стали подумывать о ночлеге и организации караульной службы, как вдруг откуда-то со стороны Иловайска, из-за линии горизонта искрящиеся «градовские» снаряды перелетали через головы ополченцов и исчезали так же за линией горизонта где-то впереди.
– Колонна идет, по ней жарят, видать с беспилотника координаты узнали, или кто-то из местных сообщил, – уловив недоуменный взгляд Леонида, пояснил ситуацию Крест. – Эх, боюсь, до нас не доедут, назад повернут.
Но колонна ВСУ все же доехала до позиций ополченцев к вечеру. Но то оказалась совсем не та грозная сила, о которой ходили слухи. Никаких танков там не было, и вся колонна состояла из трех-четырех десятков БМП, БТР и грузовиков с солдатами. Конечна, попав под удар ГРАДа, колонна понесла большие потери и доехали уже ее остатки. По всему, от того удара у ВСУшников было не все в порядке с мозгами и особенно со зрением. Во всяком случае, они вовремя не заметили позиций встречающих их ополченцев, и подъехали непозволительно близко, хоть те маскировались не очень тщательно, в основном используя складки местности.
– Там среди них бензовоз идет. Омон, ползи вперед с «мухой» и уделай его, – внимательно разглядывающий в бинокль приближающуюся колонну Грач, вдруг отдал приказ одному из своих «профессионалов» специализирующегося на стрельбе с гранатомета.
Омон, закинув за спину одноразовый гранатомет, пополз вперед по заросшему сорняком полю. Но первыми открыли огонь минометчики. Видимо, у них еще не имелось большого опыта, и первые мины взорвались в стороне от колонны. Сказали свое слово и гаубицы, но и их снаряды полетели мимо. Тем не менее, колонна в замешательстве остановилась. Но даже в неподвижную мишень расчеты минометов и гаубиц поначалу попасть не могли. А колонна стояла, скорее всего ее командование связывалось со своим начальством, не решаясь ни назад повернуть без приказа, ни атаковать «колорадов». Омон тем временем подполз на расстояние рпгшного выстрела и из «мухи» положил гранату точно в бочку бензовоза. Раздался страшный взрыв, и весь центр колонны охватило пламя от частей бензовоза и находящегося в нем топлива. После этого уже и минометчики стали попадать в эту пылающую цель и артиллеристы…
– Малек, за мной! Отсюда ничего не видно пламя мешает,– Крест с ПКМом побежал вперед параллельно дороги, Леонид инстинктивно рванулся за ним. Пробежав метров сто, Крест залег в какую-то старую борозду, Леонид упал рядом. Первый короб был расстрелян где-то за пять-шесть минут. Леонид подал второй, а сам уже привычно вытянув край снаряженной ленты из РД стал ее укладывать в порожний. Еще три раза менял позицию Крест и четыре раза менял короба, то есть выпустил с полтысячи патронов. Деблокирующую колонну разгромили где-то в течении часа. Большая часть личного состава просто убежала. Те, кто находился в хвосте колонны, до которых не дошло пламя от взорванного бензовоза, не долетели снаряды и мины, пули Креста уехали на своих транспортных средствах. Но большая часть спасалась, что называется, на своих двоих. Ополченцы потом ходили среди остатков догорающих автомашин, БМП и БТРов, но вскоре почти все ушли оттуда, зажимая носы, не в состоянии обонять запаха горелой человеческой плоти. Лишь Крест что-то там высматривал. Что, стало ясно, когда он ввернулся:
– Человек двадцать всего. Ну, может еще кто-то без остатка сгорел. Некоторые еще живы, но не жильцы. Я думал, что их там больше.
Леонида аж передернуло от этих слов. Но высказать ничего не успел – пришли несколько грузовиков и приказ, всем возвращаться в Иловайск. Там назревало что-то, что вновь требовало концентрации всех наиболее боеспособных сил ополченцев.
Грач, собрав своих бойцов, ставил задачу:
– Укропы оставляют город и выходят по «зеленому коридору». По данным разведки они не собираются разоружаться и выходить будут с оружием и на своей боевой технике. Таким образом, на наше требование сложить оружие, они просто напросто «положили большой и красный». А раз так, то мы имеем полное моральное право на открытие огня. Разрешение на это от ДНРовского руководства имеется.
– Вот это дело. Наконец-то началась война, которую я люблю. Ишь, чего захотели, из котла по легкому и без позора выйти. Мы им покажем, что такое настоящая русская война! – бурно возрадовался Крест.
– Помолчи! – прикрикнул на него Грач, и продолжил. – Нам предписано выдвинуться в район поселка Победа и занять позиции вдоль шоссе, по которой пойдет колонна нациков, тех с которыми мы воевали в городе. Стрелять будем с дистанции примерно ста метров. Гранатометчики пятьдесят-семьдесят. Задача сначала подбивать технику, а затем уничтожать живую силу противника после того, как они будут покидать подбитые БМП, БТР и автомобили. Боеприпасы не жалеть – их у нас в избытке.
Готовились тщательно. Крест разобрал и тщательно почистил свой ПКМ, который хоть и ни разу не дал сбоя, но за время боев вобрал в себя немало пыли и грязи. Леонид уже вполне профессионально быстро и сноровисто вскрывал «цинки», набивал ленты и укладывал их в свой РД. Потом до обеда отдыхали, наслаждаясь, ставшей уже непривычной тишиной.
Крест обычно само спокойствие, сейчас был возбужден и буквально рвался в бой – в поле ему нравилось воевать куда больше чем в городе, там «эффективность» работы его пулемета повышалась в разы. Именно к такой полевой войне он привык в Чечне и сейчас предвкушал вновь оказаться в своей «стихии». Леонид, когда наступали добровольцы, и победа склонялась на их сторону… Он обдумывал вариант, при котором можно было бы улучить момент и покинуть ряды ополченцев. Затем он рассчитывал добраться до Ларисы и до полной победы ВСУ и добровольцев и до начала неминуемой укрозачистки, успеть с ней пересечь границу. Но сейчас, когда ситуация в корне изменилась и побеждали ополченцы, которым Россия вовремя «подставила плечо»… Он уже не знал, как поступать дальше. Бежать из рядов побеждающей армии и глупо, и опасно. А вот, что касается предстоящего обстрела выходящей из окружения колонны «укропов», Леонид не разделял эйфории Креста и не только его. Многие из грачевцев жаждали поквитаться с «нациками», к которым огульно причисляли всех добровольцев, после уличных иловайских боев.
– У тебя как в песне Лепса «Самый лучший день», только он не вчера приходил, а завтра придет,– не удержался от саркастического замечания в адрес Креста Леонид.
– А ты как хотел? Да я ради этого сюда и приехал, – совершенно не обиделся на сарказм Крест.
– Да, зачем все это нужно? Пусть уходят, и они живы останутся, и из наших никто не пострадает, – уже откровенно высказал свое мнение Леонид, но не громко, чтобы услышал один Крест.
– Это как? Да они сейчас уйдут, а потом чуть передохнут и опять давить нас будут. А всякий раз на помощь вот так же Россия приходить не будет. Еще не известно, как ей этот раз аукнется. Нет, так не пойдет. Их сейчас обязательно добить надо, да так, чтобы в следующий раз они побоялись сунуться. Если завтра мы несколько сотен их двухсотыми сделаем, на этом может и война кончится. Такой шанс никак упускать нельзя. И ты тут эти свои миротворческие идеи не толкай. Твое дело меня патронами снабжать, а думать… думать тебе не надо, за тебя давно уже подумали, – в голосе Креста «звякнул металл».
– Это кто же за меня подумал, уж не ты ли? – в свою очередь повысил голос и Леонид.
– Хватит балаболить, дайте поспать, – привстал на своей койке один из бойцов-профессионалов, пришедший в отряд уже после того как Леонид покинул базу.
Крест сразу понизил голос:
– Да причем здесь я. Там все продумано и распределено… А мы, мы в этой жизни винтики…
– Крест, ты что считаешь, что это все в Кремле решается? – уже конкретно спросил Леонид.
– Я тебе Малек так скажу, где бы не решалось, но то, что Россия сейчас делает – это правильно. Мне еще отец, когда жив был, говорил, то что Союз развалился это хорошо. России такую прорву дармоедов кормить уже не под силу было. Но те куски России, что этим бывшим союзным республикам достались – все это вернуть надо. Вот Крым забрали, теперь и Донбасс забрать надо. А вот то, чтобы Южную Осетию и Абхазию присоединять, это на х… не нужно, и без них от чуркобесов в России продыху нет. А в Крыму и Донбассе русские люди живут, и они должны быть в России. Все остальное – мура, – пояснил свою позицию Крест.
– Что ты имеешь в виду, какая мура?
– Да то, что все тут болтают, что Россия не может допустить, чтобы Украина вышла из-под ее влияния, потому что не дай бог на европейских хлебах заживет лучше, чем Россия. Вот это мура. Те области, где хохлы живут, они России даром не нужны…– Чуть помолчав Крест решил окончательно пояснить свою идеологическую позицию.– Думаешь, я здесь за Путина воюю? Да он мне до одного места. Всего хорошего, что он сделал, это то, что Крым вернул. Ловко все провернул, как только возникла возможность, не стал репу чесать, враз оттяпал. А в остальном… Один мужик у нас в ЧОПе говорил, политик хороший, а хозяйственник никакой. Я вообще злой на него. С чеченами воевали, сколько там ребят нормальных положили, сколько калеками осталось… А он этих вражин задабривает, деньгами Чечню заваливает. Они на эти деньги там себе мечети и небоскребы строят, дома как дворцы. А в русских областях дорог нормальных нет, люди до сих пор по баракам и лачугам ютятся. А он все черных задабривает, да стадионы строит… деятель. Дядька мой его пан-спортсмен зовет… Думаешь, я много радости от этой войны испытываю? Хоть и не люблю хохлов, но не до такой степени, чтобы ненавидеть. А вот кого я с великой радостью готов день и ночь убивать, так это кавказоидов. Ну, ты и сам видел. Ох как я надеюсь дожить то того времени и в силе быть, когда, наконец, Россия с них за все спросит. И таких как я много. А к хохлам у меня злобы нет. Но Донбасс, это русская земля и ее надо забрать,– негромко, но с непоколебимой уверенностью озвучивал свое «жизненное кредо» Крест.
Леонид покачал головой:
– Ты так уверен в своей правоте, что готов убивать людей, к которым у тебя даже, ни злобы, ни неприязни нет?