Айрис видела плохо, картинка мутилась и расплывалась, но существо, управляющее лодкой, даже с натяжкой не было похоже на человека. Голова лысая, будто рыбья, вместо волос — крупная чешуя, блестящая на солнце так, что слепило глаза. Весла шумно ударяли по воде, вгрызаясь в морскую пучину, волны оглушающе били в деревянные борта, но громче всех слышалось бульканье, доносящееся из горла мориона — будто похлебка на костре варилась.
Ксандера она не видела, только вдыхала его запах, и от этого на душе непонятным образом становилось спокойно. Уплывая в бессознательное, Айрис поймала себя на мысли, что благодарна Даниру за похищение. Потеряв дом, который никогда ей не принадлежал, она, кажется, обрела нечто большее.
Следующий проблеск сознания случился уже в городе. Айрис много слышала о пиратском острове от Максимиллиана Этвелла, но больше байки да сплетни. Капитанов независимых островов редко пускали на Джампагуа, чье местоположение тщательно скрывалось Пиратским содружеством. Считалось, что Джампагуа прячется среди островов Южного архипелага, но многие относились к этому скептически, ведь Южные острова представляли собой лишь кучки камней, щедро посыпанные песком. Ни растительности, ни запасов воды, ни жизни там не было.
Джампагуа шумел и гудел, как Домника в базарные дни. Если город и скрывался среди скал и пустынь, то спрятать такое изобилие среди пустошей было большим искусством. Айрис несли в паланкине, покрытым белыми летящими тканями. Так с ней никогда не обращались, оттого происходящее казалось продолжением сна. Она не чувствовала себя больной или умирающей. Может, колдун Кристор сдержал слово и накачал ее дурманом? Голова кружилась, а глаза слипались. Однако и на это жаловаться не приходилось. Где бы еще в Домнике Айрис увидела столько диковинок?
Она приподняла ткань, любуясь, как солнечные лучи, прорвавшись сквозь облачную пелену, золотыми снопами отвесно падали на разноцветные ярмарочные шатры, на вершины пальм и диковинных ветвистых деревьев, преломляясь, лили каскады огня и блеска в струях грандиозных фонтанов, величественно бьющих в центре площади. Она не знала, где именно они шли, но чувствовала — в самом сердце Джампагуа.
Сочные фрукты, наваленные аппетитными горками, так и притягивали внимание. Ананасы, дыни, арбузы, кокосы — они встречались и в Домнике, но не в таком изобилии. В другом месте остро пахнуло чесноком и мясом. Смуглые люди в платках, диковинно намотанных на головах, не спеша, помешивали длинными лопатками в огромных котлах, установленных прямо на улице. Затем чеснок потеснили ароматы мускуса, сандала и розы — они миновали парфюмерную лавку. Жаркий ветер с удовольствием смешивал запахи, разнося их по всему острову.
Вот толпа мальчишек и девчонок, босоногих, с черными волосами и блестящими глазенками, выскочила на площадь из переулка — хохоча, переругиваясь и толкаясь. Вот красивая статная женщина с огромными кольцами-серьгами, изящно несла блюдо с инжиром на голове. Чернокожий старик ловко управлял парой лошадей, а старуха в цветном платке предлагала вишню — спелую и красную, как губы Вельмы, которая вместо того, чтобы ловить каждый солнечный лучик, плотно закуталась в плащ, да еще и капюшон на голову натянула до самого подбородка.
Айрис не видела, как выглядели морионы, несущие паланкин, но подозревала, что их тоже замаскировали. Иначе толпа оглядывалась бы на них с большим любопытством. А так, чудил для потехи толпы на ярмарочной площади хватало. Рядом с лавкой пряностей расположился цирк с фокусниками и силачами, который собрал вокруг себя всех зевак.
«Мне здесь нравится», — неожиданно подумала девушка. Следующая мысль никак не следовала из первой и поражала еще сильнее.
«Я хотела бы стать твоей нимфой», — подумала она, протянув руку к идущему рядом с паланкином Ксандеру. Капитан улыбнулся и нежно пожал ее пальцы. Кажется, Айрис снова произнесла мысли вслух, но сейчас это было неважно. Дурман колдуна действовал на нее опьяняюще, одним словом, правильно. Она глядела на профиль капитана и чувствовала себя лучше лишь оттого, что на него смотрела.
Айрис только сейчас обратила внимание, что у Ксандера был забавный нос — кончик задорно поднят вверх, что придавало тому мальчишеский вид. Да и в целом капитан не тянул на сурового морского волка, по крайней мере, сейчас. Он явно не раз бывал на Джампагуа, но глазел по сторонам с живым любопытством и даже азартом. Ей показалось, что он с большим трудом заставил себя пройти мимо шатра с фокусниками. А еще Айрис заметила, что Ксандер каждый раз опускал голову, скрывая глаза под широкополой шляпой, когда они проходили мимо людей в синих куртках с красными нашивками на рукавах. Они были вооружены мушкетами и саблями и выглядели, как те, кто призван следить за порядком. По крайней мере, отдаленно напоминали. Впрочем, и у пиратов должны были быть свои стражи порядка. И кажется, Ксандер был у них в немилости.
Бодрствовала Айрис недолго. Засыпая, она еще долго слышала характерный говор Джампагуа — зазывные крики торговцев, ржание лошадей, горячий треск уличных костров, яркую речь моряков с уже привычной тарабарщиной и извилистыми ругательствами, да свист морского ветра, который явно чувствовал себя здесь дома.
Сколько прошло времени, когда дурман покинул ее голову в следующий раз, Айрис не знала. Очнулась на кровати от вони несвежего белья и кислого запаха пива. Было жарко, но знакомый голос капитана Ксандера ворчал, что холодно. К слову, голос Эмергода звучал вяло, приглушенно и… очень близко.
Приоткрыв глаза, Айрис с удивлением обнаружила себя на одной с ним койке, до того скрипучей, что поневоле закрадывались не совсем приличные мысли о том, что именно могли на ней делать, чтобы довести до такого состояния. Комната была небольшой, а так как в нее забились два мориона с пивными кружками, высокая Вельма, все еще закутанная в плащ, и мрачный Кристор, она казалась и вовсе крошечной. В узкое окно заглядывал тусклый фонарь, за которым проглядывала сырая кирпичная стенка в трещинах. Комната была ей под стать — штукатурка на потолке местами осыпалась, стены покрыты пятнами лишая и грязи, кособокий стол застелен почти чистой тряпкой, имитирующей скатерть, в углу — таз и ведро, смердящие так, что Айрис поняла: пробудилась она именно от этой вони.
— Закрой окно, — прошептал Ксандер. — Я сейчас совсем закоченею.
— Если закрою, ты задохнешься, и она вместе с тобой, — спокойно ответил Кристор и как-то нехорошо посмотрел на Айрис. — Я все-таки предлагаю пытки. Очевидно, что на тебя наложили порчу. И мы все знаем кто.
— Я не… — пролепетала Айрис, изумленно глядя, как Эмергод, отчаянно жестикулируя одно рукой, другой машет в сторону таза. Один из морионов, не спеша, поставил кружку с пивом на косоногий стол, потом взял таз и поднес его капитану. Ксандера вывернуло. Не моргнув и глазом, морион подошел к окну и выплеснул содержимое на улицу.
— Не трогай ее, — только и сумел сказать Эмергод, откидываясь на подушку. У Айрис подушки не было, очевидно, ее забрал капитан. — Это креветки. У меня на них всегда аллергия.
— Чушь, — фыркнул колдун. — Ты на свои ногти смотрел?
Айрис скосила глаза на руку капитана, лежавшую вблизи от ее собственной. Ногти пирата сверкали разноцветными полосами, как у нее. Было бы забавно, если бы не так страшно.
— Все верно, — перехватив ее взгляд, сурово сказала Вельма. — Мы не знаем как, но, похоже, ты его заразила. Кристор считает, что, пытаясь излечиться, ты перекинула на капитана часть отравы. Пусть и несознательно. Может, ты не нимфа, а ведьма? Говорят, в вашем доме терпимости на Домнике есть одна столетняя старуха, которая соображает в черной магии.
Еще не дослушав Вельму, девушка сочувственно поглядела на Ксандера. Он совсем не походил на человека, которым она любовалась на рынке. Бледный, со всклокоченными волосами и потухшим взглядом, капитан Эмергод напоминал мертвеца. Айрис вспомнила, как держала его за руку там, на площади, но если бы отрава передавалась касанием, Вельма или тот же Кристор обязательно предупредили бы своего капитана. Ей захотелось снова его коснуться, но под мрачным взглядом колдуна она боялась и шевельнуться. Сама Айрис чувствовала себя странно. Непривычная легкость в теле так и искушала подбежать к окну и выпрыгнуть, чтобы полететь в лунном свете. В голове стоял туман, зрение прояснилось, но периодически подбрасывало чудные картинки. Вот, у одного из морионов отросли рога, а потом исчезли, также внезапно появились и сгинули в полутьме клыки Вельмы. Впрочем, их она, кажется, уже видела.
— Повтори, что ты там говорила про доктора, — прохрипел Ксандер, отдышавшись.
— На корабле Шестипалого его нет. Знакомый боцман сказал, что Кемран доктора отпустил — мол, в благодарность. Я ему не поверила, все-таки благодарность и Кемран — понятия несовместимые, и на всякий случай обыскала все палубы. Ни следа. Но это случилось пару дней назад, а капитан порта сказал, что из Джампагуа никто не отплывал. Значит, доктор еще на острове. Я его найду. Ты уверен, что не хочешь принять тот дурман, которым Кристор опоил Айрис? Гляди, ей, вроде как, хорошо.
— Нет, — не объясняя, отрезал Ксандер. — Поторопись. А ты, Кристор, отправляйся на «Падшего», нехорошо, что женщины там одни. Отвечаешь за них головой.
— Мне кажется, вам я нужнее, — с обидой в голосе ответил колдун.
— Выполняй, — не терпящим возражения тоном приказал Эмергод. — Вельма взяла на остров Мобариуса, к тому же мы ведь не зря в этой дыре торчим. Если меня и ищут, то явно не здесь.
Вельма и колдун вышли вместе, в комнате остались морионы, которые то поглядывали на пиво, то на капитана. Им явно не хотелось выполнять роль сиделок. Отдаленно они напоминали людей, только с очень розовой, прямо-таки свинячьей кожей. Подбородки и рты существа прятали в платках, и можно было только догадываться, какие уродства там скрывались. Впрочем, «уродство» было лишь для человеческих глаз, кто знает, может, в своем племени они считались красавцами? Перчатки и сапоги скрывали деформированные конечности, что касалось высокого роста (громилы доставали макушками до потолка), то верзил на Джампагуа, вероятно, хватало.