– В этом нет ничего необычного. Точнее, не было. Он часто уезжал. Иногда, особенно если это короткая поездка, он не утруждался со мной связываться. – Я поколебалась. – А иногда я сама не хотела, чтобы он звонил или писал.
Постукивание ручки Геллера по бумаге прекратилось. Он вскинул брови. Я позволила молчанию затянуться на несколько лишних мгновений. Было логично, если казалось, что мне неловко рассказывать дальше, но мне не нужно было изображать нерешительность. Я не хотела это говорить. Потому что чтобы это озвучить, мне нужно было думать о них вместе. Я поморщилась.
Геллер подался вперед и улыбка исчезла.
– Адриенн, я скажу вам то, что говорю всем своим клиентам. Не лгите мне. Когда вы лжете своему адвокату, вы делаете меня самым глупым человеком в комнате. Это плохо, когда нас двое. Еще хуже, если дело дойдет до суда. Что бы там ни было…
– Вы знаете, что у меня были отношения на стороне, – ляпнула я и адвокат откинулся в своем кресле.
– Продолжайте.
– У меня был роман с Дуэйном Кливсом. Он был рабочим в доме у озера, куда мы ездили летом. Я была несчастна, заскучала и действовала импульсивно, я просто… я даже не знаю. – Я думала, Геллер отругает меня за то, что так долго утаивала это, но он просто кивнул.
– Хорошо, – сказал он. – И к вам вчера наведалась полиция штата Мэн, верно? Потому что Дуэйна Кливса уже разыскивали для допроса касательно убийства его жены?
– Так сказал детектив. Иэн Берд.
Геллер выдохнул, разжав губы.
– Ладно. Послушайте, Адриенн, ситуация следующая. – Он откинулся в кресле со странным выражением лица, и я ощутила затянувшийся в животе узел. Собралась с силами. Сейчас он укажет на меня и закричит: «Ситуация следующая. ВЫ НЕ АДРИЕНН».
Вместо этого он слегка пожал плечами и сказал:
– Я не переживаю.
Я моргнула:
– Вы… не переживаете.
– Дуэйн Кливс убил двух человек, включая вашего мужа. Он приехал на машине Итана в город, вломился в ваш дом с украденным ключом, угрожал вам оружием и пытался вас ограбить. Это очевидно была самозащита. Поэтому если баллистика подтвердит историю и если верить моим источникам в участке, так и есть, то я не переживаю. Окружной прокурор будет переизбираться в следующем месяце, и руководство уже подостыло к ней после проверки, которую она устроила летом. Последнее, что ей нужно, это ворошить осиное гнездо, втягивая полицию в еще одно громкое проигрышное дело.
– Я не понимаю, – сказала я, потому что это правда, но Геллер пожал плечами.
– Я не хочу показаться бестактным. Но вы должны понимать, что как подзащитной вам будет легко вызвать сочувствие. Вы красивая женщина, только что потерявшая мужа, которой хватило смелости застрелить убийцу, вломившегося в ее дом посреди ночи.
– А как же измена?
– Снова не хочу показаться бестактным… но сейчас эра женской свободы и движения против абьюза, Адриенн. Если кто-то попытается использовать это против вас, мы его размажем.
Я со всей силы сжала подлокотники кресла. Геллер сочувственно смотрел на меня.
– Это все сложно осознать, – сказал он. – Принести вам салфетку?
Я просто кивнула.
Но я не сдерживала слезы. Я пыталась не рассмеяться.
Геллер пересек комнату и достал пачку бумажных салфеток с полки, а затем протянул их мне.
– Соболезную вашей утрате, – сказал он. – И мне жаль за все, что вы пережили. Я знаю, это был непростой разговор, и я ценю вашу честность. Редко клиент с такой готовностью идет навстречу.
– Спасибо, – сказала я, беря салфетку. Я поднесла ее к лицу, а затем поняла, что Геллер все еще стоял надо мной, разглядывая меня.
– Мне очень интересно, – сказал он мягко, – почему я так уверен, что вы от меня что-то скрываете.
Мир сузился до одной точки. Кровь загудела в ушах, от чего они словно загорелись, когда я взглянула на Геллера круглыми глазами, открыв рот. Салфетка выскользнула из моей руки на пол. Он наклонился ее поднять, аккуратно вернув мне. Мои пальцы автоматически сжались, но, похоже, только эта часть моего тела работала. Моя челюсть все еще болталась, а ноги полностью онемели. Геллер просто вернулся за стол, усаживаясь обратно в кресло. Его лицо, мгновение назад казавшееся таким красивым, теперь было ужасающим, как маска, из-за которой за мной наблюдал Курт Геллер. Видел меня. Видел все. Только его взгляд был знакомым: такой же, как у Бенни, полицейских, даже у осторожной Анны, пока мы вынужденно болтали на улице. Я была слишком отвлечена своей ложью, слишком беспокоилась, что меня уличат, чтобы понять его значение. Теперь я не могла понять, почему я так долго этого не осознавала: люди не доверяли не мне. А Адриенн.
Каждый человек, которого знала Адриенн, от ее знакомой с велотренажеров до ее адвоката, попросту ее ненавидел.
– Как я уже сказал, я не беспокоюсь о вашем деле как таковом. И если прокурор попытается развить его, я могу попытаться отбить у нее желание дюжиной разных способов. Но я бы хотел знать правду, Адриенн.
Наконец-то мне удалось закрыть рот. Я сглотнула.
– Что ж, вы ее получили, – сказала я, и Геллер вскинул брови. Я слышала ярость в своем голосе, ярость, которая принадлежала только мне и совсем не была похожа на Адриенн. Но я не могла сбавить обороты. Не собиралась. Мне нужно было увидеть, узнать, что будет, если я неправильно сыграю свою роль. Люди всегда с готовностью говорили Адриенн, чего от нее ожидают. Что, если она изменит ожиданиям?
– Даже если бы я хотела все вам рассказать, то не смогла бы, – сказала я. – Я знаю, что Итан умер где-то на сгоревшей свалке. Я знаю, что его убил Дуэйн. Но я не знаю правды. Я не знаю причины, и никто никогда не узнает, потому что я спустила курок, не дожидаясь, пока Дуэйн объяснит мне свои мотивы или придумает оправдания. Вы хотите знать всю историю? Единственный человек, способный ее рассказать, мертв. Меня это устраивает. Если вы не выносите неопределенности, может, мне нужно найти другого адвоката.
Он моргнул. Я затаила дыхание.
Затем он улыбнулся и удивление мгновенно исчезло с его лица:
– О, в этом нет нужды. И да, не забудьте выписать чек.
Когда все закончилось, деньги перешли в руки Геллеру, и не оставалось ничего, кроме как ждать, прятаться и надеяться, я снова и снова думала о том безрассудном моменте в кабинете адвоката. О той минуте, когда я приоткрыла дверь в свою старую жизнь и позволила Лиззи выглянуть, заговорить, быть увиденной. Совершенно ненужный и опасный риск, но мне нужно было на него пойти – как минимум чтобы доказать себе правду. Потому что мне кажется, я знала еще до того, как попыталась, что никто ее не заметит. Думаю, я знала это давно, еще раньше, чем нажала на курок, может, раньше, чем Адриенн появилась в моей жизни. Я хорошо притворялась, воображала. Когда я смотрела на себя, я видела возможности. Но мне кажется, я знала, что никто другой их не заметит.
Люди видят то, что ожидают, когда думают, что знают тебя. Их представления призраком плывут перед тобой, дожидаясь твоего прибытия, а потом цепляются к тебе, темные, непрозрачные. Они строятся вокруг тебя всю жизнь, слой за слоем, пока все не начинают замечать только призрачного тебя, созданного из чужих суждений. Деревенская девка. Блудница со свалки. Привилегированная сука. А ты застреваешь посередине, оказываясь невидимым. В ловушке. Кричишь, что ты еще здесь, но твоя репутация такая громкая, что тебя никто никогда не услышит. К тому времени, как Лиззи Уэллетт взяла ружье в руки, она была костюмом, который я не могла снять, и никто никогда не будет скучать по девушке, жившей в нем. Никто даже ее не знал.
Может, мой новый костюм сядет лучше.
Может, мне удастся быть Адриенн Ричардс лучше, чем самой Адриенн Ричардс.
Я взяла ее телефон и несколько раз прикоснулась к экрану. Засомневалась. Под моим зависшим пальцем окошко спросило: «Вы уверены? Это действие необратимо». Из-за этого я снова вспомнила, как нахмурился стилист, когда я объяснила, что хочу сделать. Уверена ли я?
Нет. Я совсем не была уверена. Я ступила на неизведанную территорию. До того момента я руководствовалась вопросом, что сделала бы Адриенн, потому что важно было несмотря ни на что делать как Адриенн. Я знала это. Я знала с момента, когда нажала на курок, что я смогу уйти безнаказанной, только если не буду сбиваться с курса. Буду оставаться в роли. Если я собиралась быть Адриенн, мне нужно было принимать ее решения, не свои. И это решение не из тех, что приняла бы Адриенн. Ни за что.
Но в то же время Адриенн в последние дни была сама на себя не похожа. Она была в шоке. Пережила травмирующее событие, поэтому разве у нее не было права вести себя странно? Можно ли ее винить? Задумается ли кто-то о причинах?
– К черту, – сказала я, ткнув пальцем в экран. Окно исчезло, сменившись новым сообщением.
Ваш аккаунт удален.
Шесть месяцев спустя
Глава 28
Нож был в пакете, помеченном номером дела и красной защитной лентой, отмечавшей, что его не открывали с прошлого года. Упаковали, подписали, забыли. Он выглядел как обычный охотничий нож, ничем не примечательный – если не знать, как Берд, что не так давно им отрезали женщине нос.
Полицейская за столом была в опрятной униформе, но смахивала больше на библиотекаршу с ее маленьким пучком на затылке и большими глазами за маленькими круглыми очками. Она подтолкнула к Берду планшет.
– Распишитесь, и он ваш, – сказала она. – Долго же вы за ним ехали.
Берд пожал плечами:
– Как-то не бывал поблизости. Надеюсь, он не занял слишком много места на полках.
– Не проблема, – улыбнулась женщина. – Вы все? Форма о цепи обеспечения сохранности нужна?
– Нет, – ответил Берд. – Мы закрыли дело, я просто разбираюсь с хвостами. Эта штука, – он помахал ножом, – отправится прямиком в коробку.
В городе стоял прохладный апрельский день, ветреный и сероватый. Солнце время от времени выглядывало из-за туч, едва теплое и бесцветное, как плохо заваренный чай. Берд все равно поднял к нему голову. Штат Мэн все еще оттаивал после долгой, мрачной зимы, но в нескольких сотнях миль к югу от него уже чувствовалость наступление весны. Дни стано