Пилот только что объявил, что они пролетают над озером Эри, чтобы желающие могли наклониться к иллюминаторам и посмотреть, когда Майк сказал:
— О’кей, по телевизору идет Мэрфи Браун; он звонит, как вы считаете, из машины?
— Я знаю, что он был в своей машине. Он сам это сказал.
— Давайте пройдемся по разговору.
— Я сказала, что хочу пресечь это в зародыше. Он сказал, что мне не следует этого делать. Он спросил, помню ли я тот вечер, когда мы познакомились, и сказал, что находится в Малибу, рядом с этим рестораном. Он настаивал, чтобы я сказала, как он может снова сделать меня счастливой. Что это было…
— Вернитесь мысленно к этому моменту. Вслушайтесь во все звуки, — сказал Майк. — Он мог сознательно обманывать вас, говоря откуда звонит. Нет ли звуков, похожих на те, что бывают на бензоколонке? Завод? Вы слышите шум океана?
Она постаралась затаить дыхание и почувствовать все, что было тогда.
— Мимо проезжают машины. По звукам похоже, что это — шоссе.
— Он едет по шоссе.
— Думаю, да.
— Поэтому его голос слегка дрожит. Может, связь пропадает.
— Нет.
— Значит, похоже на то, что машина стоит?
— Да.
— Продолжайте.
— Я сказала, что, может быть, это я слишком холодна. И он — и он…
Линн подскочила в кресле.
Майк напрягся:
— Что?
— Именно поэтому я поняла, что машина стоит. Радио, не в его машине; звук появился и пропал, словно другая машина остановилась на секунду. Но, послушайте, я никогда раньше этого не осознавала, но это же было шоу Боба Хемпхилла.
— И что это значит?
— Боб Хемпхилл работает на местной радиостанции. Его можно слушать только в восточном Массачусетсе. Грег не мог быть в Калифорнии! Он был в Бостоне! Он звонил мне из Бостона!
В течение полутора дней Майк обзывал себя придурком. А кто еще, кроме придурка, потащится на другой конец страны, чтобы узнать, что начинать ему нужно было, возможно, со своего конца?
Затем он начал заново собирать кусочки своей картинки-загадки.
Не считай, что маньяк живет там, где он говорит. Не покупайся на это.
Представь этого маньяка прямо здесь, дома.
Не рассылай повсюду его портрет и не удивляйся тому, что никто не видит его проходящим контроль в аэропорту.
Подумай о том, сколько раз он предположительно приезжал на Восток, чтобы устраивать свои мерзкие штучки. Подумай, как это могло быть по-другому.
И не просто смотри в другом направлении. Думай в другом направлении. Заберись в шкуру этого маньяка и посмотри на все его глазами и таким образом найди его.
Он выглядит так же плохо, как я, подумала Линн, рассматривая неестественно выступающие скулы и белую как мел кожу Денниса. Костюм висел на нем мешком, а на лбу выступил пот.
— Кара сказала, что ты был расстроен тем, что меня не было в понедельник, — сказала она.
Деннис вытер лоб.
— Это не из-за твоего отсутствия. Всем известно, что ты живешь почти на пределе. А я не нахожу себе места. А еще… я чувствую, что теряю с тобой внутренний контакт.
— О, Деннис.
— С тобой все в порядке, Линн? До какой степени я должен беспокоиться?
Линн заколебалась. Они смотрели друг на друга через громадный рабочий стол очень занятого человека, заваленный пленками и ужасно важными бумагами.
Она не была точно уверена в том, о чем он спрашивает, но предполагала, что это и не было обязательным. Деннис всегда был ее другом и союзником, но в то же время он был человеком, который сидел на другом конце этого стола размером с океанский лайнер, и если бы ему пришлось сознательно проявить твердость для внесения ясности, он так бы и сделал.
В данной ситуации, не зная нужного направления, она получала право выбирать его сама.
Она была бы счастлива сейчас поспать хотя бы три часа подряд без нервных подскакиваний, но она не стала бы ему это говорить.
Она больше не ступала на эскалаторы, потому что боялась падений, но к чему было упоминать об этом?
Выходя на улицу, любую улицу, она смотрела во все стороны, но все же чувствовала, что ее преследуют. Она не могла пройти от своей машины до двери квартиры или от такси до офиса, не думая о том, что за ней тайно следят чужие глаза. Но она не стала бы беспокоить этим Денниса.
Боли в ее голове напоминали метеоритные дожди. В снах, когда ей удавалось заснуть, она видела валиум, который лежал в баночке из-под икры. Но как раз этого Деннису и не надо было слышать.
— Если ты имеешь в виду, к какому решению я склоняюсь в отношении пробного показа, — сказала она, откинувшись, — я все еще думаю. А понедельник я отработаю.
После работы Линн поехала в клуб «Брум». В ее дипломате лежали пять таблеток тиленола с кодеином, завернутые в гигиеническую салфетку.
Она занималась уже минуту и двадцать три секунды, когда появилась Бернадин.
— Как поживаешь? Удачно съездила?
Линн испытала сильное искушение рассказать всю правду. Хоть немного облегчить свои страдания. Бернадин умела вовремя предложить поддержку и понимание, именно тогда, когда Линн нуждалась в этом. А сейчас это ей было крайне необходимо.
Но она не могла, смело удержав профессиональную оборону перед Деннисом, вывалить все свои страхи на его жену. Поэтому она ответила:
— Это долгая история. Почему бы тебе не рассказать, как ты живешь?
— У меня все в порядке.
Но это было не так, и каждый мог заметить натянутую улыбку и скованные движения. Даже Линн.
— Как тебе Деннис? — спросила Бернадин.
— Не слишком хорошо. Но эта простуда иногда просто убивает.
— Я имею в виду его настроение. В последнее время он очень изменился.
— У него много проблем. «И одну из них добавляю ему я», — виновато подумала Линн.
— Возможно, я превращаюсь в нервноприпадочную жену, но, сама знаешь, он путешествует, и он все больше времени проводит на работе, а когда возвращается домой, он мечется, как дракон в клетке… — Она на секунду замолчала. — Деннис не мог завести другую женщину?
Линн повернулась к Бернадин, выпустила из рук перила, а потом снова поймала их.
— Ты это серьезно?
— Да, серьезно.
Линн думала о том, как ответить. Деннис был человеком, которого она меньше всего могла заподозрить в измене. Кроме того, у него бы просто не хватило на это времени.
Она решила сказать просто то, что думала.
— Вы с Деннисом очень близки. У таких пар иногда возникают периоды, когда они на некоторое время как бы отходят друг от друга.
«А теперь послушай мое личное мнение, — подумала она. — как калека будет учить здорового».
— Я думаю, что он в таком тяжелом положении, что, возможно, срывается на тех, кто есть под рукой. Я не верю, что тут замешана женщина. Ради Бога, Бернадин, говоря между нами, каждую секунду своего дня он проводит либо с тобой, либо со мной.
Линн закончила первую серию выжиманий, и Элизабет забрала у нее штангу. Она села, чтобы отдохнуть, и увидела входящего в зал Майка Делано, который держал в руках конверт.
— В офисе сказали, что вы здесь. Я принес копии статистических данных, которые вам нужны для записи. Мне не хотелось оставлять их в том послеураганном нагромождении, которое вы называете своим рабочим столом.
Элизабет протянула ей штангу:
— Не останавливайтесь слишком надолго.
Немного смущаясь, Линн легла обратно и продолжила выполнение своих упражнений. Она чувствовала критический взгляд Майка.
— Для нее это слишком легкий вес, — заметил Майк.
— Это… сделано специально, — сказала Линн между жимами.
— Максимальный вес, который я ей даю, — это спиральная штанга с пятифунтовиками, — сказала Элизабет, добавляя на каждый конец штанги по кольцу весом в пять фунтов.
Майк осмотрел зал, подошел и взял прямую штангу.
— Эта весит сорок пять. Вы ее выжмите с легкостью.
— Я не хочу иметь сильно развитую мускулатуру.
Элизабет отреагировала:
— Женщинам требуются многочисленные повторения выжиманий при более легкой нагрузке. Эти тяжелые штанги предназначены для наращивания силы, а не для поддержания тонуса и костной массы. Я не использую их, и мои клиенты тоже.
— Она могла бы использовать их для обратных жимов.
— Обратные жимы дают слишком большую нагрузку на локти.
— Это не так, если вы…
— Майк, — остановила его Линн.
Позже, разминая ее, Элизабет заметила:
— Опять множество узлов на спине.
Линн закрыла глаза:
— У меня тяжелый период.
— Никаких улучшений?
— Нет. Все становится только хуже.
— Бернадин спрашивала меня о том мужчине. Я не знала, что могу ей сказать — что вы хотите, чтобы знал ваш шеф. Поэтому я предпочла переменить тему.
— Спасибо.
— Наклоните плечо влево. Мне кажется, что это ваш приятель является причиной вашего напряжения. Он показался мне любителем поспорить.
— Он действительно любит спорить. Но он не мой приятель.
— Я могла ошибиться, — согласилась Элизабет. — Но я рада этому. При всем том, что вы рассказали, мне кажется, что проблем с мужчинами у вас уже более чем достаточно.
— Это несомненно. По вашим словам можно подумать, что вы прекрасно разбираетесь в том, о чем говорите.
Руки Элизабет замерли на плечах Линн.
— Я… это…
Линн ждала, когда она продолжит, но ничего не услышав, сказала:
— Извините. Иногда слова слетают с моего языка сами по себе. Вы не обязаны отвечать.
— Это просто… слишком длинная история.
Руки Элизабет вернулись к работе.
— А сейчас у вас есть кто-нибудь получше?
Элизабет улыбнулась:
— Я работаю над этим.
Линн вытянула руки перед собой, и Элизабет начала работу с бицепсами.
— Я хорошо разбираюсь в том, что говорю о себе.
— Вы?
— Это одна из причин, по которой я увлеклась Грегом, человеком, который сейчас делает меня такой несчастной, — сказала Линн. — Он был так нежен и заботлив, когда я познакомилась с ним. Казалось, что он так отличается от тех свиней, с которыми я обычно расставалась. Как мало я знала…