Многие утверждают, что миссис Чарльз боялась выселения, и это довело ее до психического расстройства.
– Тут постоянно разъезжают полные автобусы белых людей с фотиками на шее, как будто они тут на сафари. Выискивают, где будут жить после того, как нас выгонят… Конечно же, она сошла с ума!
Я посмотрела в окно на библиотеку, воображая, как призрак Мандей сидит там и читает все книги, до которых может дотянуться – она больше всего на свете любила это место. В моем телефоне были записаны всего четыре номера. Я всегда думала, что первый звонок с моего собственного мобильного телефона будет адресован Мандей…
– Алло? Клодия? – сонным голосом произнес Майкл. – Алло? Ты здесь?
Я откашлялась и облизала губы, прижимая телефон к уху.
– Эй, ты в порядке? Ты еще на связи? Что не так?
«Не так» было настолько много, что я не знала, с чего начать.
– Клодия, ты хочешь поговорить?
Я хотела кричать и плакать, но вместо этого ощущала лишь онемение. Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как сдавливает виски от множества мыслей, вертящихся в голове, и выжала из себя несколько слов:
– Почему никто из репортеров не говорил со мной?
– Ты имеешь в виду… из новостей?
– Да, они разговаривали с ее соседями, а со мной – нет. Почему? Как, по-твоему, они думали, что я ничего не знаю? Думали, что я слишком глупая? Потому что я была в УЦ?
– Как ты вообще могла такое подумать? Неужели до тебя не доходит? Ты – единственная, кто с самого начала знал, что тут что-то не так. Ты видела то, чего не видели другие, и это значит, что ты умнее всех остальных – умнее тех людей из городских служб, которых уволили. То, что у тебя проблемы с чтением, не значит, что ты не можешь быть умнее других.
– А-а-а… – протянула я, глядя в окно на библиотеку и желая уцепиться за нее обеими руками, чтобы остаться в этой реальности.
– Ты бы видела свое лицо, – со смешком продолжил Майкл. – После того, как обо всем догадалась, ты была готова ворваться в тот дом со стволом наперевес. Я не знаю никого умнее и храбрее тебя.
– Но я не спасла ее, – выдавила я сквозь слезы. – Я не смогла спасти ее.
– Это не так, Клодия! Ты годами спасала ее из того дома и даже не подозревала об этом.
Прежде
Мама все утро вытирала пыль, подметала, пылесосила, чистила и гладила. «У нас будут гости. Важные гости». Час спустя в дверь позвонили. Я спустилась по лестнице в своем иссиня-зеленом выходном платье, но резко остановилась на середине пролета, едва не упав. В дверях стоял детектив Карсон – тот самый офицер, который отказался искать Мандей, который заставил меня почувствовать себя дурой из-за того, что я вообще попросила об этом. Когда он увидел меня, у него отвисла челюсть. Стоящая рядом с ним белая женщина в деловом костюме улыбнулась маме.
– Миссис Коулман? Здравствуйте, я детектив Вудс, мы беседовали с вами по телефону, – произнесла женщина, протягивая руку. Ее волнистые каштановые волосы были собраны на затылке в хвост. – Приятно с вами познакомиться. Это мой напарник, детектив Карсон.
Того, казалось, вот-вот хватит сердечный приступ.
– Здравствуйте, приятно познакомиться, – ответила мама, одетая в бледно-розовое платье прямого покроя. Папа стоял у нее за спиной, его рабочий костюм цвета хаки был безукоризненно отглажен. – Это мой муж, мистер Коулман. А это моя дочь Клодия.
Детектив Карсон сглотнул.
– Рад… знакомству, Клодия.
Я вонзила ногти в собственный бок. Он действительно собирается притворяться, будто мы не знакомы? Будто я не приходила к нему за помощью?
– Пожалуйста, присядьте, – сказал папа, проведя детективов в гостиную.
– Клодия, спускайся, – поторопила меня мама. – Они хотят поговорить с нами. О Мандей.
Сглотнув злые слезы, я протопала вниз по ступенькам и молча уселась рядом с мамой.
Устроившись на двухместном диванчике, детектив Вудс достала из своей сумки несколько папок, а Карсон вертел в пальцах диктофон, не решаясь встретиться со мной взглядом.
– Несколько свидетелей сообщили нам, что именно с вами следует поговорить о том, что случилось с Мандей, – начала детектив Вудс. – Мы надеемся, что вы сможете ответить на некоторые вопросы и заполнить пробелы. Как вы знаете, миссис Чарльз отрицает… э-э… всё.
– Как она может говорить, будто ни в чем не виновата?! – воскликнула мама. – После того, что она сделала!..
– Что ж, это не совсем верно. Она созналась в убийстве Огаста, но уверяет, что непричастна к смерти Мандей. Она считала, будто девочка просто сбежала из дома, и понятия не имеет, как та оказалась в морозильнике.
– Сбежала из дома? В самом деле? – многозначительно сказала я, глядя на Карсона. – Интересно, почему миссис Чарльз не сообщила в полицию и не подала в розыск?
Карсон застыл, потом откашлялся.
– Результаты вскрытия не совсем ясны, учитывая состояние… тел, – произнес он, бросив на меня короткий взгляд. – Трудно определить точную причину смерти.
Мама погладила меня по спине.
– Горошинка, ты уверена, что хочешь остаться здесь и слышать все это? Эти вопросы могут тебя сильно ранить.
– Пусть останется, – возразил папа. – Она достаточно взрослая и имеет право знать, что случилось с ее подругой.
Карсон и Вудс быстро переглянулись.
– Клодия… мне очень жаль, что с твоей подругой так вышло, – сказал Карсон. – Твоя мама сказала, что ты восприняла это очень тяжело. Вот почему мы решили для этого разговора прийти сюда, где ты будешь чувствовать себя в безопасности. Хорошо?
«Я пыталась с вами говорить, но вы не стали слушать!» – хотелось кричать мне. Вместо этого я выпрямила спину и вскинула голову. Он знает, что сделал, и пусть дальше живет с этой виной – это будет для него достаточным наказанием.
– Да, сэр.
Мама и папа улыбнулись с гордостью за меня.
– Отлично. Мы пытаемся восстановить строгую последовательность событий, – сказала Вудс, пролистывая свой служебный блокнот до чистой страницы. – Нам нужно прочное дело, поэтому мы намерены расставить всё по своим местам.
Детективы выжимали сведения, задавая целую кучу вопросов: когда мы впервые встретили Мандей? Какой она была? Какой была миссис Чарльз? Все больше и больше. Они буквально углублялись в бездны, вскапывали почву событий и сеяли семена новых теорий.
– Миссис Коулман, – сказал Карсон, отпив глоток воды из бутылки, – когда вы в последний раз видели Мандей?
Мама прикусила нижнюю губу.
– Неделю спустя после того, как Клодия уехала в гости к моей матери. Мандей пришла к нам днем, после обеда. Должно быть, это была суббота, потому что я была дома. Я предложила ей холодный чай и сэндвич. Она выглядела… не знаю… измученной.
Вудс кивнула.
– Вы помните, во что она была одета?
– Да. В зелено-голубые шорты с узкой кружевной отделкой и белый топ на бретельках. На шортах был узор в стиле какого-то племени; там, кажется, даже было немного розового.
Детективы переглянулись и подняли брови.
– Это очень точное описание, – заметил Карсон.
– Я купила эти шорты для поездки Клодии в Джорджию. Летние каникулы она проводит там, у моей матери.
Вудс сделала запись в блокноте.
– Значит, Мандей взяла их у Клодии?
Мама прищурила глаза.
– Мандей никогда в жизни ничего не крала. Скорее всего, Клодия отдала их ей сама. Она давала Мандей многие свои вещи. Мы знали об этом, но не видели в этом ничего плохого.
Вудс достала из папки фотографию размером восемь на одиннадцать и положила на кофейный столик. Я напряглась, вонзив ногти в обивку дивана. Нам покажут тело Мандей?
– Этот узор?
Мама сглотнула, медленно подалась вперед, придвинула снимок ближе к себе. Я задержала дыхание и посмотрела через ее плечо на зернистое увеличенное изображение сложного «дикарского» узора, похожего на те, которые я любила раскрашивать. Морская лазурь, насыщенный желто-зеленый и фуксиевый цвет разделялись тонкими черными линиями, образуя четкие геометрические фигуры.
– Да, это он, – пробормотала мама, потом ахнула: – Погодите, это было на ней, когда ее нашли? Значит, она была в этих шортах, когда…
– Мы не можем сказать, – ответила Вудс.
– О боже! – воскликнула мама и уткнулась в папу, всхлипывая у него на груди.
Я впилась ногтями в свои ладони, надеясь почувствовать что-нибудь, кроме онемения. Мне хотелось дотронуться до фотографии.
– Клодия, – сказал Карсон. – В ее кармане нашли ключ уникальной формы. Мы не смогли догадаться, от чего он, но ее сестра Эйприл упомянула, что это ключ от дневника.
В комнате сделалось холодно, мои легкие словно схлопнулись.
– В доме при обыске не было найдено никакого дневника. Ты не знаешь, что могла иметь в виду Эйприл?
– Нет.
– Клодия, – предостерег папа.
– Я хочу сказать – нет, сэр.
– Эйприл упомянула, что дневник Мандей может быть у тебя, – продолжил Карсон. – Что ты могла забрать его, когда была у них дома несколько недель назад.
Мама всхлипнула и повернулась, чтобы мрачно взглянуть на меня. Лицо у нее было залито слезами.
– О чем он говорит? Разве я не запрещала тебе даже близко подходить к этому дому?
Я опустила голову, чтобы не встретиться с ней глазами.
– О чем ты думала?! – воскликнула она. – Что, если б с тобой тоже что-нибудь случилось? Ты считаешь, мы и так мало потеряли?
– Извини, мам, – пискнула я, мои губы дрожали.
– Он все еще у тебя? – спросила Вудс. – Тот дневник, о котором упоминала Эйприл?
– Да, мэм, – промямлила я.
– Иди и принеси его, – рявкнула мама. – Немедленно, Клодия Мэй!
От ее резкого тона я подскочила, бросилась в свою комнату и извлекла дневник из тайника.
Когда я вернулась, Карсон встал и достал из кармана большой полиэтиленовый пакет с герметичной застежкой.
– Спасибо, Клодия, – сказал он, расстегивая пакет. – А теперь, пожалуйста, положи его вот сюда.
Щелчок, с которым расправился пакет, вырвал меня из оцепенения. Я держала последнее, что осталось от моей лучшей подруги, от моей второй половинки. Единственный кусочек ее жизни, который у меня был, единственный способ узнать, какой была ее жизнь без меня. Парни, с которыми она целовалась, книги, которые она читала, занятия по плаванию, на которые она ходила…