Нил и египетская цивилизация — страница 15 из 20

ГОСПОДСТВО СПРАВЕДЛИВЫХ ЗАКОНОВ. НОВОЕ СОЦИАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО И ПРАВЛЕНИЕ ФИВАНСКИХ ЦАРЕЙ

Амени, спасителем, о котором говорил прорицатель, был царь Аменемхет I, около 2000 года до н. э. основавший XII династию. В течение периода, который мы называем Средним царством (XI–XIII Фиванские династии, 21601660 до н. э.), фиванские цари восстановили порядок в Египте и привели страну к процветанию. В книге «От племени к империи» я рассказал, как этим фараонам удалось расширить свою империю, включив в нее территории, расположенные выше по течению Нила, а также завоевав Палестину. Эти военные успехи, которые были направлены скорее на защиту страны, чем на покорение иных земель, не спасли Египет от вторжения Пастухов (гиксосов), более чем на столетие (1660–1580 до н. э.) нарушивших мирную деятельность фараонов. Впоследствии племена гиксосов были изгнаны из Египта, а власть правителей Фиванского Нового царства, или империи, как его называли (XVIIIXX династии, 1580–1100 до н. э.), укрепилась. Сменявшие друг друга цари – Тутмосы, Аменхотепы, Рамсесы, – стремясь защитить границы страны, подыскивали надежные естественные укрепления. Они отправились завоевывать Переднюю Азию и тем самым ввязались в рискованную игру в большой политике. Фивы были не только столицей Нового Египта, этот город стал центром цивилизованного Востока.

Рис. 56. Царская погребальная процессия простолюдина. Фиванское Новое царство

Этот блистательный расцвет Великого Египта стал возможен лишь благодаря реформам, проведенным получившими тяжелый урок в период политической анархии царями. Мы видим, как расширяют фараоны Среднего царства свое представление об управлении страной, административная структура становится менее жесткой, устанавливается новый социальный порядок, издаются законы. В целом царские институты базируются на следующих принципах: сокращение классовых привилегий, широкий доступ к гражданским и религиозным правам, справедливость и правосудие, распространенные на все общество, теперь уравненное под властью фараона. Традиционное правление царя-бога, одновременно патриархальное и деспотичное, правление во благо царя, сменилось правлением законов, справедливых как для царя, так и для его народа.

XII династия

* Некоторые цари называли своих сыновей соправителями, поэтому дата воцарения сына может не совпадать с датой смерти его отца.

I. Реформы фиванских царей

Смута, описанная в предыдущей главе, оставила свой след на памятниках Мемфисского периода – погребальные камеры пирамиды подверглись разграблению, возвышавшиеся рядом с пирамидами заупокойные храмы царей были разрушены, а изваяния царей искалечены, святилища Ра и заупокойные храмы V династии заброшены. Это видно и из раскола Египта в период между IX и XI династиями. Пока в Гераклеополе правил дом Ахтоев, Дельта на некоторое время снова вернулась к первоначальному историческому делению на Западную область, где господствовали ливийцы, и Восточную, где правили азиаты. Южная область от Элефантины до Тиниса образовывала княжество под властью монархов Фив – Интефов и Ментухотепов. Несмотря на поддержку, оказанную правителями-номархами Сиута гераклеопольским Ахтоям и Мерикаре, фиванцы первыми приняли титул r-pat («Уста Народа»), а затем царский титул Гора с единым картушем, в котором за именем Интефа или Ментухотепа следует эпитет Сын Ра. Постепенно фиванские монархи распространили свою власть на территории в направлении Гераклеополя. Интеф IV сделал Афродитополь (X ном) северными воротами своего царства. Истинным реставратором объединенного Египта был, судя по всему, Ментухотеп IV, построивший себе грандиозный заупокойный храм с пирамидой в Дейр-эль-Бахри и принявший в качестве имени Гора – «Тот, кто объединяет Две Земли». Рельеф на храме в Гебелейне (к югу от Фив) изображает Ментухотепа или его предшественника, швыряющего на землю египтянина (с Севера), нубийца, азиата и ливийца.

Фиванские цари возобновили празднество Сед и приняли меры предосторожности против воцарения сыновей на троне до своей смерти, чтобы предотвратить междоусобицу и узурпацию власти. Наместником столицы – Фив – стал визирь. При последних Ментухотепах этот пост первого сановника в государстве занимал Аменемхет, «возглавлявший администрацию Правителя Двух Земель». Вероятно, именно он около 2000 года до н. э. наследовал Ментухотепам и стал первым фараоном XII династии.

История XII династии известна лучше, чем любой другой семьи египетских царей. Мы знаем, сколько правителей включала в себя династия, даты их царствований, их место в общей хронологии. Эпиграфические памятники, царские пирамиды, гробницы знати, стелы частных лиц, множество разного рода документов – такой массы однородного исторического материала мы не встречаем более нигде, за исключением XVIII династии. Это свидетельствует о том, что в Египте снова воцарился порядок и народ благоденствовал в сильном государстве. Этот период отмечен появлением ярких личностей, нашедших отражение в литературе и искусстве. На эпоху Фиванского Среднего царства приходится расцвет литературного творчества: возникают народные сказки, а также диалоги и трактаты, которые, как мы уже успели заметить, в виде иносказания отражали политико-социальную мораль или народную философию. Смутное время оставило по себе долгую память и тот страх, что наполнял сердца людей в период волнений и стал неистощимой темой для размышлений и критики. Зачинателем интеллектуального импульса стал двор, в изобилии создававший «Поучения», излагавший теории и методы управления страной и обсуждавший социальные проблемы. Статуи царей, созданные в этот период, несут отпечаток описанного выше интеллектуального прогресса. Лица изваяний умны, порой измождены и изборождены тревожными складками по той причине, что царь печется о народе. Лица эти составляют поразительный контраст со спокойными, величественными чертами фараонов Древнего царства, божественная власть которых не знала ограничений (ср. илл. 25 и илл. 5). В эпоху Среднего царства на передний план вышел социальный вопрос. Египетское общество наметило себе новые цели. Теперь основой государства уже не являлся один лишь царь, государство означало весь народ, и все социальные слои – знать, жрецы и простолюдины городов и деревень – должны были получить свою долю доходов, равно как и нести обязанность по отношению к той чудесной стране – творению Нила и солнца.

Революция открыла дорогу новому порядку, сметя социальные классы народной волной. Когда волна схлынула, цари принялись за восстановление страны на ровной почве.

Остались лишь следы социальных твердынь, в которых знать и жрецы цеплялись за древние привилегии.

Революционный водоворот пощадил некоторые области страны. Так, в Центральном Египте знатным семьям удалось сохранить свою власть. В Кусие, столице XIV нома, Пепианхи VI династии, которых я упоминал выше, демонстрируют непрерывную династическую линию. Их потомки, номархи и начальники жрецов возвели себе великолепно украшенные гробницы. На стене одной из них начертан список правителей (hatiu) Кусие и их жен – всего пятьдесят девять пар до Ухетепа III, жившего при Аменемхете II (1938–1904 до н. э.). Чуть севернее, в номе Белой Антилопы (XVI), и южнее, в Сиуте (XIII ном), другие номархи сохранили свои владения. Надписи, обнаруженные в гробницах Сиута, рассказывают о могуществе номарха Хети, верного сторонника царя Мерикары. Хети – «Наместник (нома), Наместник Наместников, сын Наместника, сын дочери Наместника». Когда царский двор и весь Центральный Египет дрожит от страха, город и провинция, которыми управляет Хети, процветают.

«Каждый чиновник на своем месте, никто не сражается, вооружившись копьем, мечом или луком. Детей не убивают на глазах их матерей, а мужей на глазах жен. Бог города [Упуат] доволен. Хети строит для бога храм, в котором царь Мерикара сможет провести празднество Сед и будет жить еще миллионы лет».

Это обязанности царя, которые номарх взял на себя в своей провинции. Другой Хети хвалится тем, что обеспечил свой город всем необходимым для ирригации. Он проводит воду от Нила прямо к курганам древних городов, удовлетворяя потребности фермеров. Располагая крупными запасами зерна в то время, когда страна страдала от голода, Хети смог накормить свой город, позволив каждому «простолюдину» взять по нескольку мер зерна для себя и жены, не забыл он про вдов и сирот. Обложив себя всеми известными ему налогами, Хети наполнил поля стадами скота, и так успешно, что коровы телились дважды в год и пастбища были заполнены телятами. Из милиции нома формировались полки, а кораблями Хети был доволен сам фараон.

«Я был другом Царя, ибо его сторонники знали меня, те, кто посадил его на трон Юга. Он учил меня управлять страной, еще когда я был ребенком ростом в локоть. Он выделял меня среди моих сверстников. Манеры мои были прекрасны, я никогда не возражал своему повелителю, воспитывавшему меня с младенчества. Сиут процветал под моим управлением, Гераклеополь молил за меня бога. Верхний и Нижний Египет сказал [обо мне]: «Вот наставления князя!» Одним словом, номарх Сиута руководствовался доктриной царя. Монархия завоевала бы еще больший престиж, если бы сама показывала пример управления.

В «Поучениях» (sebaiut), приписываемых отцу Мерикары и Аменемхету I, излагается мудрая политика, проводимая фараонами в отношении знати. Цари недвусмысленно заявляют, что больше не потерпят бунта.

«Если увидишь, что [правитель] города… нарушил закон… что он – опасный человек, подстрекающий к мятежу, заставь его умолкнуть, убей его, сотри с лица земли самое имя его, уничтожь его род, память о нем и сторонников его».

Тех, кто думает и поступает как должно, царь должен приблизить к себе и сделать своими помощниками.

Почитай Великих и защищай народ свой… Награждай и восхваляй Великих, чтобы они действовали сообразно твоим приказам, ибо тот, кто богат в доме своем, действует беспристрастно; обладая всем, он не желает ничего. Бедность и справедливость не уживаются вместе. Человек, который говорит:

«Я хотел бы иметь…», не может быть справедливым. Он пристрастен тому, кого любит, склонен поддерживать того, кто ему платит. Могуществен царь, поддерживаемый двором. Возвеличивай того, кто богат и знатен».

Эти «Поучения», адресованные царем его наследнику, были применены на практике в отношениях между фараоном и могущественной семьей, которой принадлежат гробницы в Бени-Хасане. Надписи в гробницах говорят нам об отношениях, что сложились у этих вельмож с первыми Аменемхетами и Сенусертами. В начале XII династии Аменемхет I провел инспекцию своего царства, чтобы вернуть его к порядку.

«Вот пришел он и отогнал прочь грех [мятежников], взойдя на трон подобно самому Атуму. Он восстановил то, что лежало в руинах, и отделил каждый город от его соседа. Повелел он, чтобы каждый город определил свои границы и восстановил пограничные камни, вечные как небо. Он установил налоги сообразно древним писаниям, ибо превыше всего он ценил справедливость».

Что же означал этот инспекционный вояж? Видимо, то, что земли номов вновь стали государственным достоянием.

Фараон мог доверить управление ими местным знатным семьям, но считал эти территории своей собственностью. Верно, что в начале XII династии номархи сохранили некоторые почетные привилегии – наследие их прошлой суверенности: право счисления своей должности в годах, подобно тому как царь исчислял в годах свое правление, а также право добавлять к своему имени формулу Ж. З. С. – «Жизнь, Здоровье, Сила». Но они снова стали покорными слугами царя, это видно на примере того, что произошло в XVI номе Белой Антилопы.

Аменемхет I одарил милостью знатного человека по имени Хнумхотеп I, правившего городом Менат-Хуфу. Царь сделал его номархом и повелел установить камни, отмечавшие границу между номом Хнумхотепа и соседними номами – Зайца (XV) и Собаки (XVII). Позднее, словно для того, чтобы оказать почет детям номарха, фараон по-своему распорядился их наследством. Старший сын, Амени, «Сын Правителя», стал советником Царя Севера, Великим начальником солдат нома, ведущим сотни жителей нома в армию царя, и, наконец, номархом Белой Антилопы. Младший сын, Нехт, был назначен правителем города Менат-Хуфу, обособленного таким образом от XVI нома. Дочь номарха Бекет была выдана замуж за Наместника Новых Городов, фаворита царя по имени Нехери, управлявшего городом царских некрополей (вероятно, Нехери был правителем нома Зайца (XV). Хнумхотеп II, сын Нехери и Бекет, был впоследствии избран фараоном на пост правителя Менат-Хуфу (который не перешел наследникам Нехта) и получил титул князя. Он жил при дворе, был в большом почете у фараона и женился на дочери номарха Синополя (XVII ном). От этого союза родились двое сыновей. Одного из них, Нехта, царь Сенусерт II сделал номархом XVII нома, наследником деда по матери, а также Начальником, стоящим «во главе Верхнего Египта». Второй сын, Хнумхотеп III, был назначен правителем Менат-Хуфу и пользовался благосклонностью двора.

Это пример политики царя, взятый из жизни. Даже такие богатые и могущественные люди, как правители БениХасана, не могли в полной мере распоряжаться своим «наследством», а зависели в этом от царя, по-новому кроившего их владения с каждым следующим поколением. Один только Хнумхотеп I совмещал должности наместника МенатХуфу и номарха Белой Антилопы. Его сыновья могли занимать либо один, либо другой пост, но не оба сразу. В третьем поколении XVI ном уплыл из рук семьи, они управляют XVII номом Собаки. После этого семья исчезает. При каждом случае наследования царь вмешивается, назначает номарха, делит территорию и не позволяет сосредоточивать в одних руках управление двумя номами, что наделило бы правителя чрезмерным могуществом. С другой стороны, царь осыпает семью почестями и наградами и щедро одаривает своей дружбой тех, кого приближает ко двору[200].

В целом правители номов превратились в простых царских чиновников. Амени, старший сын Хнумхотепа I, управлявший номом Белой Антилопы в течение двадцати пяти лет (19631938 до н. э.), рассказывает нам о своих обязанностях. Во-первых, будучи «Великим начальником солдат [meshau] XVI нома, занявшим место своего престарелого отца», он командовал группой из 400 или 600 лучших воинов, отправленных номом в Нубийский поход. Хнумхотеп называет пост, который он занял по возвращении в провинцию, следующим образом: «возлюбленный Наместник города».

«Я провел годы на посту Наместника Белой Антилопы. Я контролировал все работы, что велись во благо царского дома. Начальники земледельцев и пастухов нома Белой Антилопы отдавали мне 3 тысячи голов рогатого скота, и за это при каждой переписи скота меня восхваляли при дворе. Я перечислял все собранные налоги в казну и не вызывал нареканий со стороны двора. Весь ном Антилопы трудился на меня, и за все время я не обидел ни одной дочери простолюдина, не притеснял вдов, не прогонял земледельцев, не бросал в тюрьму пастухов. В мое правление не было несчастных и голодных. Когда настали трудные времена, я возделал все поля нома от южных до северных границ и обеспечил жителей нома пищей, так что никому не пришлось голодать. Я не обделял вдов и давал им столько же, сколько замужним женщинам. Я не отдавал предпочтений богатым, забывая о бедняках. Когда, наконец, пришел великий Нил [разлив], принеся с собой богатый урожай, я не стал взимать задолженности по налогам на землю».

Теперь этот номарх гордится уже не тем, что он является независимым правителем в своем владении. Ном подотчетен правителю, а тот, в свою очередь, держит ответ перед царем, и его единственное желание – прослыть способным администратором.

То же самое происходило в соседнем номе Зайца (XV). Правители столицы, Гермополя, были наследниками древних родов, чьи гробницы находятся в Шейх-Саиде. Они чтили своих предков и гордились своим происхождением, но обладали не большей независимостью, чем их соседи из XVI нома. Надписи на стенах их великолепной гробницы в Эль-Бершехе дают нам возможность представить как степень их свободы в прошлом, так и сменившее ее полное подчинение фараону. Номарх Тотхотеп, живший при Аменемхете II и Сенусерте II, по-прежнему занимал свой пост, перешедший к нему по наследству от деда по материнской линии Нехери (возможно, это Нехери из БениХасана). На стенах своей гробницы он оставил изображение огромного изваяния, что привезли из каменоломен в Хетнубе, находящихся в 19 километрах, в его город 172 человека на четырех повозках. Здесь и жрецы, и рекруты из нома, и юноши с двух берегов провинции – восточного и западного.

Откуда же такое исключительное могущество? Тотхотеп получил его «по милости царя», потому что был «Единственным Другом, Любимцем Гора, Владыки Дворца».

После того как трон Египта покинул Сенусерт III (ок. 1880 до н. э.), величественные некрополи правителей оказались заброшенными. В долине Нила уже не появлялись памятники номархам. Выходят из употребления титулы heq spat и herj zaza aa, принадлежавшие наместникам номов и военачальникам феодального периода. Можно предположить, что вместе с титулами исчезли и должности. Семьи правителей, пережившие старый режим, держались в тени. Провинциальная знать снова стала придворной. Номами управляли царские чиновники. Так двор вернул себе утраченное было положение административного центра. Но теперь страной управляли не члены царской семьи, а представители, которых, невзирая на их происхождение, назначал царь. Такое впечатление оставляют биографические стелы визирей XII династии, снова занявших высшие государственные посты в Двух Землях. Аменемхет, бывший визирем одного из Ментухотепов и впоследствии, возможно, сам занявший трон под именем Аменемхета I, а также Ментухотеп, визирь Сенусерта I и Сехетепибры, главного доверенного лица Аменемхета III, оставили пространные надписи на своих стелах, в которых перечисляются титулы высших царских сановников Древнего царства. Так в номах была восстановлена прямая власть царя. Правители вернулись в лоно царской администрации.

Политика царя по отношению к жречеству упростилась. В период правления Гераклеопольских династий князья, судя по всему, поглотили феодальное духовенство, чтобы самим управлять собственностью храмов. Обретя независимость, номархи стали называть себя начальниками жрецов и взяли на себя охрану имущества, принадлежащего храмам, а ежедневное совершение священных обрядов поручили uabu, Чистым – священникам. Возвращение фараоном своих суверенных прав означало также и то, что ему переходило имущество храмов, так что клерикальный вассалитет – или то, что от него осталось, – исчез, не выдержав конкуренции с авторитетом царской власти. С восстановлением опеки над жречеством фиванские фараоны снова стали жертвователями богов и строителями храмов. Различные группировки жрецов плели интриги, стремясь завоевать благосклонность царя и, как следствие, обрести влияние.

Что касается доктрины, жрецы Ра не утратили почву под ногами. Напротив, в фиванских текстах того времени мы находим красноречивые панегирики Ра, Владыке Мира и защитнику царей, живых и мертвых. Это Ра именуют просто «Богом». Он исчез из поля зрения людей в период анархии, но его незримое присутствие по-прежнему оказывало влияние на судьбы Вселенной.

«Поколение людей проходит, и Бог, что все видит, скрылся… Но чти Бога на пути его, в обличье драгоценного камня или в бронзе. Он подобен реке, ее невозможно смирить, она разбивает удерживающую ее плотину. Бог подобен душе, она направляется в знакомое ей место, и ничто не может сбить ее с пути. Построй свой дом [гробницу] на Западе. Укрась свой приют в некрополе. Именно здесь сердце человека обретает покой. Добродетель справедливого человека более угодна Богу, чем бык, принесенный в жертву тем, кто несправедлив к ближнему. Трудись для Бога, чтобы он мог трудиться для тебя, и жертвенник твой будет ломиться от приношений, а надпись увековечит твое имя. Бог знает того, кто трудится для него. У людей, стада Господнего, есть хороший пастух. Это он сотворил небо и землю по их желанию. Он утоляет их жажду водой и творит воздух, дающий жизнь их ноздрям. Люди сотворены по образу и подобию Бога, они – плоть от плоти его. Ра восходит на небе по их желанию. Это он сотворил растения, животных, птиц и рыб, чтобы люди могли прокормить себя. Он поражает их врагов и карает своих детей, ибо они замышляли заговор против него… Но когда они плачут, он слышит их. Ра сотворил правителей для людей в яйце[201], оплот для слабых. Ра сотворил для них магию, что должна была защищать от происков зла, он посылает им сны, ночь и день».

В качестве своей резиденции цари XII династии избрали город Ит-Тауи, «Овладевшая Двумя Землями». Он находится близ Дашура, на стыке Файюмского оазиса и долины.

Город Ит-Тауи располагался ближе к центру страны, чем Мемфис, и был более безопасным с точки зрения вторжения захватчиков из Дельты. Впрочем, Гелиополь, религиозная столица Древнего царства, не был покинут. В третий год своего правления Сенусерт I провел торжественную аудиенцию, в ходе которой сообщил своим советникам и придворным, что желал бы воздвигнуть стелу Харахти, то есть Ра в облике Сокола Гора, поднимающегося над восточным горизонтом.

«Харахти, – сказал царь, – привел меня в этот мир, чтобы я действовал сообразно его повелениям. Он доверил мне управление этой страной. Он объединил ее и всемерно поддерживал меня. Я – царь по рождению, верховный владыка, создание Бога. Я правил страной с детства, я молил об этом, еще пребывая в яйце. Я властвовал на путях Анубиса, и он возвысил меня, сделав владыкой двух половин мира, еще когда я был ребенком. Я лежал в колыбели, когда он возвел меня на престол повелителя людей… Я учредил божественные приношения; Я выполнил работы во дворце моего отца Атума; Я наполнил пищей его алтарь на земле; Я построил рядом с ним свой дворец, чтобы память о моих добрых деяниях вечно жила в его обиталище, ибо этот дворец – мое имя, озеро – мой памятник, а мои славные дела во имя Бога – моя вечность».

На эту речь царя его приближенные отвечают так: «Бог Ху [говорит] твоими устами, бог Сиа позади тебя, о владыка!» Затем царь говорит Советнику Севера, Единственному Другу, Начальнику Двойного Белого Дома: «Сделай так, чтобы работа была выполнена согласно моему желанию».

В назначенный день царь «поднимался», увенчанный царской диадемой и двумя перьями. За ним следовал народ, жрецы, хранитель Священной Книги. Царь проводил линию вокруг колышков, воткнутых в землю, как того требовал ритуал закладки храмов. До сегодняшнего дня на равнине, где некогда стоял Гелиополь, возвышается обелиск Сенусерта I, провозглашающий славу царя и бога Ра – единственное, что осталось от храма.

Амон-Ра в Фивах. Аменемхеты и Сенусерты не оставляли своей щедростью и другие святилища Верхнего и Нижнего Египта, некоторые из них цари восстановили, другие построили. Среди последних впервые появляется памятник Амону-Ра, Владыке Несут-Тауи («Трона Двух Земель», название Фив). Это была рака из розового гранита, подаренная Аменемхетом I своему отцу, Амону-Ра, и помещенная в храм Птаха в Карнаке. Истоки Фив и Амона неизвестны. На обширной равнине, где во втором тысячелетии расцвел крупнейший город Востока, имя Амона до 2000 года до н. э. не встречается, равно как и название его обиталища – Уаста, «Города Скипетра». В Текстах пирамид Амон не упоминается.

На стеле «Номарха нома», найденной в фиванском некрополе Асасифа и датируемой ориентировочно концом VI династии, Амон и Уаст не упоминаются, однако номарх именуется Имаху Менту, Владыки Иуну, Хатор из Дендеры, Птаха-Сокара, храм которого стоял на месте будущего Карнака (илл. 24)[202], и, наконец, Осириса, Владыки Бусириса. К тому моменту равнина к северо-востоку от Гермонта входила в территорию IV нома (Уаст, Скипетр). Начиная с XI династии чиновники обосновываются в столице нома, которая называется по имени нома – Уаст, в будущем это город Фивы. В столице по-прежнему поклоняются не Амону, а богу Менту[203]. Затем на египетский трон восходит основатель XII династии Аменемхет I. В качестве покровителя[204] он избирает местного бога Уаста, круторогого барана Амона. Новый царь посвятил новому династическому покровителю молельни в храмах богов, которым прежде поклонялись в Уасте, а также, по всей вероятности, построил храм этого бога. Наконец, Аменемхет отдал богу Уаста верховную власть над богами других городов, считая его ипостасью бога – покровителя Гелиополя под именем Амона-Ра.

Начиная с этого времени большинство богов городов и номов отождествляются с Ра в целях религиозной централизации, укрепляющей монархическую централизацию, проводимую фиванскими царями. Таким образом, Хнум из Элефантины, Гор из Эдфу, Мин из Коптоса, Амон из Фив, Менту из Гермонта, Тот из Гермополя, Баран из Гераклеополя, Себек из Крокодилополя и т. д. становятся kheperu, формами или ипостасями Ра[205], и членами великой эннеады. Процесс, в ходе которого Ра вытеснил древнего бога царской семьи Гора, сына Осириса, начался снова по схожим причинам, но был не таким радикальным.

Присоединился ли к этому слиянию Ра с местными богами Гелиополь? Демиург Ра, которому в прежние времена приходилось считаться с авторитетом древнего небесного бога Гора, теперь вынужден был идти на уступки новичку из столицы, Амону, чье могущество росло вместе с его городом. В действительности после 1600 года до н. э. над всеми богами Египта главенствовал Амон-Ра, а не Ра. Мы увидим, что, пока доктрина Гелиополя толковала о духовной власти, фиванский бог опирался на более внушительное земное могущество и в паре Амон – Ра часто доминировал Амон. Небесный бог Ра из Гелиополя теперь являлся богом царской семьи, то есть играл ту роль, которой некогда лишил Осириса и Гора.

Однако было бы неверно считать Осириса исключительно богом живых и мертвых. Укрепляя авторитет Ра, гелиопольское жречество вынуждено было впустить на небо и Осириса, включив его в Великую эннеаду. Ревностное служение фиванских царей воскресило доктрину Осириса, которая, по сравнению с доктриной Ра, была более доступна для понимания. Осирис жил на земле и правил людьми. Ра вершил судьбы Вселенной с высоты небес. Метафизические теории сотворения мира поколениями богов не интересовали народные массы так, как изобретенные Исидой, Анубисом и Тотом практические рецепты сотворения «вечного тела». Египтяне желали быть посвященными в осирисовские мистерии, даровавшие бессмертие. Это желание получить частицу привилегий, до того времени являвшихся прерогативой фараона и ограниченного круга избранных, а также растущая популярность Осириса свидетельствовали о распространении демократических идей в египетском обществе. В то время как культ Ра и небесных богов ограничивался стенами храмов и причастными к нему были в основном жрецы, поклонение царя Осирису распространялось на живых и мертвых, на храмы и некрополи и породило колоссальную популярность веры среди народа. В части третьей (глава 1) мы увидим, как небольшие храмы Осириса соединились с большинством крупных храмов различных местных богов и как на все святилища распространился осирисовский ритуал, постепенно вынудивший святилища перенять основные принципы и детали культа.

В эпоху XII династии в Верхнем Египте вырос священный город Осириса, ставший дополнением к Бусирису в Дельте. Это был город Абду, Абидос, где в сосуде, ab, хранилась самая ценная часть расчлененного тела бога – голова Осириса. В эпоху Древнего царства местным богом Абидоса был волк Упуат из Западной Дельты, теперь получивший произвище Хент-Аменти, Владыка Запада. После слияния волка Хент-Аменти и шакала Анубиса, которые являлись богами-братьями, первый, подобно Анубису, стал богом мертвых и погребальных обрядов. В его храме, обнаруженном Петри в Тинисе, были найдены постройки и вотивные приношения нескольких династий – статуэтки из слоновой кости, изображавшие безымянного тинитского царя, изваяние Хуфу (Хеопса), хартии вольностей Нефериркары и Тети, статуэтки Пепи II и т. д. С началом Фиванского периода в храме появляются свидетельства поклонения Упуату. Это чудесные статуи и рельефы, посвященные богу фараонами Ментухотепом III и Сенусертом I. В конце XII династии в том же самом святилище появляются посвящения, упоминающие Осириса с эпитетом Хент-Аменти в качестве владыки храма и столицы.

Рис. 57. Джед Осириса в Абидосе

Рис. 58. Ларец из Абидоса

Эта ассимиляция с Хент-Аменти была сравнительно поздней, она вступила в силу лишь после 2000 года до н. э., но Осирис уже давно завоевал некрополи нома и гробницы тинитских царей. Как гласит наша таблица номов, древним названием нома Абидоса было Та-Ур – «Великая Земля», он был связан с Осирисом, носившим характерные перья, взятые им у Анцти из Бусириса. Символом нома уже был сосуд, увенчанный перьями, в котором хранилась глубоко почитаемая голова бога (рис. 58). Впоследствии одна из тинитских гробниц, а именно усыпальница царя Хента, превратилась в кенотаф Осириса, возможно, по причине сходства имен Хент и Хент-Аменти, причем последнее уже стало вторым именем Осириса. Пе реселенный в Абидос, бог Бусириса стал там великим богом мертвых, что выражалось в произнесении его имени во множественном числе. Хент-Аменти часто превращался в ХентАментиу, «Владыку жителей Запада», то есть умерших, погребенных на Западе. В гробнице царя Хента Амелино обнаружил погребальное ложе из песчаника, украшенное львиными головами и лапами. На ложе покоилась мумия Осириса в Белой Короне Юга. В четырех углах ложа несли стражу четыре сокола – четверо сыновей Гора. Но на мумии, на ее эрегированном фаллосе восседает птица (zert) – богиня Исида в момент, когда она зачала от воскресшего бога. Этот памятник датируется Новым царством, но является, по всей видимости, точной копией более древнего кенотафа, существовавшего в эпоху Древнего царства, в Тинитский период и уж определенно при XII династии. На надгробных плитах в некрополе Абидоса часто можно увидеть пожелание покоиться рядом с «лестницей Великого Бога, в Абидосе, на внушающем трепет кургане (uart), к которому придут и живые и мертвые и на котором покоится Великий Бог». Некрополь называли Пекер или Ра-Пекер, он часто становился сценой совершения ритуалов.

Мистерии Осириса в Абидосе. Цари XIII династии сделали для Осириса то, что их предшественники, фараоны V династии сделали для Ра из Гелиополя: они создали культ. Они не возводили колоссальные памятники вроде обелисков-храмов, вместо этого культ Осириса, носивший личный, сокровенный характер, нашел свое отражение в празднествах, к которым народ, разделяя чувства царя и его приближенных, питал самый глубокий интерес. В эту эпоху появился на свет первый ритуал осирисовских мистерий, которые проводились не к личной выгоде царя, а во имя вящего воскрешения всех поклоняющихся Осирису людей, начиная с царя, его родных и верховных сановников и заканчивая скромными ремесленниками, пастухами и землепашцами. Религия, как и многие другие институты, стала более демократичной, и здесь мы не можем пройти мимо знаменательного явления в истории царства и общества: в эпоху Среднего царства доступ широких масс к религиозным правам навсегда изменил социальную систему Египта. Как следствие смуты Гераклеопольского периода, простые люди получили право на вечную жизнь в загробном мире и на нормальную жизнь в мире земном.

Отбросив древние, освященные веками традиции, цари XII династии заставили верховных сановников двора на публичных церемониях, проводимых за счет государства, разыгрывать эпизоды из хранимой до того в тайне священной драмы – смерти, воскрешения и триумфа Осириса. Сценой для этих церемоний стал ном Абидоса. Основные эпизоды разыгрывались на берегах реки, у кенотафа в некрополе Пекер, а также в храме Осириса Хент-Аменти.

При Сенусерте I визирь Ментухотеп установил в Абидосе стелу, на которой напыщенным слогом перечислил вверенные ему обязанности. Что же вызывало у него чувство наибольшей гордости? Его участие как Начальника таинств в сценах осирисовской драмы в храме и некрополе Владыки Абидоса, а также исполнение роли «Гора, возлюбленного сына» Осириса. Это была привилегия, которая должна была прославить имя визиря в веках. При Сенусерте III вельможа Сехетепибра, доверенное лицо царя, выполняет те же церемонии, играя роль «возлюбленного сына», и при этом ожидает той же награды. Наконец, еще одна стела из Абидоса, воздвигнутая в честь вельможи Игернеферта, Главного казначея, Начальника строений Сенусерта III и Начальника таинств божественных высказываний, с приличествующей случаю сдержанностью рассказывает о главных «действиях» священной мистерии. Вот этот любопытный текст:

«1. Царский приказ Советнику царя Севера, Единственному Другу, Начальнику Двух Домов из Золота и Двух Домов из Серебра, Хранителю Печати Игернеферта: «Повелеваю тебе отправиться в Абидос, в ном Та-Ур, и воздвигнуть там памятник моему отцу, Осирису Хент-Аменти, украсить каждый алтарь электрумом, привезенным из Нубии мне, завоевателю и Оправданному. Сделай же это, чтобы остался доволен отец мой Осирис…»

И вот я сделал все, что приказал царь сделать для его отца Осириса Хент-Аменти, Владыки Абидоса в номе Та-Ур.

2. Реквизит – статуи, ладья, декорации. Актеры. Я играл роль Возлюбленного сына (sa mer-f)[206] Осириса Хент-Аменти. Кроме того, я завершил [его статую], которая будет жить вечно, и построил для него святилище, в котором будут храниться сокровища Хент-Аменти – золото, серебро, лазурит, бронза и дерево. Я сделал изваяния богов, его последователей, и построил для них новые храмы[207].

Я назначил жрецов Храма[208], чтобы они отправляли службы, и обучил их всему, что нужно.

Я руководил работой по изготовлению ладьи Нешемт[209].

Я сделал кабину, украсил тело Владыки Абидоса лазуритом, малахитом, янтарем и разными драгоценными камнями, приличествующими для украшения тела Бога. [Затем] я облачил бога в одеяния, ибо это была моя обязанность как главы мистерии. Мои обязанности – обязанности Сема[210] (владыки ритуальных церемоний), ибо руки мои чисты и я могу украшать бога, я – Сем с чистыми пальцами.

I. Начало мистерии. Прибытие Упуата. Битва за обладание телом мертвого Осириса. После того как я провел процессию Упуата[211], пришедшего спасти своего отца, я отбросил тех, кто нападал на ладью Нешемт, уничтожив врагов Осириса[212].

II. Анубис и Тот ведут Осириса к его гробнице в Пекер. Когда я вел великую процессию [Осириса][213], я следовал по стопам Бога. По моему слову божественная ладья отчалила, направлял ее путь Тот[214]. Я поставил на ладье Владыки Абидоса алтарь, когда она отплыла в Пекер[215].

III. Гор мстит за отца. Битва у Недит. Когда я показал дорогу к гробнице Бога в Пекер и отомстил за Уннефера в день великой битвы, я отбросил всех его врагов в воды Недит, и Бог вернулся к жизни на великой ладье, что носит его сокровища[216].

IV. Триумф Уннефера, чью статую возвращают в храм Абидоса. Сердца жителей Запада преисполнились радости, когда они увидели сокровища Нешемт. Она пристала к берегу в Абидосе, у его дворца[217]. Я сопровождал Бога на пути в его дом, совершая обряды очищения. Я завершил празднество внутри [храма], [оставив там статую Осириса и присоединившихся к нему богов] и его приближенных».

Обряды в честь Осириса в Абидосе, совершаемые высокопоставленными официальными лицами, аналогичны обрядам в честь Гора, которые совершались в Тинитский период, или культу Ра при Мемфисских династиях. Среднее царство стало свидетелем триумфа Осириса. Начиная с этого времени царя стали называть преемником не Гора Великого, владыки небес и бога солнца, а Гора Дитя, рожденного в Буто, посмертного сына Осириса. Так, Ментухотеп IV (XI династия) именовал себя «наследник Гора в его Двух Землях, которого божественная Исида…[218] взрастила для верховной власти двух частей Гора».

Жречество Гелиополя не боролось с осирисовской доктриной, напротив, жрецы утверждали, что знают ее лучше, чем кто-либо. Перед отправлением службы в честь Осириса царь XIII династии Неферхотеп потрудился узнать, как книги Атума в Гелиополе описывают ритуальную статую Осириса. Во второй год своего царствования Неферхотеп призвал к себе вельмож, придворных, царских переписчиков священных книг и начальников таинств и сказал им: «Я желаю увидеть древние писания Атума… Позвольте мне узнать истинный облик Бога, чтобы я мог придать ему тот вид, какой он имел в древние времена». И приближенные ответили ему:

«Пусть ваше величество отправится туда, где хранятся священные книги, и узнает из них все тайные слова». Царь изучил книги и нашел Книгу Дома Осириса Хент-Аменти, Владыки Абидоса. Тогда он сказал своим приближенным: «Я представлю Осириса таким, каким увидел его в книгах, – в облике Царя Верхнего и Нижнего Египта, каковым он вышел из чрева Нут»… И повелел Неферхотеп поставить перед ним статую Осириса. Только царь мог облачать статую, ибо он был чист, как чисты боги, и лучше прочих знал, какой облик следует придать Богу. Текст заканчивается тем, что царь воздает сыновние почести своему отцу Осирису, который дал ему в наследство власть над страной, и горе тому, кто ослушается царя. Не чтить Осириса – значит не чтить царя. Имя ослушавшегося будет исключено из числа Живущих [обожествленных мертвых]. Его Ка не предстанет перед судом Осириса в загробном мире».

Отправление культа Осириса в Абидосе происходило в течение всего периода Нового царства, ему же было посвящено множество храмов. Царь XVIII династии Тутмос I издал указ об обновлении статуи, ладьи и празднестве Пекер. Как мы видели в случае с Игернефертом, руководитель празднества сам исполнял тайные обряды, «чтобы никто не видел тело Бога». Сети I, царь XIX династии, построил в Абидосе великолепный храм, в котором поклонялись Осирису-царю, а Мернептах пристроил к храму сооружение, предназначенное для отправления служб, молитв и совершения обрядов, выполняемых Гором во благо отца его Осириса. Рамсес IV увеличил владения храма и воздвиг для Осириса огромную стелу, на которой прославлял покровителя своей династии.

II. Погребальные ритуалы для людей

Допуск народных масс к осирисовским мистериям. Осирисовское учение ширилось и наконец превратилось во всеобщую религию, в полном смысле слова связавшую все классы египетского общества. Тинитские цари совершали обряды в честь Гора, Мемфисские династии организовывали празднества Сед и возводили храмы Солнца для бога Ра, но это были официальные церемонии, участие в которых принимали в основном царь и его придворные. Народ проявлял к ним умеренный интерес, они волновали его постольку, поскольку шли во благо царю живущему и царю умершему, чьей главной целью было процветание Египта. Эти церемонии имели благотворное влияние на общество в целом, а не на каждого из его членов.

В осирисовских же обрядах египтян интересовало буквально все – жизнь бога, его смерть и последующий триумф.

После произошедшей в стране смуты спасение души царя уже не было единственной заботой государства и религии.

Каждый египтянин считал, что следует позаботиться и о его собственной жизни как в этом, так и в загробном мире.

Осирис, будучи благодетелем людей в период своего царствования, прошел через страдания и «заслужил» спасение после смерти. Его пример заставлял задуматься. Бессмертие могло быть даровано всем, но прежде каждый должен был быть «оправдан» на суде Осириса.

Чем же были вызваны эти необычайные перемены, в результате которых все люди становились равными друг другу в загробном мире? Ведь коренным образом изменилось и положение царя по отношению к его народу. Мы должны помнить, что во время революции «были открыты тайны двора», магические формулы стали достоянием любопытной публики. Простолюдин вторгся в великий Суд Справедливости. Он узнал заклинания, открывавшие доступ в божественный суд и к жизни на небе среди богов. Одним словом, он «причастился тайн божественной эннеады».

Суммируем основные факты, доказывающие, что люди получили религиозные права.

Во-первых, осирисовские мистерии, которые царь торжественно проводил каждый год, приобрели характер социальных манифестаций. Теперь в Великом Уходе Осириса принимал участие весь народ Египта, каждый город страны. При помощи палок, оружия, кулаков, а также молитв люди помогали богу одержать триумфальную победу над его врагами. Принимая активное участие в мистериях, видя страдания бога и понимая их значение, люди приобретали уверенность в возможности воскрешения после смерти по милости Осириса.

Геродота, уже в более поздние времена посетившего Египет, все эти мистерии и процессии просто поразили. По его словам, такого зрелища он не наблюдал больше нигде. По оценке древнегреческого историка, в Бубастис на местный праздник съехалось около 700 тысяч человек. О самом празднестве Исиды в Бубастисе он говорит всего несколько слов, и речь здесь, несомненно, идет о страданиях Осириса: «После совершения жертвоприношений десятки тысяч мужчин и женщин принялись избивать себя. Не стану здесь говорить, во имя какого бога они себя избивали».

В Саисе Геродот стал свидетелем празднества светильников, во время которого (и не только в Саисе, а во всем Египте) «светильники горели всю ночь напролет» в каждом доме.

Какую же цель преследовала вся эта иллюминация? Свет должен был отпугнуть злых духов, приспешников Сета. Из нижеследующего описания мы узнаем некоторые эпизоды Великого Ухода Осириса: «Ночью тысячи людей, вооруженные палками, двигались вокруг храма. Статую бога, помещенную в небольшой ковчег из позолоченного дерева, жрецы внесли обратно в храм. Некоторые пытались помешать им, другие, напротив, помогали. Актеры преградили вход в храм. Толпа, вооруженная палками, бросилась на помощь богу и принялась бить актеров. Завязалась драка, в которой пострадало немало голов».

Начиная со времен Среднего царства именно в Абидосе, городе, где правил мертвый Осирис, мистерии проводились с большой пышностью и были, следовательно, более действенными. Абидос стал священным городом. Подобно тому как средневековые пилигримы отправлялись в Рим за спасением души, а мусульмане возвращались из Мекки, освященные хаджем, так и египтяне, принимавшие участие в мистериях и «знавшие обряды Абидоса»[219], верили, что теперь на них милость Осириса. Тысячи египтян отправлялись в путешествие, чтоб «поцеловать землю перед Хент-Аменти и увидеть сокровища Упуата в Великом Уходе». Они садились на весла участвующих в процессии лодок, охаживали палками сторонников Сета и охраняли тело Осириса на его ложе, «ночью, когда бог на своем ложе». Они шли по дорогам, ведущим в Пекер, где «на высоком кургане, осыпанном приношениями, и на жертвеннике Осириса» находили «благовония для воскрешения их ноздрей, а также тысячи лепешек и приношений, которые они могли забрать после того, как насытится Ка Бога»[220]. В память о своем паломничестве египтяне поставили стелу близ священного кургана, рядом с лестницей храма. Эта стела была для них как кенотаф (mâhât), воображаемое погребение рядом с Осирисом.

По возвращении в свои города они воздвигали в местных некрополях настоящие гробницы. Но в день похорон жрецы исполняли мимические ритуалы, рассказывающие о путешествии по реке в Бусирис, город Осириса, Царя Живущих, и в Абидос, город усопшего Осириса. Обряды эти выполнялись для того, чтобы в загробном мире покойный мог хвалиться тем, что «сопровождал Осириса на каждом празднестве в некрополе». Те, кто никогда не был в Абидосе, могли снискать милость Осириса и обеспечить себе загробную жизнь рядом с богом, начертав осирисовские формулы на своих гробницах или саркофагах. Но более всего они стремились написать: «Эту гробницу я построил на кургане Абидоса, на острове, окруженном стенами, уготованном Владыке Вселенной[221], месте, прославленном со времен Осириса, которое Гор основал для своих предков. Для них сияют звезды в небе. Сюда приходят Великие из Мендеса. Здесь покоится Владыка Вселенной».

Люди на суде Осириса. Так Абидос стал соперником Гелиополя, поскольку Осирис занял место в религии и политике равное тому, что занимал Ра, Царь Богов (илл. 34). Бог Гелиополя не позволял входить на небо никому, кроме царя, его семьи и узкого круга избранных. Осирис же приветствовал всякого, для кого бог был примером. Теперь, поскольку Осирис и сам стал богом неба равным Ра, люди после смерти попадали в небесное царство Ра, оно же царство Осириса. Но войти туда они могли только после того, как их «оправдывал» суд Осириса. Точно так же, как в свое время Осириса включили в эннеаду только после суда, на котором его сочли «оправданным», так и каждый посвященный в осирисовские обряды должен был предстать перед священным судом. Этот возвышенный идеал владел умами людей еще в эпоху Среднего царства, об этом свидетельствуют художественные тексты того периода, описывавшие минувшую смуту. Добропорядочный человек, который бежит из мира, погруженного в хаос, и стремится к смерти, утешается мыслью, что если его опорочили на земле, то в загробном мире «Тот будет судить его, Хонсу, Писец Истины, оправдает его, а Ра, плывущий в своей солнечной ладье, услышит его слова». А вот каким тоном, одновременно вдохновенным и угрожающим, простой крестьянин осмелился говорить с царем, требуя своих прав: «…Покарай вора, защити обиженного… Помни, что Вечность наступает… [Помни], что сказано: «Справедливость – это дыхание жизни, наполняющее ноздри».

Царь Мерикара выслушал поучения, которые передал такими словами: никто на земле не должен убивать или действовать наперекор справедливости, ибо воздастся ему за его деяния. Ведь после смерти «…душа отправляется в известное ей место и не сворачивает с пути. Даже магия не в силах остановить ее. Она приходит к Тем, кто дает животворную воду. Божественные судьи, что судят униженного, ты знаешь, что их нельзя разжалобить в день, когда судят несчастного, в час, когда правит закон. Горе, если обвинителю все известно! Не надейся на свое долголетие, ибо они видят всю жизнь, какой бы долгой она ни была. Человек пристает к другому берегу, а деяния его громоздятся за его спиной. Его ждет Вечность, и глуп тот, кто презирает это. Тот, чья жизнь не запятнана грехами, будет жить словно бог и сможет свободно гулять по дорогам Владык Вечности… Жизнь на земле быстротечна… Владыке Двух Земель не поможет то, что он владел тысячами людей. Лишь добродетельный человек будет жить вечно. Тому, кто выдержит суд Осириса, будет дарована другая жизнь, а того, кто потакал своим желаниям, ждет гибель».

Господство этой морали в эпоху Среднего царства привело к религиозному равенству, которое было поистине демократичным. На гробнице любого человека, независимо от происхождения, могло быть начертано имя «Осирис оправданный» (maâ-kheru). Теперь, с одной стороны, Осирис был царем, а с другой – правящий фараон являлся Осирисом на земле и после смерти. Следовательно, Осирис означало фараон. Каждый из приверженцев Осириса, умирая, становился фараоном в загробном мире, поскольку египтяне распространили ритуал на всех.

Распространение на людей погребальных ритуалов царя. Начиная с XII династии умершие, принадлежавшие к любому классу общества, подвергались мумификации, как царь по подобию Осириса. Все умершие получали необходимый для загробного мира набор предметов: одеяния, короны, головной убор и символы власти богов и царей. Одеяния были из «царской» материи; короны олицетворяли венцы Верхнего и Нижнего Египта; головы усопших украшал царский урей; ожерелья, ручные и ножные браслеты на телах умерших назывались украшениями богов и фараонов; их посохи были скипетрами; сосуды, в которых были омыты их руки и ноги, были теми самыми сосудами, в которых совершал омовение Владыка Двух Земель.

Первоначально тексты, начертанные на стенах пирамид, касались лишь фараонов. Начиная с XI династии они становятся достоянием общественности. Цари и высокопоставленные чиновники пишут их на своих саркофагах. Рядом с выдержками из Текстов пирамид мы видим другие формулы, составляющие новый теологический Свод. Согласно этим новым текстам, покойный не только считается Осирисом, фараоном загробного мира, но отождествляется с верховными богами Атумом и Ра. Он обитает на звездах, вместе с богами. На тысячах погребальных стел, найденных в некрополях, все еще появляются древние тексты, касающиеся жертвоприношений, но те фрагменты, что говорят о путешествии в некрополь, заменены другими, обещающими усопшим, что те попадут на небеса, поплывут в ладье Солнца рядом с Ра и взойдут на трон в раю, заняв место по правую руку от Осириса. Начиная с XVIII династии мы находим папирусы, которые помещались на тело умершего. На папирусах начертаны главы из произведения, которое мы называем Книгой мертвых. Они должны были подготовить умершего к суду Ра (который позднее стал судом Осириса), где бог будет взвешивать его деяния на своих весах. У каждого умершего есть книги ритуалов, которые необходимо совершить для обретения бессмертия.

Эти же ритуалы служили и царям. Заупокойные обряды совершались жрецами или детьми и родственниками умершего. Не важно, кто совершал обряд, главное, что эти люди должны были принять имена членов царской семьи и придворных. В обряде, совершаемом для простолюдина, становившегося после смерти царем и Осирисом, принимали участие Гор, сын Исиды и Возлюбленный сын, Отец, Возлюбленный Богом (= царь), Дети царя, его Внуки, Придворный, Советник Бога (т. е. царя), Начальник таинств, Прорицатели, Жрец, Чтец и т. д. Так было, пока существовала цивилизация фараонов. Каждый умерший удостаивался царских почестей. Теоретически он становился главой царской семьи.

Его дети и родственники олицетворяли двор и поклонялись ему, как настоящему фараону. По завершении заупокойных обрядов Друзья несли тело умершего на носилках, как царя, и восклицали: «Бог идет! Падите ниц!», поскольку именно так возвещали на земле о приближении фараона.

Приношения могли быть скромными, но благодаря ритуальным формулам они являлись эквивалентами царской пищи. Каждый объявлял, что ему дарованы Приношения Царя (hetep rdu nsut), и по слову жреца (pert kheru) приношения чудесным образом появлялись на жертвеннике. Ка умершего, воссоединившись с его бессмертным телом (Zet), угощалось этими приношениями, а также могло лакомиться приношениями с «жертвенников богов, когда те насыщались». Более того, заупокойные формулы адресовались Ка. В прошлом Ка появлялось только в случае с царем, теперь же каждый мог после смерти воссоединиться со своим Ка.

В эти обряды и приношения, обеспечивавшие материальное благополучие в будущей жизни, умерший также включал своих родственников, друзей и коллег. Формулы на стелах действительны «для Ка его отца, Ка его матери, Ка всех, чьи имена начертаны на этой стеле». В списке могло быть пятьдесят, а то и больше имен родных, друзей, слуг, которые совместно совершали обожествляющие ритуалы и приношения. Ритуалы обеспечивали воссоединение каждого умершего в следующей жизни с его предками и потомками, его женой, сыновьями, дочерьми, братьями, сестрами, друзьями и слугами. Все члены семьи (abt) снова будут жить вместе, как жили на земле. Так после 2000 года до н. э. восторжествовало религиозное равенство. Разумеется, на практике существовали неизбежные различия, поскольку погребальные обряды для царя и его приближенных отличались вниманием к деталям и роскошью, чего не могли себе позволить простые смертные. Бедняк не мог рассчитывать на такие же пышные похороны, какие по милости царя получил Синухет. Его почти неразборчивое имя на деревянной дощечке или на остраконе сопровождалось словами «Осирис N, Оправданный [maвkheru], Привилегированный Владыка [neb imakhu]». Он получил право на приношения для его Ка (n ka-f). В загробном мире ему должны были достаться божественные приношения. На небо он отправлялся как фараон. Его погребальный инвентарь – крошечные дешевые глиняные амулеты – должны были олицетворять ожерелья, короны, скипетры и талисманы царя. Начиная со Среднего царства мы находим в гробницах «Ответчиков» (ushebtiu) скромные статуэтки из дерева, глины или твердого камня. Статуэтки оживали, когда их призывал к себе умерший. Они должны были освободить как бедняка, так и богатого человека от необходимости трудиться в загробном мире. Распространение Книг мертвых позволяло каждому сократить расходы на проведение погребальных обрядов[222], поэтому в таком изобилии появляются роскошные, богато украшенные гробницы. Разрешено было упрощать ритуалы, чтобы они были доступны всякому. Имени Осириса было достаточно, чтобы превратить каждого умершего в царя и бога. Эпитет «Оправданный» обеспечивал преимущество на божественном суде. Титул neb imakhu включал умершего в число приближенных фараона.

Самые бедные простолюдины, выполнив три этих условия, делались равными самым знатным и состоятельным и после смерти, благодаря осирисовским обрядам, становились членами царской и божественной семьи.

Тот факт (историческая и социальная значимость которого до настоящего времени не была оценена по достоинству), что начиная с эпохи Среднего царства каждый умерший египтянин отождествлялся с царем и богами, указывает на социальную трансформацию, величайшую из всех, что открыла нам история Египта. Уступка, на которую пошел фараон для своего народа, беспрецедентна. Объяснение ей можно найти, если мы признаем полный триумф народных масс, достигнутый в описанном в предыдущей главе событии смуты. Кроме того, в силу того, что таинства религии, магии, самой личности фараона были раскрыты, путь к реставрации царской власти в ее прежней форме был закрыт, ведь в ее основе лежали таинства, которые таковыми более не являлись. Фараоны смирились с утратой своей монополии, с распространением ритуалов на все население страны, а также с политическими и социальными последствиями, которые это повлекло за собой.

III. Государство социальной справедливостиЗемледельцы. РемесленникиМестные чиновники (с XII по XX династию)

Дарованные таким образом религиозные права принесли с собой то, что мы называем правами политическими, а именно участие в управлении страной, доступ к административным постам и секретам царской администрации.

Феодалы и жречество, которыми теперь руководили царские чиновники, все общество в целом – знать, жрецы и простолюдины стали помощниками царей. Каждый, невзирая на происхождение и материальное благополучие, играл определенную роль в государстве сообразно своему положению – как жрец, судья, воин, землепашец или ремесленник, так же как играл он определенную роль в религиозных церемониях, составлявших основу государственных институтов. Отец царя Мерикары признает это равенство: «Не проводи различий между сыном знатного и человеком незнатного рода. Принимай людей на службу по их способностям».

Следовательно, распространение заупокойных церемоний на все без исключения классы сопровождалось демократичной политикой. Получив религиозные права, простолюдины в Египте, как в Греции и Риме, получили возможность занимать административные должности, то есть участвовать в управлении государством, и до некоторой степени получили свою долю собственности[223]. Здесь снова встает земельный вопрос.

Каково было положение крестьян и ремесленников в эпоху Среднего царства? Как им удалось добиться права участвовать в управлении и даже получить в собственность землю и производство? Документальные источники, которые могли бы пролить свет на этот вопрос, весьма скудны и отрывочны. Мы вынуждены обрисовать общую картину и строить свои умозаключения, основываясь на нескольких частных фактах. По этой причине я должен предупредить читателей, что в такой работе, как эта, подобные обобщения могут быть крайне рискованными.

Сначала кратко рассмотрим социальное положение народа в эпоху Древнего царства. Крестьяне (mertu) по-прежнему были прикреплены к земле. Они оставались привязаны к ней, даже если менялся владелец земельного участка. Когда царь, владевший всей землей в Египте, передавал участок земли своим родственникам, фаворитам или сановникам, «люди и скот» отходили им вместе с землей. В таком же положении находились колоны в Римской империи и средневековые крепостные, неразрывно связанные с землей. Ремесленники в царских мастерских продолжали работать на храмы или знать, которым царь уступал мастерские. В сельском хозяйстве, промышленности и даже торговле работники были неотделимы от полей, мастерских или лавок.

Работники делились на «руки», то есть на бригады по пять человек под началом kherp (надсмотрщика)[224]. Kherpu собирал продукты работы землепашцев или ремесленников для наместников городов или деревень, которые затем отправляли их номархам или в царские закрома. Бригады из пяти человек группировались в партии из десяти и ста человек, находившиеся под руководством «декурионов» и «центурионов».

Возможно, вначале работники, составлявшие бригады из пяти и десяти человек, принадлежали к одной семье. По крайней мере, так обстояло дело в эпоху XII династии. В этом случае kherp был, по всей видимости, отец или старший брат. По такому же образцу строилась жизнь знати, когда члены рода занимали посты жрецов. Но могли ли низшие слои общества долгое время обрабатывать семьями один и тот же участок земли или трудиться в одной мастерской? Поскольку они были привязаны к земле и к своему ремеслу, каприз административных чиновников или продажа земельной собственности, которую царь разрешал привилегированным лицам, могли расколоть семью, разбросав ее членов по разным хозяевам и владениям.

Крестьяне выполняли всю работу по выращиванию зерна и скота, а также отвечали за инженерные работы, необходимые такой стране, как Египет, – строительство дамб, рытье каналов и прокладывание дорог на насыпях. Кроме того, 1) они подлежали «принудительному труду» (kat), не связанному с сельским хозяйством. Например, перевозка камней и строительство пирамид, храмов, дворцов и т. п.; 2) они облагались «налогами» (mezed), включавшими поставку зерна в виде снопов или хлеба, а также промышленных изделий (золота, серебра, бронзы, кожи, текстиля, канатов); 3) содержание царских гонцов, двора и царя, когда те проезжали через провинцию. Иногда родственники царя, чиновники или чернокожие союзники (наемные войска) могли реквизировать труд ремесленников и крестьян. Все эти обязанности выполнялись под надзором Дома Земледелия (per-shenв, буквально – Дома Житницы) военнопленными и наемными работниками. Каждый ремесленник (hemutiu) и служащий выполнял работу в мастерской или учреждении царя, жрецов или знати, подданным которых он был.

Мы не почерпнули эти сведения из документальных источников, описывающих обязанности каждого работника, а узнали о них из хартий вольностей Древнего царства, сравнив «простых людей» с теми, кто получил свободу. До тех пор эти «простые люди», судя по всему, не имели какогото определенного правового статуса. На практике они облагались налогами и могли направляться на принудительные работы без каких бы то ни было ограничений. Нам не известны ни пределы их обязанностей, ни размер платы, которую они получали за свой труд.

Как мы видели, еще в Древнем царстве существовало определенное количество крестьян и ремесленников, которым удалось уйти из-под деспотичной власти царя. Это были те, кто трудился на землях, отданных родственникам царя,

Привилегированным и жрецам. Царские указы говорят нам, что владения Привилегированных обладали хартией, определявшей статус крестьян и ремесленников. В реестры местных чиновников (Saru) были включены: 1) «список названий» (im ren-f) земель, зданий и т. д.; 2) «перечень людей» (upet remtu), принадлежащих им. В текстах Среднего царства эти люди сгруппированы по семьям (zam) или по группам родственников (smait), работавших вместе. Опись и перечень должны были заверяться свидетелями и скрепляться печатью у визиря. Неизвестно, для чего составлялись эти документы, можно лишь предположить, что на их основании определялись налоги и принудительный труд на благо царя, с одной стороны, и на владельца земли – с другой. Эти документы «обуславливали положение людей и земель» и являлись первым шагом на пути к получению простыми людьми правового статуса.

После VI династии подобные домены становились «вольными городами», получившими хартию, которая упраздняла труд на благо царя и ограничивала обязанности крестьян и ремесленников работой на их владельца. В тех же условиях находились простолюдины «новых городов», основанных феодальными правителями. Таким образом, положение простолюдинов значительно улучшилось. Mertu в этих городах были уравнены с Сару царского домена. Хартии свободных городов были зарегистрированы в архивах визиря, в них перечислялись все формы принудительного труда и налоги, которые упразднялись в этих городах. Мы видели, что в феодальном обществе Гераклеопольского периода эти хартии вольностей отмечали первый этап в освобождении крестьян и ремесленников. Предоставляя привилегированный статус немногим, они создавали прецедент, на котором остальные основывали свои требования.

Революция позволила народным массам в отдельных местах и на некоторое время разрушить социальную и политическую структуру Древнего царства. Бедняки врывались в административные помещения, выбрасывали на улицу указы, отчеты и прочие документы, похищали для своих нужд документы, подтверждающие право собственности и «перечни» товаров и людей. Они силой брали то, что принадлежало царю и знати.

Реорганизация египетского общества, в отличие от Греции и Рима, не достигла кульминации в виде полной, ничем не ограниченной демократии. Едва ли можно представить себе фараонов, царей-богов, властелинов по божественному праву, создающих выборные должности, советы старейшин или созывающих народные собрания. Тем не менее в рамках патриархальной системы им удалось улучшить социальное и политическое положение простолюдинов, наделив их правовым статусом и открыв им доступ к административным должностям.

Папирусы, найденные Флиндерсом Петри в Кахуне и Гуробе, маленьких городках Центрального Египта, дают нам некоторое представление о положении простолюдинов, живших в период с XII по XVIII династию. Мы видим столь значительные перемены в обществе, что объяснить их, кроме как результатом описанной выше смуты, невозможно. Привилегии и хартии вольностей уже не упоминаются. Не говорится и о царском домене, поскольку царю принадлежит вся Черная Земля.

Простой люд деревень и городов (nut) именуется «крестьянами» (sekhetiu) и «горожанами» (вnkh n nut). Они распределены по профессиям, определены их права и обязанности, каждый играет свою роль в жизни государства. Судя по текстам, работники были разделены следующим образом: папирусы из Кахуна сохранили «перечни лиц» (upet remtu), составленные от имени воина и от имени жреца (kheri-heb). Куда были включены мать, жена, дочь, сестры, слуги – лица находящиеся в зависимости от них и обязанные жить вместе с ними[225]. В других документах упоминаются «домашние описи» (imt-per)[226].

Контролер класса жрецов составляет опись своего имущества для сына, которому передает свой пост при условии, что тот позаботится об отце, когда он состарится. Хранитель печати начальника работ завещает принадлежащую ему собственность брату, жрецу, который впоследствии оставляет имущество его жене с четырьмя слугами. Жрец, глава жреческого класса, продает свою должность писцу. К одной из описей (imt-per) приложена расписка на сумму, уплаченную службе визиря в качестве пошлины за передачу имущества. Другие документы приводят списки людей, подлежащих принудительному труду в заупокойных храмах царя, а также содержат информацию о натуральных налогах, которыми облагались лица, занимавшие различные должности.

В этих записях небольшого египетского города есть много неясностей, которые необходимо прояснить, но поражает один факт – здесь мы встречаем те же административные формальности, которые при VI династии царь навязал тем, кому были дарованы царские хартии. Все выглядит так, будто система держателей хартий распространилась на все общество.

Каждый человек числится обладателем определенной профессии – жреца, воина, крестьянина или ремесленника, при этом указываются зависимые от него члены семьи или нанятые им слуги. Кроме того, так же, как в эпоху Древнего царства, Привилегированные могли продавать и завещать землю, подаренную им царем, при условии получения на это разрешения монарха и регистрации сделки в налоговом органе; в пору Среднего царства те, кто владел землей и государственными должностями, могли завещать их своим детям или продать родственникам (?) свою должность – гражданскую, военную или жреческую – при условии, что они должным образом оформят сделку в ведомстве визиря и уплатят пошлину.

Документы Фиванской Новой империи дают ясное представление о положении крестьянина при новом порядке.

Земля Египта, которая теперь называется «полями фараона», разделена визирем и его представителями на участки (shedu, peseshut), которые передаются обрабатывающим их крестьянским семьям. Управляет таким хозяйством глава или член семьи – мужчина или женщина, – носящий титул или занимающий должность «инспектора» (rudu) и отвечающий за обработку земли. Время от времени, по мере изменения в распределении работ внутри семьи в связи с болезнью или старением ее членов, составляются новые инвентарные описи (imt-per) и «перечни лиц», согласно которым новые члены семьи получают свои участки и выбирается новый rudu.

Названия земельных участков и имена возделывающих их людей вносятся в дубликаты реестров, хранящиеся в казначействе и Житнице фараона. В спорных случаях можно было обратиться к этим записям, даже спустя сотни лет, чтобы установить, имеет ли человек право обрабатывать конкретный участок[227]. Об этом со слов жрецов рассказал Геродот. Он приводит информацию о земле и положении крестьян в правление Сесостриса, то есть при Фиванской Новой империи. По словам Геродота, Сесострис разделил землю между египтянами, выделив каждому по равному квадратному участку, для чего египтяне должны были тянуть жребий[228]. Фиксируя налоги, которые каждый должен был выплачивать ежегодно, царь обеспечивал пополнение государственной казны. Если при разливе воды Нила уносили часть участка, царь направлял инспекторов, чтобы оценить ущерб и соответственно уменьшить налоговую ставку.

В общем, крестьянин платил налоги и выполнял принудительные работы в соответствии с установленными законом тарифами, которые нам неизвестны[229]. Несомненно, тарифы эти были суровыми, но устанавливались они не произвольно, а после того, как крестьянин выполнял свои обязанности, он мог работать на своем участке. Глава семьи передавал участок в дар своей жене и детям (примитивная форма завещания), земля также могла распределяться между членами семьи[230]. Но каждая переуступка земли регистрировалась в государственных органах и облагалась пошлиной. За счет этих пошлин фискальные органы довольно значительно увеличивали государственные доходы. Кроме того, они всегда знали, на ком лежит ответственность за обработку того или иного участка земли. Несомненно, революция пошла на пользу крестьянам: из рабов они превратились в свободных владельцев переходящей по наследству земли, обладающих правовым статусом.

Положение крестьянина улучшилось, но можем ли мы сказать, что он теперь был надежно защищен от нужды?

Свободный человек, подлежащий принудительному труду и облагаемый налогами, которые представляли собой величину постоянную, не зависящую от размера собранного урожая, имел больше обязанностей, чем раб. Можно ли верить мрачной картине, нарисованной неким писцом, весьма довольным своей должностью и противопоставляющим своему положению тяжкую долю крестьянина?

«Я слышал, ты оставил должность писца… что ты собираешься возделывать землю… Разве ты не помнишь, каково это – быть фермером, когда урожай облагается налогом? Черви уничтожили половину зерна, остальное доели гиппопотамы.

Поля кишат крысами, с неба спускаются тучи саранчи, скот и птицы губят урожай… Какое горе для фермера! То, что останется на току, заберут воры. Хомуты… истерлись, волы, что тащат плуг, умирают от истощения прямо на поле… и тут в паланкине прибывает писец и облагает налогом урожай… У носильщиков есть дубинки, а у чернокожих – пальмовые трости. «Отдавай зерно!» – говорят они. А зерна нет… Тогда они швыряют фермера на землю и принимаются бить его. Его заковывают в цепи и бросают в канал. Он погружается в воду, барахтается там. Рядом стоят его жена и дети – они тоже закованы в цепи, а соседи бегут прочь, унося свое зерно»[231].

Городские ремесла были службой, такой же, как крестьянская или чиновничья. Из стел, посвященных Осирису, на которых горожане писали свои имена и профессии, мы видим, что число ремесел постоянно растет.

Ремесленники, до смуты прикрепленные к мастерским царя, храмов или знати, теперь стали свободными и, что называется, секуляризованными. Карьера человека творческой профессии или ремесленника, выросшего из подмастерья в профессионала, знакомого со всеми «секретами» ремесла, теперь давала больше простора для инициативы.

Несомненно, ремесленник, как и крестьянин, должен был составлять «декларацию» и выплачивать регистрационные пошлины, но, уладив все вопросы с фискальными органами, он был свободен – по крайней мере, у нас нет свидетельств того, что его связывали какие-то ограничения. Интересную информацию можно почерпнуть из трактата XII династии – относящегося к жанру «Поучений», продолжавших пользоваться популярностью и в эпоху Нового царства. Человек ведет своего сына в школу, которую посещают мальчики из хороших семей, и пытается отговорить его от выбора профессии ремесленника, объясняя это нуждой, часто испытываемой этими людьми, а также указывая на неизбежный риск всех этих профессий, успех в которых зависит от личной инициативы. Следовательно, профессию можно было выбирать. А вот несколько фрагментов из «Сатиры на ремесла». Красочные описания рисуют живой образ народа, который можно проиллюстрировать многочисленными сценками, изображенными на стенах гробниц того периода (илл. 21, 22, 23).

«Я видел рабочего по металлу за работой, возле его печи. Пальцы у него словно крокодилья кожа, и смердит от него хуже, чем от тухлой рыбы. Тому, кто работает со стамеской, живется хуже, чем тому, кто обрабатывает землю. Его поле – дерево, стамеска – его мотыга. Ночью, когда дневной труд закончен, у него работы еще больше[232]. Всю ночь у него горит светильник, он продолжает работать. Для каменотеса в каждом камне – работа. Когда она выполнена, руки каменотеса болят, он измучен… Цирюльник трудится допоздна… он ходит по улицам, выискивая клиентов; он изнуряет свои руки, чтобы насытить живот. Лодочник, что везет товары в Дельту, чтобы там выгодно продать их, трудится, выбиваясь из сил; москиты убивают его…[233] У фермера груды счетов, по которым ему вовек не расплатиться; он стонет громче птицы abu… Ткачу в мастерской труднее, чем женщине; он сидит на корточках, прижав колени к животу, и не может дышать свежим воздухом… Посланник, отправляясь в чужие земли, оставляет свое имущество детям[234], страшась львов и азиатов. Сапожник имеет жалкий вид; он не вылезает из нищеты… и вынужден есть кожу[235].

Белильщик отбеливает полотно в канале; соседи его – крокодилы. Но хуже всех ремесел – ремесло рыбака. Разве не трудится он на реке, где его подстерегают крокодилы?»[236] Эта мрачная картина контрастирует с блаженным существованием писца, то есть государственного служащего. Автор «Сатиры на ремесла», судя по всему, является отцом подмастерья. Он берет сына ко двору, чтобы тот находился «в месте, где обучают по книгам» (то есть в школе), «с детьми Великих, занимающих должности при дворе». Мальчик научился там читать, писать, изучил арифметику, а также был посвящен в тайну священных иероглифов, «божественных слов» Тота, то есть изучил иероглифическое письмо во всех его аспектах. Затем он приступил к изучению законов, административных предписаний, языка деловой переписки, получил представление о том, как при написании документов следует обращаться к царю, визирю, придворному чиновнику или подчиненному. После многолетнего обучения писец занимал место среди местных чиновников (Saru) или знати, из числа которых избирались члены административных советов и судов. «Пиши своей рукой, читай вслух своими устами, спрашивай тех, кто мудрее тебя; так ты займешь должность Сару и получишь этот пост, когда состаришься. Счастлив писец, который способен к своей службе»; «Нет ни одной должности, где бы не было начальника, кроме должности писца; это он отдает приказания»; «Писец избавлен от физического труда; это он отдает приказания… Разве ты не держишь табличку писца? Вот что составляет разницу между тобой и человеком, сжимающим весло… Писец приходит и садится среди участников собраний [qenbet]… Писец получает пищу из царского дворца. Богиня Месхент дарует писцу процветание; он встает во главе Qenbetiu; его отец и мать благодарят Бога за это»[237].

Из этих отрывков мы видим, как простолюдин мог стать государственным чиновником.

Кем же были Qenbetiu, среди которых занял место писец? Начиная со Среднего царства под этим именем скрываются Сару, упоминаемые в текстах Древнего царства. Представляется, что они являлись преемниками Советов старейшин, которые играли такую важную роль в первобытных обществах. В эпоху Древнего царства Сару проводили собрания (seh); кроме того, они входили в административные советы или суды (zazat)[238].

На их рассмотрение представлялись договоры, касавшиеся имущества, движимого и недвижимого (продажа, обмен), распределения земельных участков, инвентарные описи, списки людей и скота. Они определяли статус крестьян и ремесленников, выдавали хартии освобожденным лицам, вели учет сбора налогов, издавали административные распоряжения (seru), требовавшиеся для исполнения царских указов (uzu) на местах.

Они же разбирались с нарушителями.

В эпоху Среднего царства собрание Сару уже называлось не seh, а qenbet, или совет, и, судя по всему, слилось с zazat, судом. Существовали Qenbets округов (uu) для крестьян, ремесленников, воинов, жрецов, в городах и деревнях. В юрисдикцию этих советов входили административные вопросы, а также гражданские и уголовные дела. В эпоху Древнего царства Qenbetiu существовали параллельно с царскими чиновниками из центральной администрации, но скорее как вспомогательные органы, нежели как конкуренты. Следовательно, можно предположить, что Сару или кенбеты образовывали местные органы управления, возможно, даже более древние, чем царская администрация, и сохранялись они царем даже в то время, когда политическая централизация достигла своей кульминации. Текст V династии предполагает, что эти органы управления представляли элиту сельского или городского населения; разбогатев, крестьяне (mertu) включались в сословие Сару. Человек, основывающий «город» или владение, направлял туда mertu и «Сару, чтобы вести счета». Положение их неясно и неопределенно, но Масперо, кажется, оценивает его правильно: «Некоторые из крестьян [mertu] по своему рождению, связям, благосостоянию, мудрости или же возрасту приобретали авторитет у людей, среди которых они жили; и это были те, кого называли Сару. Эти Сару были известными людьми преклонного возраста, в ярмарочные дни они собирались у ворот деревни и разбирали спорные вопросы, возникавшие в жизни общины. По своему положению они являлись посредниками между своими бедными собратьями и властями»[239].

Назначались ли они на эту должность путем голосования или кооптации?[240] Нам это неизвестно. Впрочем, прежде, чем кто-либо мог стать Сару, он должен был выполнить некоторые условия. Были ли эти условия социального порядка (например, положение свободного арендатора) или финансовыми (уплата определенной суммы в качестве налога)? Принималась ли в расчет лишь их мудрость? Ни на один из этих вопросов мы не знаем ответа. Однако начиная со Среднего царства образование стало необходимым и, возможно, достаточным условием для занятия должности Сару и включения в состав кенбета. Писцы принадлежали либо к царским учреждениям, либо к кенбетам.

Крестьяне, ремесленники и писцы – лучшие представители которых занимали административные посты и участвовали в собраниях Сару – все они были на службе у государства. Царь руководил ими при помощи многочисленных местных представителей – начальников, командиров, надзирателей, которые, в свою очередь, были подконтрольны визирю и центральной администрации. Время от времени царь «проводил перепись всей страны, желая знать имена воинов, жрецов, царских слуг и всех чиновников (iautiu) по всей стране, а также сколько в стране скота – крупного и мелкого»[241]. Папирус периода Рамессидов демонстрирует нам, как царский писец показывал в отчете деление города (denit) по профессиям его жителей. Семьи фермеров, ремесленников, обувщиков, плетельщиков, каменщиков, работников каменоломен, сторожей хранилищ, пекарей, мясников, поваров, виноделов, художников, скульпторов, зодчих, писателей, писцов, цирюльников – все они занесены в реестр, с указанием их начальников и надзирателей (Лейденский папирус). Государство забирало у фермеров часть урожая и часть продукции у ремесленников. Остаток представлял собой заработную плату, которой государство оплачивало труд работников, и являлся их собственностью.

Подобные условия были благоприятны для роста среднего класса, который наживал состояние своим трудом и не имел начальников, кроме фараона. «История крестьянина» рассказывает о бедности, в которой прозябал социальный класс «людей, не имеющих хозяев», освобожденных после революции. В течение длительного времени эти «одиночные», или «изолированные», вынуждены были бороться с притеснениями со стороны богатых и давлением чиновников, взыскивающих налоги. Им дали презрительное прозвище «народец», или «нищие» (nemhu). Но у этих людей было право напрямую обращаться к царю и богам. Гордость и радость от обладания домом, построенным собственными руками на своем собственном поле, поддерживали их и поднимали им дух. Послушаем начальника скульпторов периода Тутмоса I: «Я сам сделал себе гробницу. У меня есть собственный дом и лодка. У меня есть поля, которые я обрабатываю сам, с помощью моих волов». Таким путем nemhu улучшали свое социальное положение. Цари, стоявшие на страже закона, защищали этих людей от нападок со стороны сборщиков налогов, запрещая, в случае задержки с выплатой налогов, отнимать у них средства к существованию и возможность работать. Согласно повелению царя, людям оставляли дома и выдавали пищу. К концу Фиванского периода в долине было много полей nemhu. Впоследствии их презрительное прозвище изменило свой смысл; сохранившееся в коптском языке как remhe, слово nemhu приобрело значение «свободные люди»[242], что говорит о том, как высоко поднялись они по социальной лестнице.

Роль, отведенная семье после революции, лишь ускорила прогресс nemhu. В эпоху Древнего царства семья проявляет себя в заупокойных обрядах, исполняемых детьми в честь их родителей. В Среднем царстве сохранившиеся тексты говорят о зачислении на государственную службу семейных групп (abt), которые, как мы уже видели, должны воссоединиться в загробном мире. На царя работали семьи крестьян, ремесленников, чиновников. Дети сменяли родителей в полях, мастерских и учреждениях. Следует, однако, отметить, что подобная наследственность не была безусловной, она не даровала права собственности и никоим образом не ослабляла принцип абсолютной царской власти над землями и людьми. Вследствие этого в Древнем Египте не было социальных каст и человек всегда мог сменить занятие по своему желанию или по воле царя.

При таком положении вещей отец, как наставник своих детей в профессии, которую он в конце концов должен был завещать им, становится главным лицом в семье. Это ясно из «Поучений» Птаххотепа, а также из сохранившихся на папирусах административных документов. Жены, братья и сестры, родственники, друзья тоже входили в семейную группу и подчинялись ее главе. Государство признавало авторитет старейшин (эту роль иногда играли и женщины), относясь к нему как к rudu (надзирателю) группы и доверяя ему распределение земельных участков или работ среди членов семьи, а также поручая ему вести учет работ и налогов.

При этом мать или жена не утратили своего традиционного авторитета и привилегий. Дети основывают свои притязания на единоутробном происхождении гораздо чаще, чем на родстве по отцу. В некоторых случаях дядя со стороны матери остается попечителем детей, как при матриархате. Находясь на государственной службе, женщина порой руководит семейной группой, в случае если ее супруг скончался, а дети еще слишком малы. Кроме всего прочего, замужняя женщина пользуется преимуществом в отношении семейной собственности.

Когда мужчина женился, он «закладывал дом» (gerg per) (папирус Присса), поскольку государство позволяло ему строить дом на обрабатываемом им участке или в городе.

Супружеская пара «входила в дом» (âq r per).). Истинный смысл этой фразы становится ясен лишь в IV веке, когда она появляется в демотических папирусах в отношении тех, кто женился, заключая брачный контракт. Выражение это было в ходу при XIX династии. Можно предположить, что понятие брачного контракта существовало при Рамессидах, а может быть, и ранее. Уже при XII династии замужнюю женщину награждают эпитетом (не встречающимся в эпоху Древнего царства) nebt per, «хозяйка дома». Может быть, косвенный намек на «вход в дом», означающий брак с заключением контракта? Поскольку ни одного такого контракта не сохранилось, с полной уверенностью ничего утверждать нельзя. Однако нам известно, что nebt per – это не просто формула вежливости, в этом эпитете заключен истинный смысл. В фиванских любовных песнях «сестра» страстно желает заключить брачный союз и получить право распоряжаться «имуществом (ikhet) своего возлюбленного, как хозяйка дома» (папирус Харриса). Вряд ли жена могла получить право распоряжаться имуществом супруга без заключения контракта, определяющего необходимые условия. Следовательно, можно сделать вывод, что в фиванских текстах, как и в демотических папирусах, слова nebt per относятся к законной супруге высшей ступени[243]. Возможно, что значение титула определилось уже при XII династии.

В любом случае можно предположить, что этот «дом», жилище, в котором протекала личная (не социальная) жизнь египтянина, становился собственностью жены, производившей на свет наследников. Вследствие полигамии, распространенной, по крайней мере, в зажиточных слоях населения, необходимо было как можно точнее зафиксировать права законной супруги.

Таким образом, в то время, когда люди стали наделяться религиозными правами и получили доступ к административным должностям, семье простолюдина было предоставлено право заключать контракты (утверждаемые государством) на продажу, покупку, передачу должности, пользование земельным участком и, возможно, на заключение брака, что в эпоху Древнего царства разрешалось только приближенным царя. Семья получала частичное право собственности на «дом живущих», а также на «дом мертвых», «место погребения» (ist qers), «погребальное имущество» (ikhet qers) – неотъемлемую часть заупокойного культа, который, благодаря смуте, стал доступен и для простолюдинов. В гробнице предкам и потомкам следовало воссоединиться после смерти. Это был семейный дом, право собственности на который (земля и приношения) даровалось царем. Фиванские папирусы упоминают семью, требующую справедливого раздела гробницы и погребального имущества (папирус Весткар).

Каково же значение этих завоеваний – право на обработку царских земель, свободный выбор профессии, доступ к административным должностям (открытый для писцов), частичное право собственности на дома и гробницы? В них мы видим реальные результаты смуты, последствия доступа народных масс к государственным и религиозным «тайнам».

Помимо религиозного аспекта встают аграрный и политический вопросы. Люди еще в этой, земной жизни прикоснулись к тому, что, благодаря осирисовским обрядам, ожидало их после смерти, – они становились членами царской семьи, которая в эпоху Древнего царства правила Египтом единолично, после смуты же возможность участвовать в управлении страной появилась у всех. Каждый трудился на своем месте в соответствии с определенным правовым статусом. На смену абсолютной монархии, как признавали сами фараоны, пришла власть Закона. Сакральный деспотизм сменился государственным социализмом.

IV. Центральное управление, чати и царь

На центральное управление трудилась целая армия писцов. Существовал ряд учреждений, ведающих земельными, ремесленными, юридическими вопросами, имевшими дело с армией, храмами. Детальной информацией об этих учреждениях или их начальниках мы не располагаем, но можем выделить определенные прерогативы двух крупных чиновников, которые с XII династии управляли государством вместе с царем. Это хранитель печати (imra szat) и чати (tati).

Хранитель печати являлся главным казначеем, то есть министром финансов (dioiketes в период Птолемеев). Он контролировал потоки сырья и промышленных товаров, поступавших в царскую казну в качестве доходов и уходивших из хранилищ в виде платежей. В его компетенцию входил надзор за дворцовыми расходами, проверка счетов на оплату содержания двора (список натуральных платежей – расходов на содержание двора, датируемый концом Среднего царства, сохранился в Каирском папирусе). Забота о царских сокровищницах – то есть управление казной – была делом непростым. Из списка платежей, сохранившегося, например, в папирусах Кахуна, мы видим, что в царскую казну поступали и хранились там самые разные вещи. «На одной и той же странице перечислено зерно, финики, мука, рыба, лепешки, изделия из дерева различных пород, кожа, благовония, сухая краска, ларцы из золота, бронзы и меди, тушь для глаз, парики… Чтобы понять, что представляли собой конторы сборщиков налогов, вообразите себе что-то вроде ломбарда, куда принимаются самые разные предметы, при условии, что они обладают хоть какой-нибудь коммерческой ценностью. Разница лишь в том, что египетское государство выплачивало своим работникам заработную плату в натуральной форме и вынуждено было принимать товары, которые не могли храниться более одного-двух дней и которые современные ломбарды просто отказались бы принять» (Масперо).

Ежедневно хранитель печати представлял своему непосредственному начальнику, визирю, отчет об экономическом положении. Обязанности последнего были весьма обширны, поскольку он контролировал все службы и ставил свою печать на все документы, необходимые для распределения земельных участков, занятий и административных должностей самого разного рода, включая военные и храмовые. К визирю стекались отчеты от номархов, именуемых теперь «наместниками и правителями резиденций» (hatiu hequ het), а также отчеты всех прочих чиновников. Визирь издавал указы и рассылал их с «гонцами» (uputu), которые наводили справки и «отчитывались» непосредственно визирю. Но ему подчинялись не только царские чиновники, он мог использовать Сару и кенбетов для работы в администрации. Когда возникала проблема, местный кенбет предлагал визирю нанять одного из его членов для наведения справок. Такого уполномоченного называли «уполномоченный чиновник» (nti m sar). Решение мог принимать только визирь. При Рамессидах один или несколько судов, именуемых Великий кенбет, заседали в Гелиополе, Мемфисе и других городах.

Председательствовал на этом верховном суде визирь. Судебные иски и другие вопросы, уже представленные в местные кенбеты, могли быть затем перенаправлены в Великий кенбет, решение которого, поддерживаемое авторитетом визиря, было окончательным.

Любопытно отметить, что при всей централизации власти, сосредоточенной в руках царя, местные кенбеты и Великий кенбет находились под властью визиря. В автократических монархиях, как, например, в царской России, относительно независимые местные институты иногда корректируют ошибки чрезмерной централизации. Видимо, в этом и заключалась роль, которую играли собрания Сару в отношении визиря и других чиновников царя[244]. Они давали возможность людям принимать участие в центральном управлении страной при одной из самых абсолютных монархий, известных в Древнем мире.

В эпоху XVIII династии обязанности визиря так усложнились, что его должность была разделена на несколько должностей. Так, в определенные периоды времени существовали визирь Нижнего Египта в Мемфисе, визирь Верхнего Египта в Фивах, наместник Нубии, называемый «царевичем Куш».

Эти влиятельные деятели уже не избирались царем из числа собственных родственников, как в эпоху Древнего царства. Они продвигались к этим должностям по карьерной лестнице, как номархи. С другой стороны, согласно правилам, должность визиря могла передаваться по наследству.

Нам известна семья из Фив, жившая в эпоху Нового царства, из которой вышло несколько визирей (Усер, Рехмар), и такая же семья из Мемфиса. Как и в период Древнего царства, визирь управлял «Городом», то есть царской резиденцией – Фивами на юге, Мемфисом и Пер-Рамсесом на севере. В гробницах фиванской семьи визирей было найдено несколько копий весьма инструктивной надписи, касающейся обязанностей визиря. Многие фрагменты текста утеряны или непонятны в силу использования терминов, точного значения которых мы не знаем. Далее приводится часть текста, которую скорее можно назвать резюме, чем переводом: «Ни один [местный] Сар не имеет права судить. Если таковая узурпация власти случится, он должен предстать перед визирем, который назначит должное наказание. Гонцы, которых визирь рассылает к каждому Сар, от первого до последнего, должны прибывать в номы неожиданно. Посланник приводит номархов и наместников в суд. Если Сар провинился, визирь судит и назначает ему наказание сообразно проступку. Все административные документы должны скрепляться печатью визиря. Если это не секретные документы, писцы и контролеры визиря направляют их визирю, который читает документы и скрепляет их своей печатью. Если же документы секретные, их доставляют визирю особые гонцы.

При рассмотрении дела, касающегося обработки земли, визирь призывает к себе истца, предварительно выслушав Начальника Полей. Если земельный участок находится в провинции Нижнего или Верхнего Египта, дело разбирается в течение двух месяцев. Если же он находится в пределах столицы, Фив, дело должно быть рассмотрено в течение трех дней. Выслушав истца, визирь призывает к себе членов кенбета провинции и заслушивает их. Визирю должны быть представлены все необходимые «инвентарные описи». Визирь скрепляет их своей печатью и распределяет земельные наделы между членами семьи. Если человек говорит: «Пограничные камни на наших полях были передвинуты», проверяются все ранее скрепленные печатью документы, визирь перераспределяет наделы и передает дело Начальнику Полей, который возвращает пограничные камни на их законные места.

Визиря извещают обо всех жалобах, поступающих к царю, в том случае, если они представлены в письменном виде. Он направляет царских посланников к номархам и наместникам для наведения всех необходимых справок по делу.

Визирь назначает уполномоченных [nti m saru] в Верхний Египет, Нижний Египет и Центральный Египет. Каждые четыре месяца они отчитываются перед ним по всем рассмотренным ими делам, а также передают ему все документы, приходящие от Начальника полей его округа.

Визирь собирает войска, чтобы сопровождать царя, когда тот отправляется вверх или вниз по Нилу. Он принимает всех командиров и инструктирует их.

Визирь надзирает за вырубкой деревьев, производящейся по велению царя. Он направляет кенбеты округов на постройку плотин по всей стране. Он направляет номархов и наместников пахать землю и собирать урожай. Он принимает [отчеты] номархов и наместников.

Визирю направляются все отчеты, касающиеся крепостей Верхнего Египта и всех арестов за грабеж. Он поддерживает порядок во всех номах страны. Он собирает эскорт для царя из воинов и писцов. Он учреждает должности, осуществляет надзор за собственностью храмов и утверждает каждый контракт.

Визирь заставляет каждого говорить, выслушивает каждое заявление, когда человек приходит со своим неприятелем.

Визирь контролирует все прибыли и убытки храмов, облагает налогом доходы храмов… Великое Собрание [zazat urt] отчитывается перед ним по всем вопросам, связанным с налогами. Он надзирает за всеми делами, что рассматриваются в суде. Он открывает двери Золотого Дома с Хранителем Печати. Он проводит перепись всего крупного скота, каждые десять дней инспектирует резервуары с питьевой водой, а также проверяет запасы провианта.

Рис. 59а. Предкамера визиря. Гробница Рехмары

Рис. 59. Житницы фараона

Визирь заслушивает все дела, переданные в суд. Номархи, наместники и частные лица отчитываются перед ним по уплате налогов. Визирю же представляются сведения о восходе Сотиса и разливе Нила[245], о дождях. Он направляет местным властям указы о постройке укреплений. Он облагает налогом каждое грузовое судно…

Визирь отправляет гонцов из царского дворца. Он управляет Двумя Землями, когда царь на войне, со своей армией.

Он представляет отчеты о положении в стране его величеству. К нему стекаются все отчеты кенбетов, от первого до последнего. Он скрепляет своей печатью каждый указ царя».

Аудиенция визиря описана в начале документа, а в гробнице Рехмара текст сопровождается рисунком (рис. 59а):

«Предписания для Главы Города, Визиря Города (столицы) Юга и страны, в Колонном Зале Визиря.

На каждой аудиенции в Зале Визиря визирь сидит в кресле, перед ним стоит скамеечка для ног, над ним – балдахин, сидит он на шкуре, под ногами его шкура, на нем белые одежды, в руке скипетр, перед ним развернуты сорок свитков пергамента[246].

Десять Великих Юга, разделенные на две группы, стоят перед ним[247]. По правую руку стоит Глава Правительства; по левую руку – Хранитель Вещей; рядом с визирем – его писцы. Каждый из присутствующих говорит по очереди; аудиенция не дается тому, кто хочет пройти без очереди. Когда первый в очереди говорит: «Передо мной никого нет», тогда глашатаи визиря представляют его.

Визирю представляют отчет о крепостях Юга и Севера; ему докладывают обо всем, что поступает[248] в Царский Дом; ему сообщают обо всем, что изымается[249] из Царского Дома; ибо обо всем, что поступает и изымается на землях Двора, докладывают ему начальники сотен, начальники надсмотрщиков»[250].

Каждое утро визиря принимает фараон.

«И вот он входит, осведомляется о здоровье владыки [царя] и ежедневно докладывает ему обо всем, что происходит в Двух Землях, в его дворце.

Он входит в Двойной Великий Дом[251] в то же время, что и Хранитель Печати. Затем визирь выходит вперед и направляется к двери Двух Великих Дворцов. Хранитель Печати встречает визиря и приветствует его так: «Все дела моего владыки в порядке»[252]. Все главы служб говорят: «Все дела моего владыки в порядке. Дворец в порядке».

В свою очередь, визирь приветствует Хранителя Печати так: «Все дела моего владыки в порядке. Каждая служба двора в порядке. Все главы служб доложили мне о закрытии зданий в желаемый момент и их открытии в желаемый момент».

Затем, после того, как два чиновника обменялись докладами, визирь направляет людей, чтобы открыть каждую дверь во дворце, чтобы позволить всем входить и выходить.

И его глашатаи следят за тем, чтобы все входящие (и выходящие) записывались».

Какую роль лично царь играл в управлении? Несомненно, фараоны были большими тружениками, они принимали близко к сердцу все, связанное с управлением страной. Визирь являлся доверенным слугой фараонов, но сама власть находилась исключительно в руках царя. Фараон все видел и все слышал сам или узнавал обо всем от своих высокопоставленных сановников, которых называли «глаза и уши царя» (таков был, например, эпитет визиря Усера и некоторых других). Каждый египтянин, бедный или богатый, имел право обратиться к царю с письменным ходатайством, направленным против любого злоупотребления властью. В основном обнаруженные до сих пор ходатайства датируются периодом, начиная с XVIII династии, однако уже при XII династии царские инспекторы разъезжали по стране, собирая жалобы и прошения. Народная сказка, часто переписываемая египтянами, донесла до нас горестные жалобы крестьянина, с которыми тот обратился к царю в период Среднего царства.

Крестьянин направлялся на рынок, гоня перед собой своих ослов, нагруженных солью, деревом и различными съестными припасами. Он вышел на дорогу, что шла мимо поля, где в то время другой крестьянин работал на царского управляющего. Этот крестьянин, уверенный в том, что положение его хозяина позволит ему избежать неприятностей с законом, украл ослов у первого крестьянина и к тому же хорошенько поколотил несчастного. Прошение потерпевшего отражено в «Жалобах крестьянина», которые и являются главным сюжетом истории. Во-первых, ограбленный крестьянин пожаловался на управляющего, сославшись на Священное Право и Божественную Справедливость. Управляющий посоветовался с Сару и направил доклад царю[253].

Монарх, желая поступить по справедливости, решил также подшутить над ограбленным, у кого, кстати, «был хорошо подвешен язык». Царь приказал изложить всю историю в письменном виде, чтобы оценить красноречие истца. Затем он велел накормить крестьянина и его семью и хорошо с ними обращаться. Крестьянин ухватился за возможность поведать всем о своем горе. Девять раз он обращался к управителю, причем с изяществом и красноречивостью, не уступающими речам великих христианских ораторов. Затем крестьянин обратился к доверенному лицу царя так, словно тот был самим фараоном, и прочитал ему следующие наставления: «О мой Повелитель! Ты – Ра, Владыка Неба; ты подобен разливу реки; ты – Нил, что питает поля… [Так будь же справедлив, как Солнце и Нил.] Накажи грабителей, защити страдающих. Не губи того, кто обращается к тебе с мольбой, подумай о приближении Вечности и вспомни сказанное: «Жизнь есть творение справедливости». Еще он говорит: «Твори справедливость, Повелитель Справедливости, ибо справедливость – для Вечности. Справедливость сопровождает в Херт-Нетер всякого, кто был справедлив в жизни…» Действуй согласно этим словам, сказанным самим Ра: «Изрекай истину, твори справедливость, ибо справедливость – могучая сила, ибо она велика, ибо она вечна, ибо она ведет к Блаженству»[254]. К концу своей девятой речи крестьянин утомился и напоследок сказал: «Увы! Я изложил вам свою жалобу, и вы к ней не прислушались; я пожалуюсь на вас Анубису»[255]. Царь и его управляющий перестали смеяться над жалобщиком. Чтобы возместить ущерб, царь повелел вернуть красноречивому крестьянину ослов и припасы, кроме того, он дал ему шестерых рабов, женщин и мужчин»[256].

Крестьянин был прекрасно знаком с доктриной царской власти в эпоху Среднего царства. Автор истории с юмором, присущим египтянам, излагает главные принципы правосудия, которым цари XII династии (а также и XVIII) учили своих чиновников. Если крестьянин осмеливается поучать царских судей, то только потому, что царь позаботился ознакомить своих подданных с обязанностями чиновников.

Среди наиболее любопытных текстов того времени встречаются «Поучения», автором которых, предположительно, является визирь Птаххотеп, живший при V династии. Эти «Поучения» призваны были привить юным аристократам и чиновникам благопристойные манеры (поведение в обществе, за столом, на приемах). Кроме того, в этом сочинении рассказывалось об обязанностях царского посланника, о почитании Великих и кенбетов, об искусстве вести себя с достоинством при встрече с задирами, болтунами и проявляющими неприязнь людьми. Уважение к справедливости и традициям, вежливость, благоразумие, ум и хорошая репутация – вот качества хорошего сына, который «умеет слушать», то есть повиноваться, а также верного слуги царя.

Тот, кто обладает всеми этими качествами, становится Слугой Гора, он следует по дороге, проложенной основателями династий фараонов.

Это литературное произведение весьма ценно с исторической точки зрения. Оно показывает, что фараоны настойчиво проводили в жизнь политику социальной справедливости и демонстрировали великодушие, отраженное в подобных «Поучениях». Благодаря этой политике «справедливые законы» правили повсеместно. Подтверждение этому мы находим в поучительных надписях, которыми царские чиновники украшали свои гробницы и которые призваны были служить своеобразной гарантией того, что деяния чиновников полностью соответствовали доктринам Дворца.

Сведения об этой доктрине мы можем получить из первоисточника, благодаря официальному документу, выгравированному на гробнице визиря. Текст документа появился, видимо, при XII династии. Это речь, с которой фараон обращался к визирю в тот день, когда «посвящал» его в должность.

«Наставления, данные визирю Рехмаре. В Зале Приемов фараона собрались кенбеты. Визирь N входит, и все приветствуют его, как подобает приветствовать визиря. Царь говорит ему: «Теперь твое место в Зале Приемов визиря. Надзирай за всем, что делается там, ибо там закладываются основы государственного устройства.

Смотри же! Быть визирем не означает быть милостивым.

Визирь должен быть тверд, как его имя[257]. Визирь – стена из бронзы и золота, вокруг дома его Владыки. Смотри же! Ты не должен принимать сторону чиновника, не должен никого превращать в раба. Смотри же! Человек в доме его Владыки должен действовать во благо Владыки, и не обязан он ничем никому другому.

Смотри же! Когда жалобщик приходит из Верхнего или Нижнего Египта… твоя забота проследить, чтобы все делалось согласно закону [hap] и чтобы все было сделано согласно правилам, ибо у каждого человека есть права. Смотри же!

Лицо чиновника должно быть открыто. Вода и ветер знают все, что он делает. Ни одно из его деяний не останется неизвестным… Смотри же! Лучше для чиновника поступать по закону, разбирая жалобы. Тот, кто предстает перед судом, не должен говорить: «У меня нет прав».

Смотри же! Помни, что было сказано о визире Хети: «Он принимал сторону тех, кто выступал против его родственников, выносил решения в пользу тех, кто не был членом его семьи»[258]. Это больше чем справедливость. Бог любит, когда торжествует справедливость. Бог ненавидит, когда одной стороне оказывается большая благосклонность, чем другой.

Это и есть Учение [sebait]. Действуй согласно ему. Относись к тому, кого ты знаешь, как к незнакомцу, а к тому, кто близок тебе, как к чужаку. Смотри же! Сар, чтящий закон, будет долго процветать на своем посту.

Не отсылай прочь жалобщика, не выслушав его. Когда жалобщик приходит к тебе, не прерывай его речей. Если же ты вынужден отказать ему, не отказывай без объяснения причин. Смотри же! Говорят: «Жалобщику не так важно решение дела в его пользу, как возможность поведать о своих обидах и быть выслушанным».

Не гневайся на человека напрасно. Не сдерживай свое негодование только тогда, когда оно обоснованно.

Сей страх вокруг себя, чтобы люди испытывали благоговение перед тобой. Только тот Сару, кто внушает трепет, ибо на нем строится величие Сару, творящего справедливость.

Но не внушай ужас, ибо в этом случае люди сочтут Сару жестоким. Они не скажут о нем: «Это достойный муж!»…

Только тогда ты внушишь почтение к своей должности, когда будешь поступать по справедливости.

Смотри же! Люди ждут от визиря лишь справедливости.

Смотри же! Вот закон справедливости со времен бога [Ра].

Слушай, что говорят о писце визиря: его называют «Писцом Истины». Зал, в котором ты отправляешь правосудие, называется Залом Двух Истин. Визирь – тот, кто сеет справедливость.

Смотри же! Если человек находится в должности, он должен действовать так, как ему предписано. Счастлив тот, кто поступает так, как должно! Никогда не отвергай Справедливость, чьи законы тебе неведомы. Смотри же! Вот что происходит с надменным [чиновником]: царь возвышает скромного и принижает надменного. Действуй же так, как предписано тебе».

Можно не сомневаться, что эти возвышенные слова нашли отклик в сердцах людей и вызвали стремление применять их на практике. Мы не можем подвергнуть анализу законы (hapu) Египта, поскольку до нас не дошел ни один кодекс, подобно тому кодексу, что издал Хаммурапи в Вавилонии.

Однако царь и его чиновники постоянно ссылались на закон, знакомя людей с царской доктриной.

Другой характерной чертой нового Египта является то почтение, с которым относились к интеллекту и ораторскому искусству как средствам управления.

Рис. 60. Царевич Куша получает официальную печать

«Будь мастером слова, – говорит царь своему наследнику Мерикаре, – чтобы упрочить свое положение, ибо язык – меч царя, и слова могут сделать больше, чем сражение. Ничто не способно захватить умного человека врасплох… Мудрый [царь] – [наставник?] для Великих… никакая беда не грозит ему. «Правда приходит к нему приготовленной»[259], как говорили наши предки. Когда царь подает пример, придворные состязаются в усердии и находчивости. Вот что говорится о великих сановниках: «Будь милостив слушая, будь мудр говоря, будь искусен в поиске истины», «Опытен тот писец, кто искусно обращается со словами», «Будь точен, как весы Тота», «Чиновники – это психологи, проникающие в тайные мысли и знающие все извилистые пути сердца»[260].

Царь требует от своих чиновников не только повиновения, не просто усердия и преданности, он требует от них сообразительности, понятливости и предприимчивости – короче говоря, проявлений характера, индивидуальности.

Сам царь стремится подавать пример великодушия и щедрости. Мы уже отмечали, как изображения монархов Древнего царства отражали невозмутимость их сверхчеловеческой власти и величия. После смуты царя-бога стали одолевать сомнения. Он размышляет, задумывается. Он пошел на уступки людям, ему пришлось учиться управлять подданными. Поэтому лица Аменемхета или Сенусерта уже не так безмятежны, как лица их предшественников. Теперь лица фараонов кажутся утомленными заботами, тревогами, они о чем-то вопрошают или погружены в размышления. Чувствуется, что фараоны призвали всю силу воли, они борются сами с собой и другими, стремясь достойно выполнять свои обязанности и отстоять свои права (илл. 25).

Люди с восторгом слушали обещания монархов; придворные обращались к проводящим реформы фараонам с гимнами, полными изумления и трепета. Высокопоставленный сановник по имени Сехетепибра, живший при Аменемхете III, передает своим детям «Наставления», полученные им от царя: «Я скажу вслух, я заставлю вас слушать, я поведаю вам вечное правило, правило новой [или справедливой] жизни, ибо соблюдение этого правила ведет к жизни полной блаженства. Чтите царя Менмаат-Ра в сердце своем! Возлюбите его величество в сердце своем! [Царь] есть Бог Са[261], обитающий в сердцах, чьи глаза проникают в сердце каждого. Он – бог Ра, чьи лучи заставляют нас прозреть, он освещает Две Земли больше, чем солнечный диск [Атон], благодаря ему все на земле зеленеет больше, чем при разливе Нила. Он наполняет Две Земли силой и жизнью, он освежает ноздри,

когда борется со Злом… Он дарует пищу тем, кто служит ему и тем, кто идет по его дороге. Царь есть Ка, его уста – изобилие[262]; его бытие – созидание. Он – бог Хнум, что лепит плоть; прародитель всех людей. Он – богиня Баст, защищающая Две Земли. Он – защитник каждому, кто поклоняется ему. Но он также и богиня Сехмет[263] для того, кто нарушает его волю… Сражайся во имя его, защищай его жизнь…

Воздерживайся от враждебных действий. Друг царя становится Имаху, но не будет гробницы у того, кто восстанет против его величества, и тело его будет брошено в воду.

Поэтому делай так, как я сказал тебе, и твоя плоть будет здорова и будет тебе благо вовеки»[264].

В конце этой главы я хотел бы привести гимн в честь Сенусерта III. В нем нашла отражение благодарность, которую народ испытывал к своему владыке за то, что тот вернул в страну порядок, мир, процветание, сделал радостной земную жизнь и восстановил уверенность в жизни загробной. Гимн состоит из ряда строф, каждая строка которых начинается одними и теми же словами.

I

Сколь велика радость

Богов: ты умножил жертвоприношения.

Сколь велика радость

Твоих [детей]: ты определил их границы.

Сколь велика радость

Твоих [предков]: ты умножил приношения им.

Сколь велика радость

Египтян: ты защитил их древние права.

Сколь велика радость

Людей: твоя власть дарует им пищу.

Сколь велика радость

Двух берегов: ты расширил их владения.

Сколь велика радость

Молодых воинов: ты возвысил их.

Сколь велика радость

Твоих престарелых

Имаху: ты вернул им молодость.

Сколь велика радость

Двух Земель: ты защитил их цитадели.

II

Сколь велик Владыка Города!

Он один, но имя ему – миллион; другие умалились перед ним.

Сколь велик Владыка Города!

Он подобен плотине, делящей реку.

Сколь велик Владыка Города!

Он подобен прохладному чертогу,

где человек может укрыться от палящего зноя.

Сколь велик Владыка Города!

Он подобен цитадели, что защищает Гошен.

Сколь велик Владыка Города!

Он подобен святилищу,

где всякий может укрыться от преследования.

Сколь велик Владыка Города!

Он подобен убежищу, что спасает страшащегося от его врагов.

Сколь велик Владыка Города!

Он подобен тени в весенний день,

купальне с прохладной водой в день летний.

Сколь велик Владыка Города!

Он подобен теплому прибежищу зимой.

Сколь велик Владыка Города!

Он – защита от ветра, когда бушует ураган.

Сколь велик Владыка Города!

Он – Сехмет для всех врагов, нападающих на его границы.

III

Он пришел к нам: Он завладел Верхним Египтом

и возложил Псхент на свою голову.

Он пришел к нам:

Он объединил Две Земли и соединил тростник с пчелой.

Он пришел к нам:

Он завоевал Черную Землю и покорил Красную Землю.

Он пришел к нам:

Он защитил Две Земли и даровал мир двум берегам.

Он пришел к нам:

Он даровал мир Египту и избавил его от страданий.

Он пришел к нам:

Он даровал жизнь людям и воскресил мертвых.

Он пришел к нам:

Он попрал чужеземцев и сразил троглодитов,

что не страшились его.

Он пришел к нам:

Он сражался за свои границы и отбросил прочь грабителей.

Он пришел к нам:

Он позволил нам растить наших детей и хоронить наших стариков!

Глава 5