* * *
Между прочим, митек художник Сережа тоже словно знал о приближении Гарри, потому что у него с собой был удивительный рисунок Америки в виде прекрасной женщины, слегка повернувшей нижнюю часть тела – в профиль. Очень оригинально.
– Почему ты не подарил это Гарри для его книги, а?
– А почему он не захотел встретиться с пермскими митьками?
Я решила написать о существовании такого рисунка, а если удастся – выпрошу у Сережи его для иллюстрации своего рассказа.
ЖИВОЙ СЕЗОН
(сказка)
Жил-был в Перми мальчик Руслан. Однажды он открыл, что может понимать язык животных, растений и даже бабочек. Да-да, бабочек! С бабочек-то все и началось! Он как-то обратился к сидевшей на цветке крапивнице:
– Ну, что – как живешь, красавица?
– А ты как? – услышал он в ответ.
В общем, Руслан понял: если по-хорошему сказать что-то кому-то, то болтай себе потом хоть два часа!
Он сообщил об этом по интернету девочке Мэри из Канзаса. А Мэри переслала его письмо на сайт “Цветущая жизнь”.
И конечно, тотчас военные начали вербовать деревья, которые росли возле правительственных зданий. А дальше – больше...
На своей даче – возле колодца – один генерал обратился сразу к индюку, сирени и бабочке:
– Дорогие соотечественники! Будущие россияне! – Генерал прокашлялся. – Дамы и господа! Проявите патриотизм! Поступайте к нам на секретную службу. Индюка мы обучим на диверсанта, сирень будет у нас подслушивать все...
– А кого тут подслушивать? – удивилась сирень.
– Ночью, незаметно, выкопаем тебя безболезненно и пересадим, – пообещал генерал. – И потом наградим удобрением второй степени.
Бабочка вспорхнула и полетела куда-то с деловым видом.
– Ну, лети-лети, – спокойно сказал ей генерал. – Завтра обещают мороз пять градусов, посмотрим, какая ты закаленная. А ведь по заданию могла бы попасть в тропическую страну и летала бы среди гектаров... то есть, нектаров.
– Нет, такая жара – не для меня, – сказала бабочка.
– Зато потом наградим, – стал уговаривать ее генерал. – Месяц назад правительство наградило памятным знаком поручика Лермонтова за службу на Кавказе. Посмертно...
Теперь настало время объяснить, что колодец этот был на два дома. Один – в качестве дачи – купил генерал. А соседняя изба принадлежала Васильевичу. И вот сын Васильича подошел к сирени – срезал несколько цветущих веток своей невесте. От восхищения он зацокал языком и закурил. Охапку цветов сын Васильича зажал под мышкой вниз головой.
Куст сказал индюку:
– Поставят мой букет в воду – примутся любоваться, восхищаться, а потом выбросят на помойку. Вот бы их так!
– Такова жизнь, – ответил индюк.
– Ну и мотай отсюда! – закричала сирень. – Не дождешься от тебя доброго слова.
Генерал понял, что с индюком можно поговорить насчет патриотизма. И он лихорадочно крутанул пальцем в правой ноздре: это он набрал номер президента (телефоны у генералов вживлены в мозг).
– Алё, шеф! Я тут вербую в разведчики индюка. У колодца расколоться не хотят ни сирень, ни бабочка, но вот индюк – это будет талант...
Президент обрадовался:
– Ой, как хорошо! А то кактус из одного европейского парламента не хочет с нами сотрудничать. Якобы он патриот.
– Подлец он! – закричал генерал. – А мою сирень, которая не хочет работать на державу, я все равно обломаю.
Президент пообещал: сейчас же вышлет на помощь ученых, которые написали диссертацию на секретную тему: “Как подкупать животных и растения”.
Генерал не обрадовался – знал он этих ученых! Напишут в отчете: завербовано барсуков – два и сумчататых мышей – одна. А сами потратят все деньги на японских роботов, которые наливают водку точно в стакан.
Тут к колодцу с ведром подошел сосед Васильич: нос с двумя горбинками, 65 лет и абсолютно наглые молодые глаза.
– Товарищ генерал! – Васильич взял под козырек своей бейсболки. – Разрешите вам баньку истопить. У меня веники с душицей! Попаримся, эх, воскреснем!
Генерал проницательно понял, что у соседа трубы горят. Он сказал:
– Банька – это очень хорошо. Давай. Российские генералы никогда в долгу не остаются. А ты мне, браток, помоги овощи разговорить...
Васильич озадаченно почесал двугорбый нос: одна горбинка была от мамы, а другая от службы во Вьетнаме. Он стал рассуждать:
– Десантник может все, но только не может добиться, чтобы увеличили пенсию за вьетнамскую службу. Говорят: никакого Вьетнама на свете нет.
– Все в наших руках, – успокоил его генерал. – Захотим – и Вьетнам снова будет на свете. Ты вот что, старый воин, знающий двадцать способов маскировки на ровной местности... думай про вербовку овощей. Они ведь во всех странах растут.
Бабочка подлетела к мохнатому уху Васильича и тоненько захихикала:
– Даже и не думай! Вы, люди, для овощей – хищные звери: нападаете на них, с корнем вырываете и пожираете. С чего они с вами будут дружить?
У генерала брови были похожи на две полянки. И вот приподнял он эти две полянки:
– А почему же с деревьями получается разговаривать?
– Ежу понятно, товарищ генерал, – сказал Васильич, – мы же только плоды их берем с веток, а само дерево остается жить.
Такая сложная мысль трудно проходила внутрь генерала, поэтому он задумчиво поковырял в носу. И испугался: это же прямой звонок президенту! Но шеф не рассердился, а деловито сказал:
– Я уже хотел звонить. Только что выслан за тобой вертолет, срочно лети на обмен нашего проваленного резидента клена на их проваленную шпионку ель. Представляешь, она росла чуть ли не рядом с моим кабинетом!
Подлетая на вертолете, генерал увидел сверху, как в кадках стоят по обе стороны границы завербованные деревья. “Без меня не начинают, – подумал он. – Уважают в международном масштабе”.
Работники разведок России и США начали двигать на тележках клен и ель навстречу друг другу. Встретившись, они стали из рук в руки передавать деревья.
И вдруг... клен и ель сплелись ветвями, проломили корнями кадки, в которые были посажены, и вросли в нейтральную полосу!!!
Генерал первым увидел, что делается что-то неладное и закричал:
– Отставить!
– А это любовь с первого взгляда, – ответил клен. – То есть с первого шелеста...
– Так и будем расти вместе.
– Да мы вас!.. – закричал генерал и тут же приказал: – Срубить их!
Но, как вы понимаете, в наше время ничего не возможно скрыть.
Адъютант шепнул генералу, что все это фотографирует сейчас французский спутник. А французы всему миру известны как защитники любви.
Фотографии наших Ромео и Джульеты (клена и ели), конечно, оказались в интернете. Как они там ветвями между двух разведок сплелись навек...
И хотя генерал столько морщин нагонял на переносицу, сколько бывает на двух лицах, президент все равно бросил его через бедро прямо в своем кабинете. Это был знак того, что отставка не за горами. Впрочем, пол в кабинете президента был устлан матами. Никто не хотел, чтобы генералы оставались калеками.
– Обмен древорезидентов нужно было делать на мосту, – сказал президент. – Я всегда говорил и буду говорить, что надо работать классически.
– Там никакого моста, – растерянно сказал генерал, кряхтя и поднимаясь.
– Могли бы построить. Тогда бы они фиг проросли через бетон.
Золотое правило Руслана требовало доброты при разговоре с деревом или животным, а генералы с тех пор могли выдавить только: я буду разговаривать с этим гадским кустом, с этой сволочью собакой. Ну, не могли они себя переделать!
Поэтому все животные и растения разом замолчали. Кто же любит грубости? И вообще, они больше не хотели служить ни в армии, ни в разведке. Не верите? Выйдите во двор и спросите о чем-нибудь сирень под окном. Ответит она вам? Вот так-то...
ИВАН, ТЫ НЕ ПРАВ!
Стало быть, все посмотрели за окно. Там, на железном карнизе, слегка подрабатывая крыльями, чтоб не упасть, стоял странный голубь. Огромный, и при каждом шевелении по нему вжикали радужные молнии.
– Таких голубей не бывает – белый в яблоках!
– Нина, ты еще не поняла? Это душа Милоша, – затрепетал Оскар Муллаев. – Сегодня ведь сороковой день...
– Да бросьте! Птица – потомок динозавра.
– Букур, ты опять все опошлил!
А Вихорков вообще словно забыл, что мы собрались ради Милоша:
– Слава, вы живете в центре – к вам прилетает голубь, мы живем за Камой – к нам прилетает мухоловка. А наш Мяузер любит на нее охотиться, на мухоловку, у нее гнездо на лоджии. Ну, конечно, за стеклом, снаружи. Она хлопочет, приносит стрекозу величиной почти с самого птенца, а тот разевает рот, который становится больше его! И мать начинает заталкивать стрекозиное тело птенцу в глотку – только крылья отлетают, блестя, как слезы. А кот прыгает – раз, другой, разбивает рыжую морду о стекло, падает, трясет башкой величиной с горшок. Снова мощно прыгает. Остается в изнеможении, но взгляд довольный, как у культуриста, вернувшегося с тренировки. А потом как навернет пол-упаковки “Китикета”. Мы с Руфиной, любуемся: какой бы орден ему повесить на грудь.
– Слушайте, пора помянуть любимого поэта! – И Оскар вручил штопор самому молодому из нас – Даниилу Цою. – Бог так любил Милоша, что дал дожить до осыпания коммунизма в Польше.
– А в России сейчас свобода испаряется.
– Нина, так я об этом же говорю, – Вихорков нервно двинул локтем и рассыпал листы, лежащие на прозрачной папке Даниила Цоя. – У меня сын и невестка уехали в Израиль, а неугомонный Кремль – сами видите – куда повернул. Боюсь, что интернет перекроют.
– Ну а в конце-то концов... мы же знаем, чем все закончится. Перед Страшным судом люди откажутся от свободы и поклонятся антихристу.
– Нина сегодня – катастрофист на пенсии, как Милош прямо! – покачал головой Оскар. – Но рецепт он дал – нужно все равно подвязывать свои помидоры.
– Да, так. Чем больше людей будут сохранять свободу, тем дальше они отодвинут день Страшного суда.