– Спокойно! – громко приказала Маша. – Никому не дергаться!
Но в руках у охранников уже появились пистолеты, и стволы их были направлены на Машу.
– А ну – брось ствол! – хрипло крикнул один из охранников, рослый, упитанный, почти толстый, со свирепым, небритым лицом. – Брось, сказал!
– Я не хочу его убивать, – отчеканила Любимова, продолжая держать рыжего охранника на мушке. – Но если вы меня вынудите, я это сделаю.
Рыжеволосый сглотнул слюну и пробормотал:
– Девушка, вы поосторожнее со стволом. Иногда пистолеты стреляют.
– Он точно выстрелит, если вы сейчас же не позвоните Рутбергу. Набирайте номер!
– Вы хоть понимаете, что делаете? – рявкнул другой охранник, худощавый и поджарый, как зверь. – Это же уголовное преступление! Вас посадят в тюрьму!
– Это не ваша забота, – холодно отрезала Любимова. И снова взглянула на рыжего. – Набирайте номер. Ну!
– Мы можем оказаться быстрее, – услышала она угрожающий голос толстого охранника.
– Вы в меня не выстрелите, – не глядя на него, отозвалась Маша.
– Почему?
– Потому что вашему боссу не нужны проблемы. Убийство журналистки – это слишком громкая тема. – Маша ткнула стволом пистолета охраннику в лоб. – Я сказала: набирайте номер!
– Хорошо, – смирился тот.
И протянул руку к коммутатору.
– Включите громкую связь! – скомандовала Маша.
Охранник подчинился. В динамике коммутатора что-то щелкнуло, а затем спокойный голос проговорил:
– Слушаю.
– Говорит охранник второго поста Семен Лосев, – дрожащим голосом произнес охранник. – Здесь у меня стоит девушка и говорит, что хочет встретиться с Рутбергом. Мы сказали, что Рутберг занят и посоветовали ей прийти в другой раз, но она… – Охранник скосил глаза на пистолет, облизнул сухие губы и договорил: – Но она не уходит. Кроме того, она вооружена, и в данный момент ее пистолет нацелен мне в лицо.
– Понял вас, второй пост, – ответил на всю эту тираду голос из динамика. – Как зовут девушку?
– Мария Любимова, – сказала Маша.
– Мария Любимова, – повторил охранник.
– Я свяжусь с Рутбергом. Оставайтесь на связи.
Воцарилось тягостное молчание. Охранники уже не пробовали переубедить Машу. Они ждали решения высшей инстанции. И вскоре оно последовало.
– Внимание второму посту, – отчеканил голос из коммутатора. – Оружием девушке не угрожать, она гостья Ильи Львовича. Пропустите ее и дайте сопровождение. Только заберите оружие. Конец связи.
Охранники облегченно вздохнули и убрали пистолеты. Тот, что был толще других, ухмыльнулся и сказал, вытирая рукавом пот с красного лба:
– В следующий раз мы наделаем в вас дырок еще до того, как вы раскроете сумку.
– Следующего раза не будет, – отрезала Маша. – Потому что сегодня же вас всех уволят.
Он прищурился:
– Нажалуетесь на нас?
Маша покачала головой:
– Нет. Просто ваше руководство просмотрит видеозапись… – Она ткнула дулом пистолета в сторону висевшей над головой видеокамеры. – И поймет, что вы полные кретины.
Лица охранников побагровели, но возражать они не посмели. Да и не знали – как.
Рыжеволосый дернул щекой.
– Не такие уж плохие мы работники, – сказал он, не глядя на Машу. – Просто не были готовы к тому, что хрупкая девушка будет угрожать нам пистолетом. Любой бы на нашем месте растерялся.
– Не волнуйтесь, я замолвлю за вас словечко перед Рутбергом, – пообещала парню Маша. – А теперь – пошли!
– Не так быстро. – Рыжий посмотрел ей в глаза и протянул руку. – Вы слышали про оружие.
Немного поколебавшись, Маша нехотя вложила пистолет в его широкую ладонь. Теперь она была безоружна и уязвима.
2
Илья Львович поднялся из-за широкого антикварного стола и шагнул ей навстречу.
– Рад вас видеть, Мария Александровна!
Бизнесмен был все таким же подтянутым, аккуратным и уверенным в себе, но на щеках его уже проступила серебристая щетина, а в глазах притаилась усталость.
– Мне рассказали об инциденте на проходной, – снова заговорил Илья Львович своим бархатистым голосом. – Примите мои извинения, Мария Александровна. Я сейчас же отдам распоряжение уволить охранников.
– Вот этого делать не стоит, – сказала Маша, усаживаясь в предложенное бизнесменом кресло.
– Почему? – поинтересовался Рутберг.
– Они не виноваты в том, что не убили меня, – улыбнулась Маша. – Сильному мужчине сложно выстрелить в женщину. Отсюда следует, что все они – сильные мужчины.
– Эти олухи повели себя непрофессионально, когда отказались доложить мне о вашем приходе.
– Они боялись вас разгневать. – Маша пожала плечами. – И были недалеки от истины. Я читала статью о том, как вы разделались с двумя журналистами, попытавшимися взять у вас интервью во время Европейского саммита. Кажется, одному из них вы сломали фотокамеру?
Рутберг сдержанно улыбнулся.
– В тот день я был в дурном настроении.
– Охранники – не гадалки, они не могут предугадать ваше настроение.
– Тоже верно.
Илья Львович не стал возвращаться на свое место, он присел на край стола и внимательно посмотрел на Машу.
– Что вас ко мне привело, Мария Александровна?
– Расскажите мне про егеря. И про убийство вашей племянницы. И про водохранилище, которое стали наполнять сразу после ее гибели.
Рутберг уставился на нее своими синими, внимательными глазами.
– Кто вам рассказал?
– Разве это так важно? – ответила Маша вопросом на вопрос.
Он прищурился.
– Пожалуй, нет. Что именно вы знаете?
– Я пришла сюда не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы.
– Да… Конечно. – Илья Львович вздохнул. – Что ж, возможно, вы правы. Мы слишком долго скрывали правду. Пора обо всем рассказать. Вы не возражаете, если я выпью?
Маша пожала плечами:
– Как хотите.
Рутберг открыл верхний ящик стола и достал оттуда бутылку восемнадцатилетнего «Гленфиддика» и широкий стакан.
– Поддержите меня? – спросил он у Маши.
Она покачала белокурой головой:
– Нет.
– Ах да. – Бизнесмен улыбнулся. – Вы ведь предпочитаете белое вино. Если пожелаете – я распоряжусь, чтобы вам его принесли. У меня довольно большой запас хорошего алкоголя.
Маша посмотрела в глаза Рутбергу долгим взглядом. Он не отвел глаз.
– Вы наводили обо мне справки? – спросила она.
– Разумеется, – с коротким кивком головы ответил бизнесмен. – Белое вино, пряный кофе по-восточному, дорогие сигареты с элитными сортами табака… Кстати, если хотите, можете закурить. Как говорится – гулять так гулять.
Рутберг, усмехаясь, взялся за бутылку, а Маша достала из сумочки мятую пачку сигарет. Пока она прикуривала, Илья Львович успел плеснуть в стакан виски и сделать пару глотков.
Когда она выдохнула дым, он, внимательно глядя на нее, сказал:
– Вы не похожи ни на одну из тех женщин, которых я знал.
– Вероятно, вам не попадались женщины-полицейские, – предположила Любимова.
– Не попадались, – признал Рутберг. – Вы хотите знать подробности того жуткого преступления? Пожалуйста. Мою племянницу ударили ножом в шею. Накануне вечером кто-то видел Киру в компании ее парня Ивана, сына егеря Демидова. Подозрение пало на него. Однако доказательств не было, и парня отпустили. Отец Ивана был человек угрюмый и необщительный. К тому же у многих в поселке имелся на него зуб – он не давал спуску браконьерам.
Илья Львович отпил виски, облизнул губы и продолжил, задумчиво сдвинув брови:
– Помню, тот осенний день девяносто пятого года выдался аномально жарким. Солнце палило как летом, люди свихнулись от жары, а вечером был праздник – День города, а в связи с этим – народные гулянья. В толпе было много пьяных. Кто-то предложил поговорить с сыном егеря «по-свойски». Толпа поддержала. Посельчане окружили дом егеря и потребовали, чтобы он выдал им своего сына. Признаюсь, я и сам в тот вечер немного ошалел. И я тоже что-то кричал… Демидов послал всех к черту и сказал, что застрелит любого, кто вздумает вломиться к нему в дом. Угроза, как это часто бывает, подействовала обратным образом. Толпа пылала ненавистью. А к тому времени на берег водохранилища вывалил почти весь наш поселок. Кто-то кричал и пел песни, кто-то полез купаться. Акция «всенародного осуждения» превратилась в продолжение веселого праздника. Какой-то отморозок притащил канистру с бензином…
Рутберг остановился. Посмотрел на стакан виски тяжелым взглядом, словно видел в нем, как в хрустальном шаре, все события того вечера, затем сказал:
– Не думаю, что кто-то всерьез хотел поджечь дом. Это была просто бравада. Но – дом загорелся. Егерь Демидов и его сын Иван сгорели заживо… Люди расходились по домам ошеломленные. В гибели егеря и его семьи были виноваты все. Весь поселок.
Бизнесмен залпом допил виски и взглянул на Машу.
– Я неуверен, что мой рассказ как-то поможет вам.
Маша, однако, думала уже о другом. Она чуть прищурила свои золотисто-карие глаза и вдруг спросила:
– Илья Львович, что, если лаборатория до сих пор работает?
– Что?.. – не сразу понял Рутберг. – О чем вы?
– Что, если все эти годы там продолжаются исследования? Вы ведь сами говорили, что редко бываете в Хамовичах. У вас куча предприятий по всей стране. Здесь вы человек почти чужой.
– Я живу в Хамовичах уже двадцать лет.
– Да, но люди видят в вас чужака-миллионера, на заводах которого они вынуждена горбатиться с утра до вечера, чтобы прокормить свои семьи.
Рутберг на секунду задумался, но потом усмехнулся и покачал головой:
– Да нет, это совершенно бредовое предположение. Продолжить исследование мог только один человек на свете – мой брат. Все записи, журналы и архивы были у него, и все они сгорели вместе с ним.
– В вашем поселке гибнут люди, – с нажимом произнесла Маша. – Илону Сафронову пытались утопить, и теперь она прячется в лесу. Что-то происходит. И это «что-то» началось пятнадцать лет назад. Вы говорили, что Лев Рутберг просил у вас денег на продолжение исследования. Так?