— Вы так и не сказали мне, что здесь делаете, — прервал он излияния хозяина гостиницы.
— Я могу это сделать за ужином? Все-таки я в долгу перед вами.
Девушка коснулась рукой его предплечья, и он почувствовал, как между ними пробежала искра. Однако в голове зазвучал сигнал тревоги. «Нельзя рисковать, — подумал Бонд, — особенно с привлекательной незнакомкой». А вслух он произнес:
— Ужин — это прекрасно. Но как вы оказались на Лаго-Маджоре?
— У моей ласточки барахлит мотор. В автосервисе говорят, что дело серьезное и что ремонт займет несколько дней, хотя я думаю, что все дело в свечах.
— А куда вы направляетесь?
— В Рим, куда же еще! — Сьюки вновь сдула со лба непокорную прядь волос.
— Какое счастливое совпадение! — Бонд отвесил еще один поклон. — Если я могу быть вам полезен…
Какое-то мгновение она колебалась.
— О, несомненно. Может, встретимся здесь за ужином через полчаса?
— Я буду ждать, принцесса.
Девушка последовала за хозяином гостиницы, но Бонду показалось, что, уходя, она вновь сморщила носик и, словно озорная школьница, показала ему язык.
Вернувшись в номер, он подключил к телефонному аппарату скремблер и позвонил в Лондон. Бонд сообщил о Поле Кордове, попросил пробить по базе Интерпола Сьюки Темпесту и поинтересовался, что удалось выяснить о владельце «БМВ» — господине Темпеле из Фрайбурга.
— Пока ничего, — ответил дежурный, — но сегодня днем М получил кое-какие документы по этому делу. Если что-то прояснится, мы вам сообщим.
«Удобная штука», — невольно подумал Бонд, убирая скремблер СС-500 в кейс. Это устройство, которое можно было подключить к любому телефону, шифровало сигнал таким образом, что разговор слышали только сами собеседники, а перехватчик слышал только треск и шум. Таким скремблером были снабжены все сотрудники МИ-6 — будь то при исполнении или в отпуске, а в целях безопасности коды доступа менялись ежедневно.
До встречи с девушкой оставалось десять минут, хотя Бонд сомневался, что она придет вовремя. Он быстро принял душ, обработал лицо и волосы одеколоном, надел поверх рубашки синий хлопчатобумажный пиджак и торопливо спустился к машине. Во дворе церкви по-прежнему трудилась полиция, и место преступления было ярко освещено дополнительными прожекторами.
Сев в машину, Бонд дождался, когда лампа освещения салона погаснет, и нажал на главной панели кнопку, открывавшую потайное отделение. Проверив пистолет, он прикрепил компактную кобуру под мышкой и прицепил к поясу чехол с дубинкой. Вокруг творилось что-то неладное: уже погибли как минимум двое, если не больше, и у Бонда не было желания становиться следующей жертвой. Вернувшись в отель, он с удивлением обнаружил, что Сьюки уже сидела в баре.
— Как послушная женщина, я ничего не заказывала и ждала вас.
— Мне нравятся послушные женщины.
Бонд присел на барный стул рядом с девушкой, слегка повернувшись так, чтобы видеть огромные стеклянные двери парадного входа.
— Что будете пить? — спросил он.
— Нет-нет. Сегодня вечером угощаю я. В честь того, что вы спасли мою честь, Джеймс.
И вновь ее рука скользнула по его предплечью, вызвав уже знакомое ощущение электрического разряда. Бонд уступил:
— Насколько я знаю, Тичино славится граппой, но я все же предпочитаю легкие напитки. Например, «Кампари» с содовой, если можно.
Сьюки заказала то же самое, после чего к ним подскочил с меню хозяин гостиницы. Кухня была простой, объяснил он, домашней.
— Что ж, — сказал Бонд. — Почему бы и нет? Для разнообразия можно и домашнюю отведать.
Сьюки попросила его сделать заказ для них обоих. Бонд ответил, что он довольно привередлив и обязательно что-нибудь изменит. Для начала он заказал дыню в вишневой водке, но без водки. Бонд не любил, когда в еду добавляют алкоголь.
— В этих краях, если не считать пасты, есть только одно лучшее блюдо.
— Бедро барашка? — спросила девушка с улыбкой, и Бонд кивнул.
На севере это довольно острое блюдо называлось «лямм-гиго». Здесь, в кантоне Тичино, баранина была не такой нежной, но изрядная доля чеснока придавала блюду пикантность. И Бонд, и Сьюки дружно отказались от овощей, согласившись лишь на листья зеленого салата, вместе с лучшим белым вином. Едва взглянув на выбор шампанского, Бонд тут же признал его «пригодным разве что для заправки соусов». Девушка рассмеялась, однако смех ее был резковатым и, как показалось Бонду, слегка наигранным.
Едва они сели за стол, Бонд сразу же предложил ей помощь в предстоящем путешествии.
— Утром я еду в Рим и с удовольствием подброшу вас. Если, конечно, вашего принца не заденет то, что ее супругу повезет простолюдин.
Сьюки слегка надула губы:
— Он не в том положении, чтобы обижаться. Принц Паскуале Темпеста умер в прошлом году.
— Простите, я…
Девушка отмахнулась.
— Не стоит извиняться. Ему было восемьдесят три. Мы были женаты два года. Это было удобно, вот и все. — Эти слова были сказаны спокойно и без тени улыбки.
— Брак по расчету?
— Нет, просто нам обоим это было удобно. Мне нравятся хорошие вещи, а у него были деньги. Он был стар и нуждался в ком-то, кто согревал бы его по ночам. Помните, как в библии? Царь Давид в старости взял в прислужницы юную девушку — Ависагу Сунамитянку, чтобы та «ходила за ним и лежала с ним».
— Меня воспитали в традициях кальвинизма, но я припоминаю, как мы в четвертом классе смеялись над этой историей.
— Вот я и была для Паскуаля той самой Ависагой, и он наслаждался этим. А теперь я наслаждаюсь тем, что он мне оставил.
— Для итальянки вы превосходно владеете английским, — перевел тему Бонд.
— А я и есть англичанка. Сьюки — это сокращенное от Сьюзен. — И вновь девушка улыбнулась, после чего засмеялась, на этот раз не так резко.
— Тогда вы превосходно владеете итальянским.
— А также французским и немецким. Хотя я уже говорила об этом вчера, когда вы задавали наводящие вопросы, чтобы получше меня узнать. — Девушка наклонилась вперед, и ее нежная ладонь легла на руку Бонда. — Не бойтесь, Джеймс, я не колдунья. Но я легко определяю, когда из меня стараются что-то выудить. Меня научили этому монахини, а потом люди из окружения Паскуаля.
— Монахини?
— Я воспитывалась в женском монастыре, Джеймс. Вы когда-нибудь встречали девушек, воспитанных монашками?
— Доводилось.
Девушка слегка надула губки и продолжила:
— Они здорово промыли мне мозги. Мой папа был брокером. Стремился жить «как все»: участок земли под Лондоном, пародия на дом в стиле Тюдоров, два автомобиля. Потом — скандал: попался на махинациях с чеками и угодил в тюрьму открытого типа. В итоге наша крепкая семья развалилась. Я как раз закончила обучение при монастыре и готовилась поступить в Оксфорд, но теперь об этом не могло быть и речи. И тогда я прочла в «Таймс» объявление о том, что одной знатной итальянской семье требуется няня, привилегии гарантированы. Как потом выяснилось, няня требовалась сыну Паскуаля. Темпесты — старинный род, который сохранил кое-какую недвижимость и сбережения.
Темпесты приняли новую английскую няню как родную. А старик, принц, так и вовсе полюбил ее как родную дочь. Сьюки тоже испытывала к нему теплые чувства. И когда тот предложил ей выйти за него замуж, девушка проявила мудрость и согласилась, при условии, что брак никоим образом не ущемит двух сыновей Паскуаля в правах на законное наследство.
— Конечно, кое-что досталось и мне, — пояснила Сьюки, — но они и так вполне обеспечены, поэтому не возражали. И потом, вы же знаете эти итальянские семьи, все решает папа, все ради папы, главное — чтобы папа был счастлив…
— Как же эти братья разбогатели? — поинтересовался Бонд.
— Бизнес, — ответила девушка, но почему-то не сразу. — Они владеют разными компаниями и прочей недвижимостью. Кстати, Джеймс, я принимаю ваше предложение о совместной поездке в Рим. И заранее благодарю.
Они уже почти расправились с барашком, когда к ним внезапно подбежал хозяин гостиницы, извинился перед Сьюки и шепнул Бонду, что ему звонят, указав на телефон у барной стойки.
— Бонд, — сказал 007 тихим голосом в трубку.
— Джеймс, тебе удобно говорить? — Это был Билл Таннер, Начальник штаба.
— Нет, я ужинаю.
— Это срочно. Очень срочно. Ты не мог бы…
— Разумеется…
Бонд повесил трубку и вернулся к столику, чтобы принести Сьюки извинения.
— Я ненадолго, — объяснил он. — Моя экономка — в больнице. Я должен перезвонить туда.
Вернувшись в номер, Бонд подключил скремблер к телефону и набрал Лондон. Таннер ответил почти моментально.
— Итак, Джеймс. Просто молчи и слушай. Инструкция лично от М.
Бонд молчал. Можно было считать, что с ним говорит сам шеф Секретной службы.
— Оставайся на месте и будь предельно осторожен. — У Начальника штаба был встревоженный голос.
— Но завтра я собирался в Рим, и…
— Послушай, Джеймс! Забудь про Рим. Рим сам придет к тебе. Ты в смертельной опасности. Повторяю: в смертельной. Мы не можем оперативно обеспечить тебя прикрытием, поэтому смотри в оба. И никуда не уезжай. Ты понял?
— Понял, понял.
Говоря о том, что Рим сам придет к Бонду, Таннер имел в виду римского резидента — Стива Куинна, у которого Бонд собирался погостить несколько дней.
— Он введет тебя в курс дела и постарается эвакуировать, — Таннер перевел дыхание. — Дружище, ты даже не представляешь, насколько все серьезно! Шеф подозревал проблемы еще перед твоим отъездом, но веские доказательства мы получили только час назад. Он уже вылетел в Женеву, чтобы проинструктировать Куинна, с которым ты встретишься завтра до полудня. А пока что никому не доверяй. И ради всего святого, сиди на месте!
— Кстати, вы что-нибудь выяснили о девушке? — спросил Бонд. — Я обещал подбросить ее до Рима. Что о ней известно?
— Мы пока не полностью ее проверили, но по предварительным данным она чиста.
С мафией не связана точно. Но будь с ней осторожен. И держись от нее подальше.