Господи. Господи.
19 июля. У меня все то же: звонили сейчас снова — угрожали.
В отчаянии я написала в блог Президенту Медведеву Д.А.
Если помощи не получу, придется уехать из Перми навсегда.
Женя Минин коммент написал: И Пермь молчит, типа — пустыня?
Я отвечаю: все к лучшему — здесь все равно сосед бы нас замучил.
20 июля. Слава в своей комнате забыл отключить телефон, и ночью эта женщина снова звонила, угрожала.
Я стою на том, что нужно скорее из Перми уехать, а Слава — скорее сменить номер телефона...
Я уверена, что менять бесполезно, но посмотрим.
22 июля. Был по центральному ТВ сюжет, как угрожала некая женщина Софии Ротару. Так же, как нам, звонила и писала. Так милиция ее вычислила. Везет же некоторым деятелям масскульта.
Иногда мне кажется, что это сон, что не может быть, чтобы один человек звонил другому и так страшно угрожал.
Но в воскресенье Коломбо и мисс Марпл опять впрыснули в меня немного справедливости. Это была та мисс Марпл, которая похожа на постаревшую жену Рубенса. А есть еще другая, как на картине американца (забыли имя) “Семья фермеров”.
Возможно, телефонные звонки и вообще злоба людей включены в Божий промысел и помогают стать лучше, если ты сам чист. В рассказе Акутагавы “Святой” простой человек попросил ученого помочь ему сделаться святым. Хитрая жена ученого придумала, чтобы простак десять лет бесплатно работал, а потом залез на высокое дерево и шагнул в воздух. Он в самом деле шагнул и пошел по небу.
А если даже никогда не узнаем, почему и зачем, то не должны же мы все знать в этом мире.
23 июля. Дом напротив — облезлый донельзя — что-то вроде чешуйчатого брюха. Наш дом им видится таким же. Я многим обязана ежедневному общению с этим пейзажем... начинают ползти печальные мысли: “разлучительница собраний” явится ко всем... Но тут я поднимаю взгляд выше: серебристая шкурка облаков, как от огромного леопарда — она подсвечена солнцем. Птица кажется размером с бабочку в самой вышине... нет красок, а то бы сейчас же написала. Вчера написала Ахматову с зеленым глазом — синего вообще нет.
Вижу: 6 таблеток фолиевой! Вчера же оставалось 2!
Ну, вот, Слава, что это значит?
Сбой матрицы.
— Он проверял жену на детекторе лжи: изменяет — нет.
— Это лучше, чем муж, уходя на работу, пальто жены заворачивал так, чтоб запомнить, у сапог черту мелом проводил — вечером проверял, выходила ли она. И не доказать, что пол мыла — сапоги подвинула... мел стерся.
27 июля. Юбилей Шукшина. Я все-таки ему многим обязана — вышла из его “Сапожков”.
Вчера позвонил брат:
— Я в гости к вам заеду.
Я:
— Какая радость мне будет от твоего приезда? Угостить мне тебя нечем. Мы сами без зубной пасты сидим.
Слава в это время спал после храма, а я легла и долго рыдала. Да что за страна, где пенсионеры не рады родному брату — нечем угостить. И вдруг подумала: если б я была богата, то ничего бы не писала.
Написала подсолнухи, достав спичкой 3 миллиметра желтого кадмия... Затем — корову, вместо черного — с коричневыми пятнами. И еще — ню, тоже не белую, как обычно, а цвета дерева, то есть оставила на теле девушки саму фанерочку...
Мальчик лет шести идет с мамой:
— Что является ругательством: “лютики-цветочки” или “ё. твою мать”?
Слава:
— Душа, дуть, дышать, думать, душно, душить, надменный — в прошлом однокоренные.
Долго мне объяснял, какие звуковые процессы происходили, а потом скорчил такую страшную рожу! Видимо, не может быть долго серьезным. Я этих рож не выношу абсолютно, но надеюсь до конца дотерпеть. Слава пугает, что еще с того света будет являться и строить рожи. Но я внушаю ему, что умрем в один день. Слава:
— Оставь эти романтические бредни. Какая страшная нагрузка детям!
К. сказала в конце, что их конференция по теории литературы также оплачена трудом солженицынских Матрен. Когда А.И. выдворили из СССР, это ей ой как припомнили.
— Если вернется тоталитаризм, всем все припомнят, что было сказано за эти годы.
11 августа. Видела во сне, что я заседала в комиссии по реституции и лично вручала немцам старинную серебряную чашу с таз величиной.
Были С. и Д. — ездили на экскурсию на страусиную ферму. Хозяин сказал, чтобы все кепки надели козырьками назад. А то страусы любят хватать клювом за козырек — и деру, потом не догонишь.
Очень хочется писать картины: голубых ангелов на черном фоне, ночью, почему-то у реки. Склонились: спасают птенчика, выпавшего из гнезда. Слава говорит:
— Лучше напиши ангелов, спасающих космонавта, выпавшего из корабля в бездну.
Но я не хочу, я космос не трогаю (в надежде, что и он меня не тронет).
Да и красок нет все равно.
Слава:
— Я сейчас в первую очередь молюсь новомученикам, погибшим от коммунизма, чтобы не было нового тоталитаризма.
Вчера была М. — рассказала, что мужнино письмо св. Ксении обещала не читать. А приехала на Смоленское кладбище — часовня закрыта, надо целый час ждать. Ходила, молилась, а потом все же прочитала письмо мужа. Письмо хорошее, тут и часовня открылась, она все записки положила. Прилетела в Пермь, муж встретил и говорит:
— Если завтра не выиграем конкурс, наша фирма будет без работы.
— Так почему ты св. Ксению не попросил об этом в письме?!
Звонила Л. Говорит — цены на ремонт упали в два раза, потому что из-за кризиса некоторые стройки встали, и рабочие пошли в ремонт, сбили цены. Нам нужен ремонт, но и эти низкие цены нам абсолютно не по карману...
Два комара на потолке сидят и мнят себя орлами:
— Сейчас слетим и станем терзать!
Пишу вечером. Звонила Г. Она похоронила родственника утонувшего, которого все так сильно любили! И говорит:
— Нина! Вот ты по телефону всем говоришь: “люблю, целую”, а этого делать нельзя, ты нам всем вредишь своей любовью...
И стало мне тяжело: как усмирить накал любви к миру, когда он налетает внезапно — во время болтовни по телефону, если вдруг мелькнет прекрасный сюжет (или — юмор), тут хоть трубку целуй... а надо вот сдерживаться теперь... придется.
15 августа. Вчера позвонила Лена Трофимова:
— Нинушка, попроси “Юрятин” — чтоб выдвинули тебя на премию “Большая книга”.
— Даже если выдвинут, все равно не получить. Так на роду написано...
Но Г. привезла мне липитон. Господь нас не оставляет.
Правда, сегодня всю ночь болело сердце... не спала ни капли...
19 августа. Написала синих ангелов, спасающих в ночи раненого гусенка. Не было на чем написать, так я сверху — на “Пушкине, сбрасывающем Маяковского с корабля современности”.
Только закончила — пришел Сережа Андрейчиков. Я показала картину, он одобрительно кивнул, и я обрадовалась, как дитя. А тут звонит Юра Беликов:
— Мы с мамой взяли сегодня раненого щенка. Вы как антибиотики давали песику, которого — помнишь — спасли?
— Ложкой в рот. А я написала двух ангелов, спасающих раненого гусенка.
— Это мы с мамой.
— Хорошо, будет посвящено вам.
Пошла я писать букеты, все средне... и окончательно испортила новую ню излишеством цветов.
Слышала на рынке:
— У китайцев нет такого вещества, которое переваривает алкоголь. Они, если начнут, могут быстро спиться.
— Так вот! Каждый русский должен споить по десять китайцев.
— Если бы еще деньги на это дали.
— С откатами замучают.
Я покачала головой: хоть как раскинь, китайцы победят.
22 августа. Вчера проглотила книгу о судьбе Алечки, дочери Цветаевой.
Уж казалось, что я все о ней знаю, по множеству раз перечитаны все цветаеведы (и моя подруга Лина — тоже цветаевед)...
Но оказалось, что я знала еще далеко не все, в том числе не знала и самое страшное — на допросах выбили у нее ребенка (да так, что больше рожать она не могла).
Но мелькали и человеческие проявления там, в страшном мире, даже чудеса случались. Однажды ее втолкнули в вагон к мужчинам-уголовникам — на верную гибель. И она поняла это вмиг — рухнула обреченно у самой двери. Однако пахан оказался любовником соседки Али по тюремной камере (Аля ей помогла спрятать заточку, а тюремная почта работает быстро)...
В общем, ее положили на полку и даже укрыли. Не трогали.
Каково же было изумление охранников, когда потом из вагона вышла живая и невредимая Аля!
Я на весь день погрузилась вчера в этот мир горя и беды, от которых Аля старалась воспарить хоть ненадолго — находила силы, повторяя про себя стихи любимых поэтов, вспоминая родителей и брата, любимого человека и друзей...
Стыдно мне стало, что так часто я падаю духом, ведь мои проблемы — это еще не лесоповал, не снег под кроватью, не вагон уголовников...
И не дай Бог повторения для бедной родины всего страшного, подлого, которое так недавно минуло, что кажется — вот оно — дышит за углом своим черным зловонным ужасом.
23 августа. Встала с ужасной головной болью (и вся инсультная половина болит). Но лежать не могу — боль еще сильнее, поэтому вот печатаю заметочки, ожидая, когда подействуют таблетки...
Еще чай заварила красный китайский — написано, что снимает головную боль. Его вчера принесла читательница (давняя — еще со времен Романа воспитания). Она живет в Москве, пару раз приходили ее друзья пермские — книги мои подписать. Я еще ангела послала тогда в подарок. И вот она приехала погостить в Пермь к этим своим друзьям. Говорит:
— Ангела повесила в коридоре напротив зеркала. И словно у меня два ангела...
Я подумала: кому бы подарить идею выставки с зеркальной стеной, чтоб картины отражались и были каждая словно в двух вариантах...
28 августа. Слава: Филонов — самый значительный художник России 20 в.
А я считаю, что Гончарова.
Слышала, как наши фанаты встретили английских футболистов в пермском аэропорту. Десять человек в черных плащах с капюшонами взяли в руки косы, как в известном фильме: “мертвые с косами стоят” (эту фразу уникально произносил Савелий Крамаров). Они держали два плаката: на одном “Уэлкам”, на другом — изображение могильных памятников. Ничего себе гостеприимство...