Однажды эта Женя в спешке принесла клиенту тарелку с мухой. Он закричал:
– В супе муха!
– А вы что – слона там хотели увидеть?! – ответила Женя, не моргнув глазом (и посетитель умолк почему-то).
Служба дружбы дорога, но когда Женя стала советовать Верочке формально согласиться стучать, а на самом деле ничего плохого НЕ ГОВОРИТЬ про своих Марленовичу… в общем, это оказалось никак неприемлемо. Само согласие бы придавило Веру, а где брать пищу для подкрепления сердца тогда?
В это время подруга Фекла, пересдавшая историю на “уд”, разочаровалась в выбранной профессии и поступила на вечернее отделение информатики (второе образование решила получить).
– Слушай, Феклочка, я тоже хочу – на информатику!
– Ну, ты же говорила, что с детства думала: вот прилетят инопланетяне – как им объяснять все про Землю! Для этого надо историю знать.
– Да так… чтоб опровергнуть расшифровку: СТУДЕНТ – Сонное Теоретически Умное Дитя, Естественно Не желающее Трудиться…
В сияньи дня, во мраке ночи Верочка все думала: как нехорошо – требовать, чтоб о человеке доносили только плохое. А ведь требуют именно следить за плохими поступками. Но это же правда: да, вчера ночью бармен Руслан выпил столько, что – когда Верочка спросила: “Как у нас насчет выпивки – что осталось?” – он ответил:
– Я буду бороться до конца, чтоб в смысле выпивки у нас было до конца…
– Как хорошо, что до конца, – сказала Верочка.
Но доносить не буду все равно!
Ведь нет правды из одного плохого! Человек сложен: в нем есть и хорошее…
Однако и день не освещал, и ночь не давала сна…
Ей два раза за ночь приснились люди, вмерзшие в лед (то бармен Руслан, то Сын Дона). Один все-таки голову успел выставить из воды, Верочка бросилась к нему – спасти! Но брат Миша кричит: снег на носу не тает если, значит, он не живой…
И после такого сна – тоска! Словно она киселем вокруг разлита, и куда ни двинешься – внутри киселя все…
А ведь вон небо – ясное, снегопад прекратился. Но машины идут: капоты и крыши во вчерашнем снегу. Даже у дорогих иномарок. Значит, так мало у людей сил, думала Верочка. Не хватает даже, чтоб свою машину от снега очистить!
Наверное, работа злых мыслей отнимает силы: одни вербуют кого-то доносить, а другие в страхе – как отвертеться от такой роли…
И пространство почему-то ей виделось как бы со всех сторон сразу, в том числе и сзади (как в аикидо).
А монолог сердца! Она все время чувствовала: словно родник бьется внутри, пульсирует и хочет что-то посоветовать.
Решила погадать – достала словарь пословиц Даля. Открылось: “Глаза, как плошки, не видят ни крошки”.
– Что с тобой? – спросила мама (Ежик). – Ты ходишь – голова на груди…
Пришлось рассказать все. И по каменному лицу матери Вера поняла, что говорит о великом злодействе.
– Видит Бог, я не хотела терять эту работу, мама! Зарплата так нужна, и чаевые бывают. Но все. Уволюсь! Не буду я доносить!
– Как мы не любили советскую власть, как радовались капитализму! – запричитала мама. – Знаешь, это напоминает историю дочери Дантеса. Она больше всего в жизни любила стихи Пушкина, а потом узнала, что ее отец убил его…
Верочка обняла маму (Ежика) и еще раз напомнила, что уволится:
– Лето уже приближается, суп будем варить с крапивой – витамины!
– Да подожди ты, Вера, не паникуй… Жалко ведь хорошую работу терять! Сначала помолимся. Господь сильнее всех Марленычей!
– И то правда. Да нам с Арсением уже пора идти к исповеди. Причастимся!
Мама советовала свечку поставить Николаю-Угоднику, но батюшке ничего не говорить, а то вон в “Московских новостях” написано: вызвали на допрос духовника руководителя “Юкоса” (родители выписывали эту газету со времен перестройки).
Тут отец засмеялся: мол, опомнись, песенка, звездочка, что ты городишь – все-таки наша дочь – не руководитель “Юкоса”… вряд ли ее духовника кто-то вызовет на допрос!
– Паниковать нельзя, – через час еще добавила мама. – Однажды, когда ты была маленькая, я слышу: “гомики-гомики!” Вот я запаниковала! Откуда ребенок знает про это? А просто оказалось, что ты не выговорила слово “гномики”…
Да, работа хорошая! Недавно Верочка на чаевые купила Ежику (маме) подарок на день рождения – хрустальный шарик. За двести рублей. Мама его сама захотела.
Он – шарик – отражал весь мир так, словно это красивые узоры абстрактные. Иногда хочется какой-то красоты.
Достоевский, то есть его герой, говорил: Настасья Филипповна – красавица, видно, что она много страдала, еще бы знать, добра ли она, – спрашивает князь Мышкин. Спасет красота душу, которая – после страданий – сохранила доброту.
Ночью не спалось. Вера жалела, что рассказала все родителям. Зачем было их волновать без крайней необходимости!
Хотя мама выглядит так молодо, что папа в шутку представляет ее новым знакомым как свою любовницу. Но на самом деле!.. О, на самом деле внутри мама вся напряжена.
Вера вспомнила летнюю поездку на дачу. Мама (Ежик) собирала клубнику. Папа что-то приколачивал на крыше. Домик был старый, все разваливалось. Веру отпустили искупаться.
Но она долго искала купальник. Папа думал, что Веры уже нет, а у него упал молоток, и он позвал Ежика (маму). Но по имени:
– Рита! – закричал он. – Подай мне молоток.
А Верочка в это время вышла из домика и увидела, как медленно приближается мама, вся фиолетовая.
– Что с-с-случилось? – заикалась мама.
– Рита, я уронил молоток! Подай мне его.
– Я поняла. А еще что?
– Ничего.
– Я-то в чем провинилась?
– Ни в чем!
– А почему ты меня Ритой назвал, а не Ежиком?
– Из-за соседей новых. А то бы не поняли…
Мама потом несколько раз рассказывала дочери, как она перепугалась – не с сердцем ли что у папы, не инсульт ли.
Еще через несколько дней мама сказала: это в юности ты у себя на первом месте, а потом уже нет, потом главнее муж и дети…
Немцы пришли в кафе.
А Вера еще помнила, как дед (по отцу) рассказывал: на войне русские солдаты после боя приседали и какали на лица убитых фрицев… От таких воспоминаний она как-то растерялась и забыла, что сначала меню подают даме. Протянула его сначала мужчине.
Тут же Марленович вызвал ее к себе:
– Если ты еще будешь отказываться информировать меня, я начну штрафовать за такие ошибки!
Веру вдруг осенило!
– Скоро дам ответ! Я с батюшкой на днях посоветуюсь.
– То-то я заметил, постишься ты строго, – примирительно сказал Марленович. – Ну постись-постись, может, и для нас, грешных, что-нибудь выпостишь или там вымолишь.
Они с Арсением готовились, прочли Покаянный Канон, пришли в храм в восемь утра…
А оказалось: в Страстную Пятницу нет исповеди!
Но Вера об этом не знала, и Арсений тоже – такие неопытные христиане! Выстояли службу.
Как только Вера подошла к аналою и приложилась к иконе Спасителя (скульптурное изображение головы в терновом венце) – слезы хлынули прямо на Него.
Купила самую большую свечу Николаю-Чудотворцу и долго упрашивала его помочь ей – сохранить работу, чтоб не заставляли доносить. “Яви чудо великое!” Но лицо святого было таким строгим, взгляд укоряющий.
В смятении Вера отошла и решила поцеловать ноги у Распятия. Затем она снова припала к Николаю-Угоднику и вдруг заметила, что взгляд святого изменился – в нем было обещание помочь.
После Пасхи она купила на свою зарплату маленький японский телевизор. Музыка по “Культуре” была грустная, переключили – реклама. Обратно.
– Лучше грустить с Башметом, чем радоваться с вашим майонезом! – сказал папа. – Башмет морщинами дирижирует. Вскинет глаза, одну морщину пустит, поехали… другую… по-другому.
Шло время, расцвели яблони. Веру не трогали.
Господи, такое сделала маленькое усильице – и спаслась!
Марленович словно забыл о том, что меня вербовал в доносители, да и сама я уже забыла.
Неужели все-таки снова будут заставлять стучать?
Но великолепное чистое шестое чувство говорило: нет, все позади!
Иногда она мысленно раскланивалась перед Марленовичем.
Так в центре города папа попал в самую гущу флэш моба. Молодые люди встречали четвертый автобус криками “Ура!” и аплодисментами. А папа вышел из салона, подтягивая ногу, и стал раскланиваться, как артист после спектакля…
* * *
Журнальный зал | Континент, 2006 N127 | Нина ГОРЛАНОВА, Вячеслав БУКУР
Нина ГОРЛАНОВА, Вячеслав БУКУР — родились в Пермской области. Закончили филологический факультет Пермского государственного университета. Авторы “Романа воспитания”, в 1995 г. признанного лучшей публикацией “Нового мира”, повестей “Учитель иврита”, “Тургенев — сын Ахматовой”, “Капсула времени” и др. Печатались в журналах “Новый мир”, “Знамя”, “Октябрь”, “Звезда”. В 1996 г. вошли в шорт-лист претендентов на Букеровскую премию. Живут в Перми.
Помолвка
Могуч, хоть и не молод наш Изя Стародворский — сторож синагоги. И добрый до ужаса! Он говорил:
— Мне нах не нужен такой раввин, если он скажет, что я должен свою русскую жену бросить.
У Изи была сложная жизнь, то есть больная русская жена и молодая еврейская любовница. И это в шестьдесят пять лет! А у раввина и в мыслях не было, чтобы запрещать Изе русскую жену. Более того, ребе, например, настоял:
— Выдавать продуктовые наборы русским вдовам — они ведь жили с нашими евреями столько лет, поддерживали их!
Часто бедный ребе горько вздыхал и говорил украинцу Косте, повару:
— Неплохо бы все технические должности в синагоге отдать русским или украинцам. Им скажешь — они исполняют. А наших о чем-нибудь попроси! Начинают меня учить, как лучше сделать. Ведь каждый еврей в душе раввин. Особенно часто спорят со мной сторожа.
Но вот в этой истории, с Яковом и Эвелиной, Изя был солидарен с молодым раввином.
Все началось легко. Сначала их видели вместе беседующими то возле окна в столовой, то в библиотеке (где она вела вокальный кружок). Потом они стали закрываться в компьютерном зале (там Яков работал) — видимо, очень были сложные проблемы с программами. Наконец Яков подходит к раввину и говорит: мы хотим пожениться.