И вскоре — зимой — она поскользнулась — случился перелом ноги «имени Лужкова» (так она написала), и я уже пожалела, что этих ворон согласилась написать… но поздно.
Вдруг Танечка написала про накатившую депрессию, а я… предложила свое коронное средство — ее сосватать. Таня сразу и категорически отказалась. «Замуж я не хочу, но еще не теряю надежды, что в моей жизни случится большая романтическая любовь, пусть даже и без ответа. Может, к цыгану». Я подумала: если шутит, то все обойдется…
Не обошлось.
Остались мне сапожки от Танечки, остались всем нам ее прекрасные стихи! Но никогда она не уже не будет «хорошей старухой», как собиралась! Ни-ког-да…
«Но весною… Когда соловей…
Но едва лишь кусты на могиле…
Я, не слыша гордыни своей
Так хочу, чтобы просто любили».
— Стихи Тани стали еще значительнее (Я).
— Смерть дописывает все стихи (Слава). (Вячеслав Букур — писатель, муж Нины Горлановой. — ред.).
«Я булыжник швырну в лимузин,
проезжающий мимо бомжа…»
Да, когда вместо партбилета стал доллар, как часто хочется перечитать эти Танечкины строки.
Таня мне недавно приснилась, но во сне она — мужчина рыцарского облика и берет уроки фехтования возле блочной пятиэтажки. И я во сне думаю: вот и хорошо, что можешь постоять за себя теперь, Танечка! (Надеюсь, что так.)
Отец Тани сказал однажды о непорядочном поступке знакомого: «Много не заработает, а некролог испортит». Таня некролог не испортила, но мы тоже должны кое-что сделать, чтоб свои некрологи не испортить.
Во-первых, нужно назвать все своими словами: Таня погибла «за вашу и нашу свободу» (как написала Наташа Горбаневская, выйдя в 68-м на Красную площадь — тогда она протестовала против ввода наших войск в Чехословакию).
Во-вторых, нужно хотя бы мемориальную доску открыть. И цветы туда носить.
Как писал Георгий Иванов: поэтами часто рождаются, но редко кто умрет поэтом… Ну вот — Таня умерла так, борясь за свободу… Но какая боль нам всем от этого!
По ТВ показали человека, который отбился от напавшей акулы. Она его схватила за локоть, а он стал другой рукой бить ее по морде. И акула отступила! Эта история меня глубоко поразила. Я ее рассказываю по телефону и рассылаю в письмах, призывая так же стойко бороться с проблемами. Только Тане Бек это уже поздно написать. Только куда-то вверх сообщаю:
— Таня, ты бы в морду… да кулаком!!!
Слышала по ТВ — Шостакович переворачивал подписной лист и подписывал… Как бы своего рода протест это был.
Но Таня, конечно, думала, что эти времена прошли, что можно честно свои мысли опубликовать.
16 января 2006 года. Сегодня по ТВ видела Таню в передаче о Рыбакове. Она там — сияющая! Танечка, как мне тебя не хватает!!!!
«Насколько хватит сил притворяться нормальным, столько и будешь», — сказала мне Таня в ответ на мои страхи сойти с ума (в юности мне сие нагадали по руке: линия жизни у меня якобы длиннее, чем линия ума).
Как же случилось, что сил у тебя не хватило?!
Очнулась: стою на оранжевом солнце (внуки на полу мелом рисовали)… Когда есть внуки, легче силы найти для спасения. А у нее не было. Ей труднее.
И тут слышу по ТВ: на Западе соревнуются в том, кто больше выплюнет мертвых сверчков.
Ага, мертвые сверчки, снова я встретилась с ними, что-то тут для меня важно… очень важно… что? А то, что мы-то не должны плеваться мертвыми!
Нина, раз у тебя есть силы, ты должна написать обо всем, что передумала про гибель Тани.
У Данте в последнем круге ада мучаются не насильники и не убийцы, а те, кто злом отплатили за добро. Неблагодарные. Не будем же ими! Упаси нас Господь!
Один московский редактор сказал мне:
— Вы, Нина, опоздали с этой темой. Год прошел со дня смерти Тани.
— А со дня смерти Пушкина еще больше лет прошло. Но мы все думаем об этом, пишем.
— Таня Бек — не Пушкин.
— Она наш Пушкин. Какие мы, таков и наш Пушкин.
18 февраля 2006 года я выезжала из Москвы в Пермь. У Ярославского вокзала курила высокая красивая женщина, похожая на Танечку. Но не она…
Но правда до сих пор на нашей стороне. А с нею легче дышать.
16 марта 2006 г., Пермь
P.S.
Я была в Москве летом 2006 года. В писательской среде рассказали мне, что Таня любила одного писателя, а у них в это время случился разрыв, поэтому она была в таком стрессе, а не только из-за предательства друзей…
Нина Горланова — прозаик, поэтесса, художница. Родилась в 1947 году в деревне Верхний Юг Пермской области. Окончила филологический факультет Пермского государственного университета. Автор многочисленных книг и публикаций. Живет в Перми. (Мемуары печатаются в журнальном варианте с сокращениями.)
* * *
Журнальный зал | Зарубежные записки, 2007 N9 | Нина Горланова
БЕСЕДЫ У ГОЛУБОГО ЭКРАНА
I. Переговоры
Он приехал с четырьмя детьми и беременной женой к теще в гости и сразу наткнулся на ее уничижительный взгляд: ах, зять-зять, ничего-то ты не умеешь делать – только детей!
– Надежда Михайловна, – сразу воскликнул он. – Как вы хорошо выглядите! Тата, не визжи (это средней дочери уже).
– Папа, я так люблю бабушку, что не могу успокоиться!
– Надя, Надя! – закричала из комнаты восьмидесятилетняя мать тещи. – Выведи меня на балкон.
– Что? – Надежда Михайловна выключила звук в маленьком телевизоре, что стоял у нее на кухне. – Зять, выведи ее на балкон, у меня пирог в духовке подошел... (и она снова прибавила звук).
Он взял под руки старушку и повел ее – усадил в кресло на балконе.
Надежда Михайловна принесла большой рыбный пирог и вздохнула:
– По телевизору слышала: в многодетной семье выросла знаменитая певица!
– Надя! Надя! – истошно закричала с балкона старушка.
– Зять, сходи – узнай, что надо... – и Надежда Михайловна заставила дочь разрезать пирог, а сама ушла на кухню за приборами.
Он вышел на балкон: старушка тыкала в воздух своей тростью:
– Семь, восемь, девять! Я правильно сосчитала – их восемь?
– Кого, чего?
– Девять цветков расцвело на том балконе? – она продолжала водить тростью по воздуху.
Он сосчитал огромные лиловые цветы среди вьющейся зелени, что покрывала балкон соседнего дома – да, было девять.
– Сейчас только вот по телевизору слышала, что в многодетной семье вырос известный изобретатель, – сообщила Надежда Михайловна.
Она вырастила четверых детей. Но ни один из них не стал знаменитостью.
“Возможно, Фрейд бы счел, что дочь Надежды Михайловны рожает, это... подсознательно подражая матери”, – подумал зять, но ничего не произнес.
А тесть Виктор Алексеевич распечатал бутылку водки и сказал так:
– Надо переговоры с Колей заказать, вот что! Коля у нас в Ростове живет, закончил институт на одни пятерки! Так что, зять, готовься: сейчас выпью и закажу переговоры, междугород...
– Да уж, готовься, зятек! – вся засветилась Надежда Михайловна. – Коля у нас – у! Ученый! Там такое языкознание, у-у!..
Выпили за приезд. И Виктор Алексеевич пошел к телефону:
– Алё, говорит начальник сбыта... Ну, зять, готовься! Алё, мне переговоры с Ростовом-на-Дону...
Зять мысленно заметался: что же такого умного сказать? Может, про Фрейда – его теорию о подсознательном... так кто ж не знает?!
– На речку пойдем? – кричала Тата. – Бабушка, а речка живая?
– Надя! Надя! – снова истошно закричала с балкона старушка. – К вам хочу!
– Зять, приведи ее! – попросила Надежда Михайловна. – И готовься! С Колей будем говорить, у!
Он привел старушку и усадил на диван возле стола. Она сразу спросила:
– Надя, сколько у меня было сестер – пять? Я правильно вспомнила? Нет? Шесть?.. Да, Нюра еще, шесть! Господи, прости меня!
– Все, заказал! Ну, зять, ты готов? – Виктор Алексеевич налил водки всем, кроме дочери. – Ты в положении, тебе нельзя!
– Тёма, почему не ешь пирог? – угощала внука Надежда Михайловна. – Мама, скажи-ка, Тёма – вылитый Коля! Сейчас с ним будем говорить по телефону... Ты, Тёма, будешь с дядей разговаривать? Стихи ему прочтешь, да? Готовься давай!
Тёма вопросительно поглядел на отца: что сказать дяде Коле?! А тот сам метался: водка “Жириновский”, купленная тестем, внутри организма не способствовала процессу мышления. Через минуту бутылка из-под водки “Жириновский” была уже под столом, и там она казалась более уместной. Может, об этом сказать Коле?..
– Папа, а когда у Сони было сотрясение мозга, ей сделали искусственное дыхание? И она сейчас дышит искусственным дыханием? – спросил Тёма.
– Тихо, дали Ростов! – Тесть побежал к аппарату. – Коля?! Это ты? Коля, тут сестра твоя приехала, да, с мужем, детьми и еще одного ждет! Ну, ты вот сам у нее спроси, сошла она с ума или нет... Подожди, тут мать с тобой хочет поговорить, даю трубку!
– Коля? – счастливым голосом закричала Надежда Михайловна. – Ну, как у вас погода? А у нас все хорошо! Все хорошо-о! Картошка уже вовсю цветет, да! Подожди, тут Тёма хочет с тобой поговорить, даю трубку. Тёма, иди поговори с дядей Колей!
Виктор Алексеевич перехватил трубку.
– Коля! Подожди! После с Тёмой, я вот что хотел спросить: как Оля? Не Толя, а Оля как? Хорошо? Ну и хорошо... Все хорошо, да и все! Выпили немного, для здоровья. За твое здоровье? Нет, за твое здоровье еще не пили, сейчас нальем... мать, неси мне выпить за его здоровье... нет, вино там, яблочное... Вы губернатора выбрали? Ты за кого голосовал-то? Вот, тут, Коля, мать мне налила – пью за твое здоровье! Слышишь (буль-буль-буль)...
– Зятю дай трубку! – кричала Надежда Михайловна. – Зятю!
– Какому зятю, кончилось пять минут, – Виктор Алексеевич поставил бокал на холодильник, а трубку положил на аппарат. – Хорошо поговорили!
– Очень даже хорошо, – блаженно подтвердила Надежда Михайловна. – Я ведь сразу сказала: Коля у нас ого-го! Языкознание...