Ее снова охватил ужас. Ей пришлось сделать огромное усилие над собой, чтобы не разрыдаться.
Риб мягко спросил:
— Вы живете одна?
— Да.
Бубу прокашлялся:
— Я постоянно убеждаю ее переехать к нам или позволить мне остаться пожить у нее. Она упряма, как коза. Но сейчас необходимо что-нибудь предпринять.
— Я тоже так думаю. — Все это время Риб сидел за столом, но теперь он встал и подошел к ним.
— Вам приходилось раньше улаживать подобные дела? — спросила Линн.
— Да, мадам.
— Так вы думаете, что сможете помочь мне?
— О, вполне вероятно, что мы сможем вам в чем-то помочь.
— Слава Богу, — выдохнула Линн.
Риб нажал кнопку, и в дверь заглянула секретарь.
— Чего бы вы хотели? — спросила она. — Кофе? Содовая?
— Спасибо, ничего не надо, — сказала Линн.
— Выпейте чего-нибудь, — настаивал Риб. — Нам нужно получить от вас полную информацию. Это займет много времени. Промочите горло.
— Хорошо. Спасибо. Кофе с молоком, пожалуйста.
Когда секретарь вышла, Сперанза снова начал писать.
— Я фиксирую все события, которые вы описываете, время и даты. — Он повернул блокнот так, чтобы она могла прочитать написанное. — Все правильно?
Она прочитала.
— Да.
— Были ли какие-нибудь другие случаи?
— Не из этой серии.
— Вас преследовали раньше? — спросил бывший полицейский.
Линн повернулась к Бубу:
— Разве ты не рассказал им?
— Я не говорил, что все это прекратилось, потом началось снова, то есть не уточнял это.
Секретарь принесла напитки, и Линн с благодарностью отпила немного кофе.
Сперанза перешел на новую страницу.
— Когда имели место другие случаи?
Линн потерла ноющее запястье, которое болело из-за того, что она все время пыталась оградить кисть от любого давления.
— Это началось в октябре и закончилось в феврале. Человек, который преследовал меня, был убит шестнадцатого февраля.
Последовало непродолжительное молчание. Затем Сперанза сказал:
— Следовательно, мы говорим о преследовании со стороны двух разных людей.
— Да, — сказала Линн.
— Вы обращались в полицию?
Линн вздохнула и открыла рот, чтобы ответить, но Бубу сделал это за нее.
— Полиция в этом деле оказалась бесполезной. Нам только сказали, что они делали какие-то попытки…
— Вам только сказали в Департаменте полиции Бостона?
Бубу покачал головой:
— Выслушайте меня. Этот парень, этот детектив, он хотел воспользоваться положением моей сестры…
Линн положила руку на плечо брата, чтобы сдержать его:
— Это твои ощущения. Я не согласна с тобой. Майк даже не знает, что случилось сегодня. Но они хотят услышать не наши личные мнения. — Она повернулась к детективам: — Я думаю, мне следует рассказать все с самого начала.
— Не помешало бы, — сказал Сперанза.
Ее рука горела, усиливая боль в ладони. Она полностью обессилила и чувствовала тошноту от голода, а горячий кофе только растревожил еще не зажившую рану во рту, и она посылала острые стрелы боли в затылок.
Но она заставила себя рассказать все по порядку, призвав на помощь весь свой профессионализм, чтобы, независимо от того беспорядка, который царил в ее мыслях, четко описать все куски этой мозаики-загадки.
Запинаясь, она рассказала о деталях, связанных с сексом, чего бы с ней никогда не случилось, если бы рядом не было Бубу.
В какой-то момент своего рассказа у нее возникло легкое беспокойство из-за того, что Сперанза перестал делать записи. Но она продолжила, как всегда делала, когда шоу начинало идти не в том направлении, которое было запланировано ею ранее, но должно было двигаться вперед в любом случае.
Когда она закончила, целую минуту стояла полная тишина.
Риб сказал:
— Все это очень странно. Эта часть преследования началась, когда преступник был уже мертв. Я должен спросить: что вам подсказывает в этой ситуации ваш внутренний голос?
Линн потерла плечо:
— Единственный ответ, который напрашивается, — это то, что некто, кто знает о том, что происходило, имитирует Грега.
— Некто, относящийся к близким вам людям. — Это не был вопрос.
— Мне не хочется, чтобы это было так, — сказала она. — Я хотела бы, чтобы этим человеком оказался кто-то неизвестный мне, страдающий психическим расстройством и завидующий мне. Но, да, логично предположить, что это кто-то из близких мне людей.
— Что думают об этом те, кто работает с вами?
— Но это и есть близкие мне люди.
Последовала еще одна минута молчания, и затем Риб спросил:
— Кто в настоящее время возглавляет Третий канал?
— Генеральный менеджер, Деннис Оррин.
— Каково его мнение по этому поводу?
Желудок Линн перевернулся. Она должна была быть честной.
— Он… предположил, что это может быть месть, связанная с моими личными проблемами в прошлом.
Сперанза наклонился к ней:
— Какого рода личными проблемами?
— Наркотики. У меня сейчас нет этой проблемы, но он…
— Почему же он тогда сказал это?
Линн вздохнула:
— Много лет назад у меня временами возникала зависимость от лекарств, которые я принимала, чтобы снять острую боль, вызванную больными зубами. Деннис знал об этом. Я могу предположить, что сейчас это снова пришло ему в голову…
Сперанза и Риб посмотрели друг на друга.
Риб сказал:
— Извините, мы оставим вас на секунду.
В соседнем офисе оба детектива склонились над пустым столом.
— Что ты думаешь? — спросил старший.
— Я не уверен. Но если я должен высказать предположение…
— Должен.
— Тогда я считаю, что первая серия происшествий была настоящая, а теперь, когда этот парень умер, она продолжает делать это сама.
— Мне тоже так показалось.
— Так кто же она? Знаменитая психопатка? Нуждается в симпатии? В чем дело?
— Она кажется обезумевшей от горя, — сказал Риб, — но на настоящего психа она не похожа. Может, она устраивает это, чтобы потом сделать из этого программу?
Сперанза медленно кивнул:
— Вполне вероятно. Может быть, реальная угроза прекратила существовать раньше, чем это ее устраивало. Прежде чем можно было пустить в ход камеры.
— Однако не могу представить ее убивающей собаку подруги.
— А кто знает, что она на самом деле думает о своей подруге?
— Справедливо замечено.
— Я имею в виду, Господи, что у нее нет никаких доказательств того, что она не замешана в это. У нее есть все ключи, возникавшие в этом деле, а режущее полотно, поранившее ее руку, взято из ее собственной квартиры. Звучит неправдоподобно. Единственный вопрос, который у меня возникает: почему она обратилась к нам?
Риб выпрямился:
— Ее брат сходит с ума от беспокойства. Возможно, он заставил ее сделать это.
— Попридержите ваших коней, — сказал Бубу. — Час назад вы сказали, что можете помочь. И вдруг сейчас оказывается, что вы не можете взяться за эту работу.
— Этот случай слишком сложный. Нам дали понять, что это простой случай преследования. Мы не можем…
Лицо и шея Бубу побагровели.
— Это и есть простой случай преследования.
Пожилой детектив сказал успокаивающим тоном:
— Я знаю, что так кажется вам и мисс Марчетт. Но, выслушав все обстоятельства дела, мы пришли к выводу, что случай слишком расплывчатый…
— На него может уйти гораздо больше времени, чем мы думали, — сказал Сперанза. — При нашей нынешней нагрузке мы не можем включить его в свой график.
Бубу собирался спорить дальше, но Линн прервала его:
— Не трать энергию попусту.
— Но это же оскорбление. Банк дает этим парням столько работы…
— И будет давать. Они, несомненно, специалисты в своем деле. Но они не хотят работать над моим делом. Они не верят мне. Давай, Бубу. Мы уходим.
В машине на обратном пути к дому Бубу и Анджелы она все-таки разрыдалась.
— Все как прежде, — всхлипывала она. — Кто-то преследует меня, и никто не может помочь.
— Эти ублюдки, — сказал Бубу. — Мне не следовало позволять тебе утащить меня оттуда. Где, черт возьми, они набрались такого нахальства, что позволяют себе обращаться с известной телевизионной ведущей как с помоями?
— Не только они. Это делают все. Не существует никаких объяснений, во все это трудно поверить, вот они ничему и не верят. Они отступают.
Она забыла дома гигиенические салфетки, и из ее глаз и носа лилось, не переставая. Она порылась в сумочке, надеясь хоть что-нибудь там найти, но ничего не было, и она заплакала еще сильнее, содрогаясь от сильных рыданий.
Глаза ее брата тоже наполнились слезами. Он обхватил ее плечи своей громадной рукой, притянул ее к себе и так, крепко обняв ее, продолжал вести машину.
Линн лежала в комнате для гостей; сон не шел к ней. Сквозь окно проникали ночные звуки.
Анджела проявила свое мастерство волшебницы в украшении комнаты. Кровать напоминала гору взбитого пуха и, казалось, сошла со страниц модного современного журнала; прозрачные желтые занавески покачивались от легкого ветерка. Ночной столик был заставлен разнообразными лосьонами и мазями.
Но ничего из этого не интересовало Линн. Сон стал недостижимой целью. Ладонь напоминала перчатку вратаря. Рука выше локтя и плечо болели так, словно она побывала в автомобильной аварии. Две таблетки перкодана не принесли облегчения.
Она прокручивала в памяти события и слова прошедшего дня. Ей так нужна была сейчас сила, но ее не было. Она вытекала из нее, словно просачиваясь по каплям.
«Во все это трудно поверить, поэтому они ничему и не верят».
Ее собственные слова.
«Что подсказывает ваш внутренний голос?»
Она вспомнила, какое выражение лица было у детектива: «Возможно, вы не сможете убедить меня, но почему бы не попробовать».
«Кто-то из близких вам людей…»