Однако парень, который вышел из машины, затмил собой все недостатки своего средства передвижения. Он был не просто красив. Он был потрясающе, божественно, сумасводяще красив! Слов, чтобы достойно и в полной мере описать его красоту, в лексиконе подруг просто не нашлось.
От него исходило какое-то сияние. То ли от его золотистых волос, лежащих пышным нимбом над головой и плечами. То ли это сверкали теплым глубоким светом, как синее море в солнечный день, его глаза. То ли дело было в чем-то ином. Подруги не разобрались. Но даже пожившую Агафью, разменявшую, как она по секрету поведала подругам, уже шестой десяток, пробрало.
— Хорош! — выдохнула она в затылок подругам, обдав тех запахом клюквенного концентрата и спирта. — Что скажете?
Как уже говорилось, слов у подруг не было. А тем временем красавец прошел в здание, скрывшись на мгновение из поля зрения. Когда он исчез, подруги снова обрели дар речи.
— Это точно он? — только и успела спросить Кира.
В следующую минуту красавец заглянул в окно каптерки. И дар речи у Киры снова куда-то улетучился.
— О! — просиял небесной улыбкой красавец. — Какое приятное общество!
И он обвел всех замерших женщин таким откровенно ласкающим взглядом, что девушек даже в жар кинуло. Похоже, этот мужчина знал толк в любви. Что же, если между ним и Машей была любовная связь, Маше можно было только позавидовать. Хоть и недолго, но она жизнью и красивой романтической любовью насладилась.
— Можно номер? — поинтересовался красавец, ничуть не смущаясь и откровенно подмигивая Агафье и ее знакомой. — На три часа всего!
Агафья поспешно положила ключ. Красавец одарил ее теплой улыбкой. И голова его убралась. И сразу же подругам показалось, что вокруг них все померкло. Солнечный летний день стал совсем не таким уж слепящим. А в каптерке стало откровенно мрачно.
— Ну, идите, — подтолкнула подруг Агафья. — Он в тринадцатой комнате.
И девушки бодро пошлепали в указанном направлении. Однако по мере приближения к двери, украшенной двумя пластиковыми цифрами — единицей и тройкой, шаги их становились все более и более медленными. Так что к нужному им номеру они буквально подползли, остановившись в двух метрах от него.
— Войдем? — спросила Кира.
Лесю неожиданно пробрал озноб. Что они скажут такому красавцу? А вдруг он вообще не захочет с ними разговаривать? Сиганет в окошко и поминай как звали. Этаж-то первый. Невысоко совсем. И кстати, как его зовут? Как к нему обратиться? Господин Ослепительный Красавец? Или Ваше Прекрасное Высочество?
— Давай! — торопила подругу Кира. — Стучи!
— Почему я? — пискнула Леся.
— Потому что в меня уже влюблен Коля, — пояснила ей совершенно без всякой логики Кира. — Вчерашняя телятина сделала свое дело. Он растаял. И еще вчера вечером признался в тех глубоких и крепких чувствах, которые он испытывает к моей стряпне, к моим ручкам, которые эту стряпню готовят, а соответственно, так как я сама прилагаюсь к ручкам, и ко мне тоже.
— Не дури мне голову! — прошептала Леся. — При чем тут я и твой Коля?
— А при том, что в тебя в настоящий момент никто не влюблен, — заявила Кира. — Пусть этот красавец влюбится.
— Он уже любит Машу.
— Она умерла, — напомнила ей находчивая Кира. — А мужчины имеют свойство влюбляться в тех, кто с ними рядом. И может утешить в тяжелую минуту.
Больше Леся не протестовала. Каким-то чутьем она поняла, что это все равно бесполезно. И постучала в дверь. К ее удивлению, дверь оказалась приоткрытой. И Леся шагнула через порог, деликатно покашляв и постучав по стеночке, чтобы оповестить о своем присутствии!
— Па-па-ам!
И перед ошарашенной Лесей распахнулась дверь ванной комнаты. И оттуда вылетел красавец, распевая во все горло что-то бравурное. И при этом он был совершенно, ну то есть абсолютно обнаженным! Даже фиговый листок или мочалка не прикрывали ни носа, ни чего другого. И похоже, красавец жаждал аплодисментов.
— Ой! — шарахнулась в сторону Леся.
Но так как коридорчик в номере общежития был совсем крохотным, то шарахаться ей особо было некуда. Она впечаталась в одну стену, а потом ее по закону инерции кинуло к другой. По дороге она очутилась в объятиях красавца, который оторопело разглядывал свой трофей.
— Вы кто? — спросил он наконец у Леси.
— А вы?
— Я — Владислав, — с оттенком гордости сообщил ей свое имя красавец и картинно тряхнул кудрями.
У Леси снова перехватило дух. И она начисто забыла, зачем оказалась в этом месте.
— А вы-то кто? — с любопытством разглядывая девушку, повторил свой вопрос Владислав.
Леся представилась.
— Очень приятно, — заверил ее Владислав, не думая даже, что ему надо как-то одеться.
Лесю из своих объятий он выпустить тоже не торопился.
— Вы ко мне? — спросил он у нее.
Леся кивнула. Говорить связно она все еще не могла.
— Увы, — померк Владислав. — Я не могу уделить вам достаточно внимания. Ко мне с минуту на минуту должны прийти.
Леся начала мычать, судорожно тряся головой.
— Так вы в курсе? Вы пришли от Маши? — внезапно осенило Владислава. — Она вас прислала?
Неопределенно помотав головой, Леся попыталась вернуть своему языку подвижность. А мыслям хоть какую-то трезвость. Ничего не получалось. Владислав тем временем опомнился. И обнаружив наконец, что на нем из одежды нет ровным счетом ничегошеньки, помчался в ванную и вернулся обратно с обмотанным вокруг бедер пушистым полотенцем.
Дышать Лесе стало чуть легче. Но все же не до конца.
— Что с ней случилось? — допытывался тем временем Владислав. — Или с ребенком? Он заболел?
И по его красивому лицу с благородными чертами разлилась неподдельная тревога.
— Да говорите же! — затеребил он Лесю. — Что с ними?
— Плохо, — произнесла девушка. — Совсем плохо.
— А вы что, ничего не знаете? — раздался голос позади них.
Это проникла в номер Кира. Подслушивая у дверей, она смекнула, что допустила в плане досадную промашку. Пока Владислав не знает, что ему надо скорбеть, он и в утешении не нуждается. Следовало немедленно исправить это упущение.
— Маша погибла, а ребенок похищен неизвестными, — сказала Кира.
— Что?! — вскрикнул Владислав, словно в его сердце всадили острый раскаленный клинок. — Что вы такое говорите?..
Он попятился от подруг. А потом вдруг судорожно заметался по номеру, собирая свою одежду и пытаясь одеться. Получалось у него это плохо. В рукава рубашки он пытался засунуть ноги. Потом отбросил ее в сторону, схватился за штаны и стал напяливать их себе на голову.
— Нет, не может быть! — бормотал он при этом. — Вы меня обманываете! Скажите, что обманываете?
Он на минуту остановился и вперил в подруг горящий взгляд. Подруги мрачно молчали.
— Этого просто не может быть! — прошептал Владислав, опускаясь на кровать. — Чушь! Мы должны были с ней сегодня увидеться. Мы всегда встречаемся тут в этот день в полдень.
— Сегодня она к вам не придет, — заверила его Кира, наблюдая, как красавец снял брюки с головы и теперь пытается напялить их прямо поверх намотанного на бедрах полотенца и недоумевает, почему «молния» никак не желает застегиваться. — Сядьте и успокойтесь!
Владислав выполнил только первую часть ее приказа. Он плюхнулся обратно на продавленную кровать, но успокаиваться никак не желал. Вопросы так и сыпались из него, как горох из дырявого мешка.
— Где Илюша? — допытывался он у Киры. — Вы сказали, что его похитили? А что с Машей? Где ее тело? Боже мой, я должен спасти ребенка! Как мне это сделать?
И он предпринял еще одну попытку выскочить из комнаты. Впрочем, запутавшись в собственных штанинах, Владислав пошатнулся, но был бережно подхвачен подругами и усажен обратно на постель.
Думаете, молодой человек был доволен и благодарен им? Ничуть не бывало. Он всеми силами рвался бежать.
— Пустите меня к моему сыну! — кричал он.
— Куда вы пойдете? — терпеливо втолковывала ему Кира. — Никто не знает, где…
— Как вы сказали?! Где…
Владислав неожиданно замолчал. Только что слова буквально сыпались из него горохом. А тут на тебе! Сидит и молчит. Только глазами вращает.
— Он сказал, чтобы мы пустили его к сыну, — обратилась к подруге Леся. — Верно?
Последний вопрос относился уже к Владиславу. Тот молча кивнул.
— Значит, Илюша ваш сын? А не Олега Сафроновича, так?
Еще один кивок и стон.
— А Олег Сафронович догадывался о том, что, помимо рогов на голове, у него в колыбельке лежит еще и чужой ребенок?
На этот раз Владислав помотал головой, изображая отрицание.
— Мы с Машей были очень осторожны, — сказал он. — Предельно осторожны! Он не мог ничего знать.
— Что же, и то хорошо, — вздохнула Кира.
Про себя она подумала, что предпринятые любовниками меры предосторожности были крайне далеки от совершенства. Об их встречах в Паневке, стараниями тетки Аграфьи, не знал только глухой, слепой или полный дебил.
А ведь в Паневке отоваривались не только Светка и Маша. Сюда же мог заглянуть тот же Олег Сафронович. И до него могли дойти слухи. Просто чудо, что этого не произошло. Но судя по тому, что первым скончался все-таки он, а не Маша от его рук, весть о подаренных ею дорогому мужу ветвистых рогах до злополучного Олега Сафроновича так и не дошла.
— Вот так-так, — произнесла Кира. — Выходит, вот кто отец нашего мальчика.
— Я должен его найти! — воскликнул Владислав. — Наш маленький мальчик! И Маша… Как она погибла? Заболела? Боже мой, но всего неделю назад…
— Ее задушили, — перебив его, уныло произнесла Кира, ожидая, что этот эмоционально неустойчивый тип примется метаться по номеру и, ломая руки, вопить, чтобы ему позволили поймать и наказать убийцу любимой. Причем немедленно и самому. Тоже герой нашелся!
Но ничего такого не произошло. Видимо, Владислав исчерпал свой запал. Теперь он просто прикрыл лицо ладонями и горестно застонал.
— Я так и знал, — прошептал он. — Так я и знал, что эти деньги погубят нас всех! Господи, ну почему, почему я ее не увез оттуда раньше?