Звонил Запольских: когда мы вернем ему книги. Я сказала, что скоро. К слову рассказала, как ссорилась со Славой, а уйти некуда, и ходила по книжным магазинам. А потом Слава из дома хотел уйти.
— Тоже по книжным магазинам? — спросил Запа.
31 мая 2006 г.
Господи, благослови! Помолилась, Слава прочел Евангелие.
“Сумамед” расшифровываем так: с ума медики посходили (очень дорог). Сейчас Агния вернулась с полпути на работу: упала, повредила руку. Мы обработали рану, помогли переодеться, все выстирали, перевязали, и она побежала в травмопункт. Врач говорит, что на снимке перелома нет, но боли очень сильные и отек. Агния подержала полчаса лед (замороженные куриные сердца) и пошла на работу.
Слава читал внукам “Муху-Цокотуху”. Перешел на иврит. Артем говорит:
— Слушай, надоело уже!
Купила в “Букинисте” за 50 рублей 12 томов Чехова!
Вчера получили пенсию. Я купила Саше с Ваней экскаватор, а Артему — горячо ожидаемую бетономешалку. “Как всегда, не купила бетономешалку”, — говорил он.
Ночью не спала, депрессия схватила своей мозолистой рукой, прочла Клеха. Слава меня давно спрашивал: “Ты прочла Клеха в “Новом мире?” Без дневников Толстой бы не был Толстым. Если какой-то писатель не ведет дневников, это значит, что они у него в голове.
Сестра Тавифа — имя монахини, Елисей.
Вчера встречали Лину — из Москвы. Пошел дождь, и Слава не поехал на вокзал. Цветы я забыла дома. Она привезла мне свое зимнее пальто: в Израиле оно будет не нужно. Ехала я обратно по центру, как по Германии. Озеро, искусственные лебеди по нему плавают и одна утка. Но в Германии они живые. Возле НИИУМСа елки высадили непонятной красоты, словно марсианские (ветки вверх направлены). Только девятая школа ободрана хуже, чем наш дом. Там, где дети и старики, в России — все ободрано.
Вчера мы закончили эссе “Молодость как архаика”.
— Русский космизм — завуалированное, тонкое проявление язычества. Человек распространится по космосу и будет играть роль бога (Слава).
На 5 июня сон: я в Екатеринбурге, ко мне в сумку забралась девочка бездомная 3-х лет. Я говорю: я тебя удочерю. Она счастливо смеется. И у меня в душе якобы счастье уж такое высокое! Слава сказал, что девочка — это новая повесть или сказка, которая вылезет из-под будней (картошки).
Хокку:
“Снова удочерила девочку
И была счастлива.
Но проснулась”.
На 6 июня видела сон: мы — Слава, я, Люба и Андрей — летим в Москву. Это отголоски их (Пермяковых) посещения. Принесли 5 олексинов. Спасибо! Я подарила им картинку с веселой жабой. Они собирают этих амфибий, и у Любы даже сережки в виде жаб. Про картину весело сказали: “Ожабились!” На картине жаба разговаривает с бабочкой. Слава говорит, что это биологическая утопия. В следующую секунду жаба ее — блям! — и втянет в пасть. Тут же Слава стал сочинять сказку про это...
Сегодня день рождения Пушкина, я хочу написать его в виде ангела, но пока еще нужно мозоль залечить — много с утра написала картин: 3 рыбок, 4 букета, пейзаж и чудесного черного петуха.
Ноги мои отказываются служить. Если так пойдет, то ехать в Москву—Тверь нельзя...
Вчера в парикмахерской слышала разговор о дачах:
— Хомячищи! Сгрызли 40 луковиц тюльпанов, грядку лука, а гладиолусы выкопали, надгрызли луковицы и бросили. С веток фрукты и ягоды птицы склевывают, зимой из домика все бичи воруют, а теперь еще и хомяки. Для чего же мы пашем! (А лицо счастливое! Видно, что все равно будет пахать.)
8 июня 2006 г.
Господи, благослови! Слава прочел 2 главы Деяний.
Вчера я до полусмерти разволновалась за сына с утра. Случился сердечный приступ... А уже вечером пошел камень из левой почки. Нет перерыва...
Во сне на кухне стоит космолет, верх стеклянный, и Слава просит его вымыть. Якобы Слава полетит в космос. Я говорю: такой непрочный стеклянный верх! “Да ты что! Это сверхпрочные материалы!”
Андрей Пермяков: надо написать доверенность от отца и матери, что бабушка может повезти внучку на Иссык-Куль (сейчас это заграница).
Я спрашивала у шестилетней Н., что такое любовь, свобода и пр. Она отвечала, как Гертруда Стайн: любовь — это любовь. Потом подошла ко мне и на ухо прочитала стихотворение Есенина.
А Слава с радостью подсказал, что такое свобода:
— Это выпить бутылку сабельника, и жена ничего не скажет.
Но сегодня Слава довел, вот уже выпила 2 рюмки сабельника и пишу в слезах. Мы с утра работали, потом я побежала на рынок, купила уцененных помидор, которые меня унижают, и нашла 3 досочки у ремонта аптеки, эти досочки для картин меня возвышают. Я на одной — длинной — хотела написать портрет Ани Сидякиной в супрематических колготках, она уже не раз спрашивала — готов ли портрет, но у меня не было длинной доски.
И, наконец, приношу домой 3 пластмассовых таких планки желтого цвета и на кухне сразу на двух начала писать 2 букета — кладу рядом и мажу, это — пальцы реже вытирать. Красный цветок на той и другой доске, потом руку вытираю, синий цветок... А то бы пришлось каждый раз вытирать, если б по одной картине писала... А у меня и так мозоли от картин, я и берегу руки. А Слава овощи режет и говорит иронично:
— У тебя уже автоматически получается.
Я как закричала: да я каждый раз жду чуда, что будет волшебный букет!
Он хочет, чтоб я все время находилась в унижении — в уцененных помидорах, а я совершенно этого не хочу!
Другое дело, что без унижения помидорами я бы не так рвалась к возвышению картинами — это может и так, а может — и нет...
Я открыла Дину Рубину (Монологи) и поплакала вдоволь над своей судьбой и судьбой ее героев...
— А чего вас унижают уцененные помидоры? — спрашивает Аркадий.
Ну, все пенсионеры к ним бросаются, у них мне неудобно забирать... Вроде я публикуюсь, то есть на гонорары могла бы купить. Но гонорары символические. А пенсионерки меня знают, потом что мы все живем в этом микрорайоне более 30 лет...
Но сегодня я уже прихожу в себя. Написала большой портрет Ани Сидякиной в супрематических колготках. Конечно, сильно под Гогена, но все равно очень нравится мне доброе-доброе выражение лица Ани — чудесное!
Мартынов, убивший Лермонтова, удалился в деревню и раз в неделю заказывал панихиду по рабу Божию Михаилу.
Читаю записи Дувакина об Ахматовой: царственная бедность А.А. Вроде бы не бывает царственной бедности, но про А.А. веришь.
Даже в советское время мы покупали книги, а сейчас не можем.
Агния меня утешает: этот мир не главный, не стоит из-за него очень расстраиваться.
Сон на 9 июня. Я умерла, от меня только остались в ЖЗ столбиком 4 наименования рассказов, и помечено внизу: ни один человек не востребовал. А я почему-то не удивилась и думаю: значит, так нужно.
Много букетов сегодня намазала, все ничего. Еще хочу написать себя молодую в розовом длинном платье с черным котенком на шее (я так шла, когда подарили мне книжные продавщицы котика, а навстречу Витя)...
11 июня 2006 г.
Троица! О, сколько мы видим помощи от НЕЕ!!!
Славе один знакомый сказал:
— Как ты веришь, что Троица может быть одновременно нераздельной и неслиянной!
— Но ты же физик и знаешь, что электрон одновременно и частица, и волна, что он проходит сразу через два отверстия. Почему же не поверить, что Троица еще более необычный объект?
Ночью не спала — давление, в том числе пошли стихи опять:
“Пол некрасивый, как Розанов,
Постелем линолеум, глядишь —
Искусственный, как Набоков...
Нина, тебе не угодишь!”
Звонила Люда Абаева. Спор о сути поэзии. Но когда она позвонила, я мазала натюрморт, взяла трубку сквозь газету. Поэтому ничего не записала. Свои-то слова помню: нужно поддерживать ростки нового.
— Нина, тебе так легче, ты защищаешься любовью, п. ч. у тебя нет сил на объективность.
Вчера ходили к Лине на вечер памяти Миши. По дороге я видела рекламный плакат: АТЛАНТИДА, мужчина и женщина под водой пускают пузыри... Да что это такое? Пригляделась, а там мелко: банкетный зал.
С Солженицыным на дружеской ноге (о Л.)
Лина с Надей придумали разные праздники. В день рождения Лермонтова страна должна обличать правительство: вы, жадною толпой стоящие трона... В день рождения Достоевского — деньги мешками жечь в кострах, а олигархи подползают и их выхватывают, а иные падают в обморок. В день рождения Тургенева — все в Париж, в день рождения Толстого — всем опрощаться и самосовершенствоваться!
Надя сочинила вариацию на “Гренаду”, Игорь спел. “...И право увидеть чужие края. Варшава, Гренада и Хайфа твоя!”
Ксения написала инсценировку “Чонкина”, Войнович сказал, что у нее окончание лучше.
Света: моя мама переписывалась с внуком Брежнева: перестройка идет неправильно.
Б. живет сейчас в Германии. “Ну и как?” — “Германия — тюрьма народов”. Лишили ее на три месяца социалки за то, что часто ездит в Россию.
— Немцы лучше нас: возят детей по местам концлагерей. А что-то я не вижу, чтобы наших детей возили по местам наших лагерей.
— Этот Ющенко хочет оуновцев приравнять к советским ветеранам (И.)
— А коммунисты устроили голодомор на Украине, поэтому я не могу бросить камень в оуновцев (я).
— Нина, ты не на митинге (Слава).
— Эпиграф: “Солнце мое, а шагает по всем городам”.
— Это Маринка? (Игорь)
— Да уж, не Анютка.
— Мы приедем с инспекционной поездкой проверить, как тебя, Лина, в Израиле устроили.
— Оля и ее мать со всеми дружили на даче. А начался капитализм — все три соседа по 2 м себе отрезали. С четвертой стороны река Чусовая... Слава говорит, что это для сказки: водяной еще не знает, что капитализм, а то бы он тоже отрезал.
— Нина, Слава, мы вас привезем, увезем на машине, вы так нас отдохнете на даче, это самые красивые места в области.
(Боюсь, что не отдохнем, если такие баталии.)
— Они видят, что мы две одиноких женщины.
13 июня 2006 г.
Господи, благослови! Помолилась, закончили читать Деяния.