– Не мешай, не до тебя.
Леонид весь в расстроенных чувствах побрел от перехода, раздумывая, что делать, ехать назад в Ростов или устроиться на ночлег в близлежащих населенных пунктах. Тут он услышал не громкий, но властный голос:
– Ей, малек, подь сюда!
Леонид не сразу понял, что обращаются к нему. Его подзывал выше среднего роста коренастый мужик где-то лет тридцати пяти, одетый по военному: берцы, комуфляж, бандана, но без знаков различия и оружия.
– Это вы меня? – ноги, чуть не против воли, сами понесли его к этому «бойцу».
– Тебя, тебя. Чего тут трешься, на ту сторону хочешь?
– Да, хотелось бы, а там много беженцев, меня оформлять не захотели, – Леонид как-то сразу стушевался перед «бойцом» и отвечал, словно был в чем-то виноват.
– А чего тебе там, воевать хочешь? По тебе вроде не скажешь, – голос «бойца» стал насмешливым.
– Да нет, бабушка у меня там, на звонки не отвечает, хочу узнать, что с ней.
– Семья, что ли, на разведку послала… не могли, кого постарше отрядить, про бабку разузнать?
– Да вот, так получилось, – словно оправдывался Леонид, умалчивая, что семья как раз никуда его не посылала, а совсем наоборот.
– Тебе лет-то сколько, – продолжал расспрос-допрос «боец».
– Двадцать три, – «боец» так уверенно его расспрашивал, что Леонид правдиво отвечал, будто стоя перед какой-то обличенной властью комиссией.
– Ого, а я думал лет семнадцать, уж больно ты по салажному выглядишь, как допризывник. В армии служил?
– Нет, – и вновь почему-то Леонид виновато опустил голову.
– Понятно… Говоришь, бабка у тебя там, а сам откуда?
– Из Курска, – Леонид почему-то не решился признаться, что живет в Москве, тем более, что и местом регистрации в его паспорте значился Курск.
– Русский? – «боец» спросил так, что Леонид понял, что ответ на этот вопрос для спрашивающего очень важен.
– Русский, – однозначно ответил Леонид, чувствуя, что не уместны уточнения типа: отец русский, мать украинка.
– Это хорошо… Я могу твоему горю помочь, подбросить на ту сторону. У тебя бабосы есть? – вдруг резко «развернул» разговор «боец».
– Есть немного, – Леонид подумал, что его будут переводить через границу за деньги, и прикидывал, хватит ли на это имеющихся у него восьми тысяч рублей с мелочью.
– Тысячи три можешь нам ссудить? – уже совсем не начальственно, а как-то почти по-свойски попросил «боец».
Леонид растерянно молчал, оглядываясь по сторонам, словно ждал откуда-то помощи.
– Да, не боись, переведу я тебя, со мной пройдешь. Понимаешь, наши ребята тут без жратвы почти сутки загорают. У всех и наличные и то, что на карточках было, все кончилось, все спустили. Три дня бухали, малость не рассчитали. Нас этой ночью должны на ту сторону переправить, и ты с нами пройдешь. Давай деньги…
Леонид не то поверил, не то просто хотел поверить тому, что услышал. Он вытащил три тысячи и протянул.
– Порядок, пошли, – «боец» призывно махнул рукой и энергично пошагал в сторону от границы.
Леонид шел следом, словно на привязи. Прошли метров двести. На обочине стоял старый мотоцикл «Иж» с коляской, рядом с ним еще один «боец», смотрящий на беженцев идущих мимо.
– Я свое дело сделала, деньги достал. Теперь подбрось нас до базы, а сам за жратвой смотайся, – первый «боец» передал деньги, полученные от Леонида второму, и полез в коляску.
– Чего встал, садись! – «боец» кивнул нерешительно переминавшемуся Леониду на сиденье, за управляющим мотоциклом вторым «бойцом».
До «базы» ехали километра два-три. То оказался ангар, ранее, скорее всего, используемый как склад, или какое-то хранилище. Первый «боец» с Леонидом сошли, а второй поехал на ближайший базар. «Боец» громко постучал в закрытую дверь. Через некоторое время она открылась, и они вошли внутрь ангара. Здесь царил полумрак, ибо все относительно небольшое пространство освещалось тремя зарешоченными плафонами. Сразу стала ощущаться духота – помещение по всему давно не проветривалось.
– Ребята, живем, я бабла на жратву раздобыл. Коняга на базар поехал. Приедет, сразу и позавтракаем и пообедаем и поужинаем, – принес радостную весть населению ангара «боец».
– А этого зачем с собой приволок? – спросил тот, что открывал дверь, рослый белобрысый парень лет около тридцати с голым торсом, в тапочках на босу ногу и спортивных брюках.
– Как зачем, это же спонсор, он деньги нам спонсировал, – «боец» рассмеялся, – Да не боитесь вы, наш парень русский, с Курска. Бабка у него на той стороне. Вот родичи его и отправили, чтобы ее вывезти. Ему границу надо перейти. Пусть с нами идет, – последние слова «боец» произнес почему-то с явно просительной интонацией, – по всему в этом ангаре он не был старшим.
Когда глаза Леонида адаптировались к полумраку, он разглядел что бойцов на «базе» не так уж много, чуть более десятка, все они были разуты, а некоторые щеголяли в одних трусах или плавках. За исключение того «бойца», что открывал дверь, всем было явно за тридцать. Большинство сидело или лежало на разостланных вдоль стены ангара старых грязных матрацах.
– А ты уверен, что он тебе правду сказал, а не порожняк прогнал? – откуда-то из глубины ангара раздался властный с хрипотцой голос мужчины в тельняшке, лет сорока или более того, восседавшего на единственном здесь, сколоченным из горбыля подобием топчана.
– Да ты что Грач, я же сразу понял, что не врет, у меня же, сам знаешь, глаз-алмаз, – в голосе «бойца» обозначились уважительные нотки обращения к старшему.
– Давай-ка сюда свои документы, – не обратив внимания на слова «бойца», приказал тот, которого назвали Грачем и стало ясно, что это командир.
«Боец» подтолкнул Леонида к топчану:
– Паспорт доставай… и не дай Бог, если ты мне соврал.
Леонид подал паспорт. Командир долго сравнивал фото на первой странице с лицом Леонида, а потом начал озвучивать его данные:
– Леонид Михайлович Прокопов, 1990 года рождения, место рождения УССР, Донецкая область… зарегистрирован, город Курск…
– Ну, я же говорил, – обрадовался, что Леонид не «прогнал ему порожняк» «боец».
– Родители в Россию, когда переехали? – продолжал допрос командир.
– В 2002 году, мне двенадцать лет было. Шахту закрыли, работы не стало, вот мы в Курск и переехали, – Леонид самопроизвольно вытянулся по стойке смирно, хоть его этому и никогда не учили, и информации выдавал больше, чем у него спрашивали.
– Отец шахтер?
– Не, у меня родители маркшейдеры были, отец подземным, в шахте, а мать наверху в конторе сидела.
Пояснения не вызвали никаких эмоций, по всему для командира и остальных обитателей ангара они ни о чем не говорили – никто из них не знал специфики шахтного производства. Командир вернул паспорт и уже помягчевшим голосом сказал:
– Спасибо тебе, что с деньгами помог. А то мы тут все на мели. Нас не сегодня завтра на ту сторону перебросят, и ты с нами пройдешь, а там иди, узнавай про свою бабку. Располагайся, – командир царственным жестом обвел помещение ангара.
Леонид робко огляделся, не зная, куда ему приткнутся, но этот вопрос помог решить «боец», который его привел:
– Эй, малек… иди сюда, падай, возле меня матрац свободный.
Леонид осторожно присел на такой же, как и другие грязный матрац, в то время как позвавший его снимал с себя комуфляж, берцы. Оставшись в трусах и плотно облегающий его мускулистый торс черной майке, он достал из кармана разгрузки мобильник и пошел ставить его на зарядку в розетку, которыми был «усыпан» деревянный щит, смонтированный у задней стены ангара. Одновременно он снял с подзарядки, находящийся там десятидюймовый планшет, и убедившись, что он подзарядился, начал что-то в нем «искать». Остальные обитатели «базы» словно тут же забыли о Леониде. Кто-то дремал, вытянувшись на матраце, другие вполголоса переговаривались… Эту монотонную, душную, полусонную ауру, наконец, нарушил резкий стук в дверь. Это приехал мотоциклист с провизией. Ангар мгновенно «проснулся», засуетился. Откуда-то появилась пара допотопных электроплит, из большого бака черпали воду, резали овощи, мясо. Вскоре весь ангар уже благоухал запахом приготовляемой пищи…
После обеда-ужина все повалились отдыхать, а «боец» приведший Михаила, которого все звали Крест, оторвался от планшета, засунул его в свой рюкзак и совмещал отдых с тем, что объяснял Леониду, как ему повезло, что он именно на них «нарвался»:
– Границу можно перейти «по белому», то есть официально, через пограничный переход. Но если идешь один, как ты, например, то тебя там погранцы долго мурыжить будут, по компьютерной базе проверять, нет ли у тебя задолженности по алиментам, неоплаченных штрафов в ГИБДД и так далее. В общем, пока не выложишь им тысяч пять, не пропустят, к чему-нибудь да придерутся. Можно и «по-черному» границу перейти, не через переход, а с проводником прямиком через поле. Но это тебе еще дороже обойдется, не меньше десяти тысяч отдашь. А с нами всего-то за трешку там будешь, да еще нам как услужил.
Леонид согласно кивал головой, а сам с тревогой размышлял: «Как бы тут не день, а больше сидеть не пришлось. Сожрут эти продукты, и опять меня доить будут». Он ни разу не поинтересовался, кто эти мужики и зачем они едут в зону боевых действий. Догадаться было несложно, это «солдаты удачи», что слетались со всей России в Донбасс, где явно запахло жареным, запахло кровью. Несмотря на рассуждения Креста, Леонид вовсе не был уверен, что ему сильно повезло оказаться в этом ангаре. Тем временем подзарядился мобильник Креста, и он стал по нему куда-то звонить. По всему он разговаривал с женой и словно рапортовал, что нашел неплохую работу и как только будет первая получка, переведет ей деньги.
Из других более всех по телефону разговаривал командир. Но, то были чисто деловые разговоры. Он вел переговоры с «той стороной» о переходе через погранпост и условиях «приема на службу» его людей. Из тех переговоров вытекало, что командир ставил в основном три условия: вооружение, кормежка, и что за «спонсоры» будут у его группы. И, по всему, вопрос «спонсоров» являлся наиболее болезненным. Уже когда все спали и в ангаре погасили свет, а Леонид не мог заснуть в столь необычной обстановке (ему никогда не приходилось спать в казарменных условиях)… Так вот, в этой темноте состоялся наиболее нервный разговор командира с «приглашающей стороной». Обычно он обсуждал «дела» не очень громко, но здесь его что-то очень сильно возмутило, и он едва не кричал в трубку: