Тогда она сдалась. Она же не могла объяснить, что ее наличествующие переживания были намного серьезнее и менее туманными, чем она описала, и что налоговая волновала ее меньше всего. Что два человека мертвы и ее дни сочтены.
Она поморщилась, ускоряя шаг, чтобы поспевать за быстро движущейся толпой офисных работников, которые спешили успеть на поезда до дома. Никто на нее не смотрел, но она все равно чувствовала себя ужасно заметной, незащищенной. Она все же вышла с чеком, хоть и на малую долю суммы, хранившейся на счетах, которые она хотела полностью опустошить. Но доля все равно была огромной. Больше, чем она когда-либо держала в руках. Рик был прав: Итан продумал все возможные варианты, включая свое заключение или смерть, чтобы убедиться, что его жена будет в порядке. Что бы с ним ни случилось, Адриенн могла рассчитывать на привычный стиль жизни. Или, по крайней мере, близкий к этому.
– Не хочу соваться не в свое дело, – сказал Рик с улыбкой, выдававшей, что этого-то ему хотелось больше всего. – Но возможно нам нужно пересмотреть и обсудить потенциальный раздел имущества. Вам положено намного больше этого, если, к примеру, вы собираетесь развестись…
– О, нет-нет. Ничего такого, – сказала она поспешно, засмеявшись, словно сама мысль о разводе была шокирующе нелепой.
О, нет, Рик, хотелось добавить ей. Здесь все намного хуже. Скажите, Рик: вы когда-то видели, что случается с человеческой челюстью от выстрела из ружья? Ее лицо буквально взорвалось, Рик.
Улажены ли ее наличествующие переживания, как элегантно выразился ее доверительный советник? Благодаря тщательному планированию Итана ответ мог быть положительным. Адриенн знала о части из этого. Например, о только что опустошенной депозитной ячейке, содержимое которой теперь покоилось в сумке на ее плече. Было сложно не охнуть, открыв ее, но она забрала все. Кто знал, когда ей снова выпадет такая возможность? Лучше забрать все, даже если придется таскать сотни тысяч долларов в отделении ее спортивной сумки.
Чек плюс бриллианты. Вот они стали для нее сюрпризом. Бог знает, когда Итан решил их купить или сколько они стоили, но они были восхитительно простыми в транспортировке.
Ей только предстояло все подсчитать. Оценить и решить, достаточно ли того, что у нее уже есть, – что значило, ей придется решить, сколько ей нужно, а за этим вопросом следовала дюжина других. Достаточно для чего? Для кого?
Достаточно для двоих? С этой мыслью она крепче сжала сумку. Чтобы понять, сколько будет «достаточно», нужно знать, что будет дальше, а она не знала. Она была наполовину уверена, что все рухнет раньше, чем она доберется до этого этапа.
Но все шло лучше, чем она осмеливалась надеяться, даже с учетом неудач. Больше всего она боялась, что Ричард Политано помешает ей получить необоходимое; однако он охотно помог. Конечно, он не поверил ей насчет развода. Он, наверное, начал обдумывать эту вероятность еще до ее прибытия, просчитывая, что при расставании Адриенн достанется бóльшая часть. Но было и что-то еще: осязаемая неприязнь Рика к Итану, пронизывающая их разговор. Что ему не просто нравилось помогать Адриенн, а он еще получал удовольствие, перемещая деньги за спиной ее мужа. Все доступные средства были теперь записаны на ее имя и распределены по нескольким новеньким счетам, доступ к которым она получит в течение сорока восьми часов.
Она задумалась, сможет ли ждать так долго. И стоит ли. Что, если именно дополнительные деньги будут решающими в вопросе, попадется она или нет? Сколько нужно человеку, чтобы исчезнуть? Стать кем-то другим и убраться из города, может, даже из страны, поехать на юг и через границу с Мексикой – вот только ни она, ни ее муж не знали испанского. Об этих вещах ей нужно подумать, она должна была уже начать это делать. Но даже когда она пыталась сконцентрироваться, ее мысли настойчиво возвращались ко всему, что она сказала и сделала ранее днем. Толпа пешеходов подхватила ее и она плыла по течению, крепко держа сумку, но позволяя себе погрузиться в раздумья. Она перебирала свои воспоминания, обдумывая свои оплошности, понимая, что ее намного больше беспокоило то, чего она не помнила. Сколько ошибок она допустила неосознанно? Она внезапно осознала, сколько камер наблюдения в тот день запечатлели ее перемещения. Когда она сидела в приемной Рика, шла по зданию банка. Ей хватило смекалки избегать платных дорог во время поездки прошлой ночью, не нарушать правил дорожного движения, несмотря на бесконечные светофоры на почти пустой Пост-роуд. Но город успокаивал ее своим шумом и гамом. Словно она уже начала исчезать, став лишь одним лицом среди толпы.
Теперь ее лицо подхватило полдюжины камер по всему городу, о чем ей нужно было подумать раньше. Если к ним нагрянет полиция, если решит покопаться, смогут ли они отследить ее передвижения? Придет ли им в голову присмотреться повнимательнее? От этой мысли ее затошнило, и она сглотнула. Она подумала, сколько им потребуется, чтобы найти связь между отпечатками Итана в доме на озере и теми, что у него сняли два года назад. Это был глупый, показной арест, который ни к чему не привел, но урон был нанесен: теперь он был в системе, его отпечатки навсегда останутся там. И несмотря на ее уверенность ранее утром, на всю напускную храбрость – «Тогда мы скажем им, что им нужно знать», – она знала, что никаких «мы» не будет. Итан ни с кем не будет разговаривать; если полиция объявится до того, как они успеют сбежать, это Адриенн встретит их у двери, предложит кофе, ответит на вопросы. Ее мужу придется удалиться; даже если он сможет держать рот на замке, они все поймут с одного взгляда на его виноватое лицо. И когда они спросят, где она была с вечера воскресенья, ей придется лгать.
Я ничего не знаю об убийстве. Я просто красивая жена богатого финансиста, проживающая обычный день.
Обычный: поездка в салон красоты, визит в банк, встреча с финансовым консультантом и… черт возьми. Она уже все испортила, не так ли? Рик сам это сказал: ее появление было «неожиданным сюрпризом». Адриенн не наведывалась к нему несколько лет, а ему пришлось изменить свое расписание, возможно, отменить встречи с другими клиентами, чтобы втиснуть ее. Не обычно. Совсем не обычно.
Ей нужно быть осторожнее. Она должна придерживаться привычного распорядка. Заниматься тем, что делают женщины, которым нечего скрывать, а у них каждый день свободен для занятий всем, чем хочется. Ей надо купить зеленый сок за пятнадцать долларов. Сходить на маникюр, педикюр или и на то, и на другое. Надо, в конце концов, пойти позаниматься на велотренажерах, потратить час, изо всех сил крутя педали на месте, выложить снимок вспотевшего декольте с хештегом: #SweatIsGold[2].
– Прошу прощения, – сказала она внезапно, подтянув сумку на плече и бросаясь сквозь толпу пешеходов. У нее возникла идея: рядом не было зала с велотренажерами, но на следующем углу виднелась кофейня. Она направилась прямиком к ней, проскользнула в дверь и встала в очередь за стайкой студенток, заказывавших тыквенные латте. Она попросила то же самое. Обезжиренное молоко, поменьше сиропа, без взбитых сливок. Бариста взял стаканчик, нацелив на него маркер.
– Имя?
– Адриенн, – сказала она, как обычно делая акцент на последнем слоге, потому что люди часто неправильно его писали. – С двумя «н» и через «е».
Через пять минут она забрала дымящийся латте и села за стойку, положив ноги на сумку. Она устроилась с телефоном в одной руке и стаканчиком с ее именем – в другой. Что-то пошло не так – стаканчик гласил «Адриненн» – но это не страшно. Только фотография имела значение: она открыла фронтальную камеру и вгляделась в экран, поднося кофе к губам, повернула телефон, чтобы захватить в кадр логотип кофейни, и округлила глаза. Она наклонила голову, и розоватые волнистые пряди мягко легли вдоль ее лица. Она выбрала фильтр, подчеркивающий ее волосы, и подписала снимок: Сладко, пряно, восхитительно. #fallhairdontcare #pumpkinspiceseason, #caffeinejunkie, #afternoonpickmeup[3].
Даже без взбитых сливок латте было приторно-сладким. Она смогла выпить только половину, прежде чем оно стало едва теплым, но она заставила себя сидеть, ждать, наблюдать сквозь большую витрину за проходящими людьми. Несколько из них взглянули в ее сторону, не фокусируясь на ней, но никто к ней не подходил. На мгновение ее снова окутало это восхитительное ощущение невидимости.
Ее телефон завибрировал на стойке. Она взяла его, вбила пароль. Ее фотография собрала горстку лайков и один новый комментарий: «Привилегированная сука».
Она невольно издала тонкий истеричный смешок. Несколько людей обернулись, но ничего. Адриенн привыкла к взглядам окружающих.
Все же это был ее обычный день.
Глава 12
Знаете, она правда была привилегированной сукой. Адриенн Ричардс, в девичестве – Свон, наследница скромного состояния, сколоченного прапрадедом на мебельной компании. У семьи были корни где-то на юге, возле Голубого хребта, и даже до удачного замужества Адриенн однозначно была одной из тех девушек. Училась в частной школе, была южной дебютанткой, звездой сестринства в университете, членом Национальной стрелковой ассоциации. Женщиной, для которой учеба в университете была лишь временем на поиски мужа. Я узнала об этом, как и все остальные. Это несложно найти; вы, наверное, тоже слышали эти истории. Яркий журнальный разворот о ее свадьбе за миллион долларов. Или как она настояла на установке спа-оборудования с небольшим бассейном в подвале их столетнего дома – это когда Адриенн сказала местному репортеру, что жаловавшиеся на шум соседи это просто «завистливые хейтеры». В стиле богатых дамочек Адриенн занималась стартапами – органические парфюмы, линейка веганских сумок, астрологический дизайн интерьеров. Все это она беспечно бросала, когда теряла интерес или когда с ужасом понимала, что управление компанией требует усилий. Еще были легендарные истерики. Несносная страница в Инстаграме. А затем, в конце концов, был скользкий муж, сделавший миллиард долларов на разрушеных жизнях людей, к которым Адриенн не могла проявить хотя бы толику сочувствия даже ради того, чтобы спасти свою шкуру, когда журналисты пришли с вопросами, а друзья потребовали ответов.