Ульяна молчала. Бражников не торопил, ел пирог. – Да, конечно, – сказала Ульяна. – Безусловно. Само собой. Тем более, если его убили, то надо ведь выяснить, кто это сделал. Правильно?
– Если убили, то конечно. Но ситуации бывают разные. Несчастный случай, самоубийство.
– Ну какое самоубийство?!
– Очень распространённая история. Представьте счастливую на первый взгляд семью. И вдруг муж уходит на работу и пропадает без вести. Потом оказывается, он по пути спрыгнул с моста в реку. А вроде бы ничто не предвещало.
– Виталик ребёнок.
– Дети себя тоже убивают, – сказал Бражников, запихивая в рот сосиску в тесте.
Ульяне захотелось, чтобы он подавился, захрипел, побагровел, выкатил глаза и сполз под стол, пердя и суча ногами.
– Это в плохих семьях такое бывает, – сказала Ульяна. – А у нас хорошая семья.
«Была», – промелькнуло в голове.
Ей показалось, Бражников подумал то же самое.
– Свяжусь сегодня с Аркадием. Между прочим, насколько он вменяем?
– Странный вопрос. И почему-то вас он не беспокоил раньше, когда Аркадий бомжа привёл.
– Не мог же я думать так о человеке, совершившем благое дело. Но теперь он вас выгнал, и вопрос стал актуальным.
Ульяна пожала плечами.
– Вроде бы Аркадий нормальный.
– А как же его визиты к психиатру?
– Так он хотел наладить нашу семейную жизнь.
– Через психиатра?
– Ну, вообще он бывший психиатр, а сейчас какой-то там психолог и семейный консультант.
– Ладно. Разберёмся. Хотите медовик? А то я что-то не хочу уже.
– Я забыла сказать. У Аркадия мама умерла вчера.
– Да? Ну не очень вовремя, конечно. Кстати, с ней мне тоже надо было поговорить. А что произошло?
Ульяна пожала плечами.
– Похоже на инсульт.
Бражников немножко через силу съел медовик. Ульяна допила остывший горький, с запахом сена чай.
Её замутило. Кажется, похмелье потихоньку возвращалось.
Когда вышли из кафе, Бражников закурил и сказал:
– Ульяна Владимировна, только я вас прошу, сильно этим делом не увлекайтесь.
– Делом Виталика?
– Нет. Вот этим. – Он щёлкнул пальцем по горлу. – Я вам позвоню. Ауфвидерзейн.
– До свидания, – пробормотала Ульяна.
– А по-фински как?
– Да откуда мне знать?! – чуть не заорала она.
Ульяна ехала в автобусе и вспоминала Виталика. Он родился крупным и крепеньким, весил ровно четыре килограмма. Рос смышлёным. Рано начал говорить и ходить. Какое было первое разборчивое слово? Мама? Нет, не мама. Папа? Нет, не папа. Гурченко. Почему именно Гурченко? Может, по телевизору услышал и повторил? В пять лет заболел ложным крупом, стал задыхаться среди ночи. Ульяну колотило, она не могла вспомнить номер скорой помощи. Аркадий отобрал у неё телефон, набрал «03» и спокойно и чётко рассказал диспетчеру, что случилось. Приехали быстро. Виталик потом лежал в больнице. Но быстро выздоровел. Возили его в Сочи на море. Ульяна загорелась идеей переехать туда жить. Аркадий ворчал насчёт работы. Она легко подговорила Виталика. Он потом несколько месяцев канючил: «Папочка, давай к морю уедем жить». Ульяне уже и самой надоело это слушать. Она чуть-чуть остыла. А Аркадий упёрся как баран: работа, мама, да и денег на приличное жильё в Сочи не хватит. Постепенно идея переезда сошла на нет. Виталик хорошо учился, но ничем особо не увлекался. Книжки, правда, читал с интересом. Ульяна аккуратно подбирала ему по возрасту, классикой не грузила. Кажется, с какой-то девочкой он перезванивался вечерами. С какой? Ульяна спросила однажды, но он смутился и быстро перевёл разговор. Она не стала давить. И вот вдруг вспомнила. Может, его исчезновение как-то связано с девочкой? Но была ли девочка? Или это просто ложные воспоминания?
На остановке у метро в автобус зашёл Коко. Увидел Ульяну, заулыбался и сел рядом. Она тут же уткнулась ему в плечо и заревела. Коко опять стал гладить её по спине. Ульяна чувствовала, что на неё смотрят вообще все, даже водители попутных машин и прохожие на тротуаре.
– Давай выйдем, – сказала она.
– Давай выйтем, – повторил Коко.
Они пошли пешком. Погода испортилась. Сыпал густой мокрый снег. Коко вздыхал. Кажется, собирался что-то спросить, но не решался. Ульяне залепило глаза. Она развернулась и пошла спиной вперёд. Коко взял её за руку.
– Осторошно, право, фонар, обходи, ветро мусора, бабка и собака, лево…
Ульяна засмеялась. Ладонь у него была тёплая и крепкая. Захотелось выпить. Они зашли во двор. Ульяна развернулась и увидела Аркадия. Он стоял у двери парадной и разговаривал с Маргаритой. Ефима поблизости не было.
– Стой, – сказала Ульяна. – Подождём, пока уйдут.
– Моя сосетка, – ответил Коко.
– Ага.
– Твой муш.
– Откуда знаешь?
– Вител вас.
– Теперь уже бывший муж, Коко. Мы разведёмся.
– Та, я помню.
– Поэтому не называй его больше моим мужем.
– Что? Больше?
– Он мне не муж. Это формальность.
– Хорошо.
Они зашли в арку. Закурили.
– Посмотри, они ещё там?
Коко выглянул.
– Он ушёл, сосетка ийтет к нам.
– Блядь.
– Она?
– Безусловно. Ладно. Иди домой, я догоню.
Коко вернулся во двор. Ульяна обежала дом шла с другой стороны.
«На черта я это делаю?» – мелькнула мысль.
Она чувствовала себя школьницей, сбежавшей с уроков. Давно забытое ощущение, волнующее, но унизительное. Она зашла в парадную. Кто-то спускался в лифте. Ульяна поднялась по лестнице.
Коко сидел на полу прихожей и пытался снять ботинок. Шнурки намокли и спутались в узел. Он кряхтел, несколько раз упомянул сатану. Ульяна опустилась на корточки.
– Погоди, не дергай, дай я…
Она быстро всё распутала.
– Спасибо, – сказал Коко.
– Не за что. Накопила в своё время опыт.
– Мушу так делала?
– Нет, не мужу.
Коко встал и спросил:
– Почему ты не хотела, чтобы они видели я и ты рядом?
– Ты ни при чём. Просто не хотела сама с ними встречаться.
– Понимаю.
– Что тебе Маргарита сказала?
– Сосетка? Привет сказала. Она злится на меня.
– Почему?
– Ну она хотела, чтобы я её ебал. Давно.
– Ого!
– Та. Я не хотел. Она страшная и вонючная.
– Это верно, – сказала Ульяна.
– А ты нет.
– Ну, спасибо.
– Пожалуйста, – ответил Коко. – Я расогрейваю ужин. Перуна йа кала.
– Картошка с рыбой?
– Та, катоська и риба.
– А водка? – спросила Ульяна. – Водку будем пить сегодня?
Коко заулыбался.
– Песуловно. Но тогда я сварю… э-э-э… бляд… как это… калакейта. Как по-русски? Счи. Счи?
– Щи? С капустой которые?
– Нет, нет, риба. Суп из рибы.
– Уха?
– Уха! Уха! – обрадовался он. – Уха.
– Уха, – сказала Ульяна. – Да, уха.
Они обнялись и стали целоваться. У Коко хорошо получалось. Он был напорист и в то же время нежен. Лучше, чем Аркадий. Тот всегда как будто бы немного стеснялся. В голове промелькнула безумная картинка: Аркадий целуется с Ефимом. Прямо с вонючей, кустистой бородой. Засовывает в неё язык.
Ульяна отстранилась.
– Так. Всё. Лучше не будем.
– Не будем, – легко согласился Коко.
И это её немножко задело.
Ульяна приняла душ. Голову пришлось вымыть дегтярным шампунем. Другого не нашлось. Коко варил суп под музыку какой-то финской рок-группы. Он запретил выходить на кухню, сказав, что сам позовёт, когда будет готово. Вид у него при этом был такой, будто он строил звездолёт, способный улететь гую галактику. Ульяна ушла в комнату. Хотелось надеть какую-нибудь чистую и лёгкую домашнюю одежду. Но пришлось натягивать вчерашние трусы, уличные джинсы и футболку с запахом старого пота. Ульяна подумала, что надо будет забрать вещи из квартиры.
Свои и Виталика. Интересно, Бражников уже звонил Аркадию?
Кажется, Коко пытался подпевать. Получалось не очень здорово. Ульяна закрыла дверь, достала из сумки телефон. От Светы пришло эсэмэс: «Уль, перезвони, как сможешь».
Она перезвонила.
– Я уже волноваться начала, – сказала Света. – Рассказывай.
– А что рассказывать, – ответила Ульяна. – Я ушла от Аркадия.
– Да ты что! Насовсем?
– Думаю, да. Мы, наверно, разведёмся.
– Но точно не знаешь?
– Я уже ничего точно не знаю. Всё посыпалось и перевернулось с ног на голову. Вообще-то, Аркадий меня выгнал.
Света немного фальшиво ахнула.
– А бомжа своего оставил?
– Оставил.
– Дааа, – сказала Света. – Дааа.
«Что ты дакаешь, дура?» – подумала Ульяна раздражённо.
– Такие вот дела.
– Ты где остановилась? В гостинице опять?
– У знакомого, – сказала Ульяна.
– У знакомого? – спросила Света дурацким заговорщицким тоном.
– Да, это просто знакомый. Он вообще даже не русский.
– Хач, что ли?
– Какой ещё хач?! Финн.
– Ого. Где ты его нашла?
– Я его не нашла.
– Он тебя нашёл, получается?
«Так и получается», – подумала Ульяна.
– Давай о другом чём-нибудь.
Света не слышала.
– Как он из себя? Может, тогда и хорошо? Аркашу в отставку?
– Аркаша сам меня отправил в отставку. Разве ты не поняла этого раньше?
– Ну, не знаю. Вдруг он выгонит своего друга и приползёт к тебе на коленях, будет умолять простить и вернуться?
– Да мне уже всё равно, – соврала Ульяна.
– Ну-ну.
«Что ну-ну, дура, блядь?!»
Она кое-как сдержалась, чтобы не сказать это вслух. – Давай сменим тему, Свет.
Та легко согласилась и стала рассказывать про себя. Сегодня утром в магазине с ней заигрывал охранник, пару раз подмигнул, а потом игриво спросил, не спрятала ли она что-нибудь под одеждой. От Глазова пришло очередное письмо из колонии. Просит срочно выслать денег. Иначе его изнасилуют всем отрядом.
– Ага, ага, ага, ага, ага, – бормотала Ульяна, разглядывая пальцы на ногах.
Она подумала, что кроме вещей заберёт у Аркадия кота. В конце концов, это она принесла его котёнком из приюта. Значит, Федя принадлежит ей.