсирующего это шоу. Эти лица западали в память: пять миловидных девочек-подростков с носами-пуговками и взбитыми волосами, которые забеременели, не захотели сказать об этом — и умерли.
Линн откинулась на спинку стула и посмотрела по очереди на каждую. Она изучала их лица в течение нескольких недель. Она знала, у кого над бровью есть родинка и чья улыбка приоткрывает неправильный прикус.
Пять девочек; пять матерей и пять отцов, готовых отдать любую часть своего тела, чтобы время повернулось вспять и подарило им возможность дать их дочерям совет и утешение.
Через два часа все родители соберутся в ее студии, чтобы рассказать свои печальные истории зрителям во всех концах страны.
— Нервничаешь? — спросила Кара, заходя с двумя чашками кофе в руках.
— Да.
Кара коснулась рукава Линн:
— Ты выглядишь великолепно.
— Правда? — Линн встала, чтобы продемонстрировать все платье, сшитое из белоснежного шерстяного крепа, с высоким воротником, который обрамлял ее лицо. — Я берегла его для сегодняшнего дня. Надеюсь, что шоу пройдет хорошо. Должно пройти. Тема очень важная, она не может не заинтересовать. Родители — очень впечатляющи. Не возможно не пожалеть этих девочек. Нас увидят в двадцати двух городах. А я даже еще не успела пролить на себя кофе.
Шоу продолжалось уже тринадцать минут, когда Деннис, наблюдавший за ним из аппаратной, сказал:
— Что это, черт побери?
Кара посмотрела на Линн, которая в этот момент шла по съемочной площадке с микрофоном в руке. Глаза у Кары округлились. Спина белоснежного платья Линн была вымазана чем-то, очень похожим на кровь.
— Перерыв! — сказала Кара режиссеру.
— Но…
— Немедленно прервите передачу! Уберите ее из кадра!
Мониторы переключили на рекламу, и Кара бросилась бегом на съемочную площадку. Работавшие там люди столпились вокруг Линн, которая только сейчас начала понимать причину этой суматохи. Кара быстро повела ее в свободную гардеробную.
— Это невероятно! — сказала Линн. — Как я могла — у меня даже нет менструации!
— Откуда же тогда это? Может быть мне стоит вызвать скорую помощь?
— Нет! Я хочу вернуться на съемочную площадку. Мне срочно необходимо другое платье.
Кара выбежала, встретила Пэм, послала ее в офис Линн за чистой одеждой и собралась бежать обратно к Линн. Но ее остановил Деннис.
— Нет, — сказал он, когда она ему все рассказала. — Линн не двинется с места, пока ее не осмотрит врач. Шоу отменяется. Пусть запустят «Лучшие из шоу» и сообщат, чтобы ждали дальнейших включений.
Грег включил телевизор раньше времени. Дурацкая реклама — новый, улучшенный «Тайд» и смесь для выпечки печенья. Вздор для домашних хозяек.
Это лишний раз напомнило ему, что его Звезда играет совсем в другой лиге.
На экране появился анонс шоу, посвященного проблеме абортов: «Вы увидите все это в шоу Линн Марчетт через пятнадцать минут!» — который он видел уже не один раз.
Он прекрасно помнил, с какой гордостью Линн и Кара обсуждали эту программу, как радовались тому, что их увидят в Чикаго, Лос-Анджелесе, Майами и ля-ля-ля.