Вскоре из Ватикана пришло письмо: “Папа всегда молится за Вас”.
Некоторые скептики в Перми считают, что такое письмо ни о чем не говорит — Папа ведь никому и никогда не отказывал в молитве.
Но если б меня спросили: мог ли В. Т. С. так поступить в 1945 году — отпустить молодого священнослужителя? То я бы ответила: мог бы. Только он и мог бы!
Вишня на полмира
Однажды я пережила мистический момент: показалось, что весь воздух комнаты наполнен невидимыми цветами (как ангелами — в “Сикстинской Мадонне” Рафаэля), и словно они просят меня написать их.
Взяла я большую доску и стала писать полупрозрачные цветы с глазами. Потом дочка старшая попросила эту картину, ну, я и обрадовалась, что кому-то понравилось — отдала.
Приезжаю к маме в гости и решаю написать для нее картину. У племянницы попросила большую доску. Что же изобразить? Мама на Урале доила корову, а в Белой Калитве доит виноград. Он хотя бы не брыкается, как наша норовистая корова Милка.
— Мама, хочешь, я виноград изображу?
— Хочу розы. Я люблю розы выращивать.
Написала я розы в саду, там одновременно льет зеленый дождь и светит солнце (это внук Саша написал в четыре года мой портрет, и там зеленый дождь с солнцем).
Приехала домой и — вспоминая сад родителей — сделала другой пейзаж: вишня цветущая раскинулась словно на полмира!
— Неплохо, — сказал муж. — Но не ужасает прекрасностью.
А в это время наш подъезд отремонтировали. И я решила картину эту, “Вишня на полмира”, повесить на площадке. Видела в Германии такое — картины на стенах подъезда (и там еще были чудесные венки из сухих цветов).
На другой день “Вишню на полмира” украли. “Это слава мировая”, — утешала меня подруга.
Но это — оказалось — не слава мировая, а бомж! На чердаке он спал, оказывается, на моей “Весне”. Я это поняла через день, когда бомж ушел, а картину так бросил, что она одним концом видна была с нашей площадки...
Потом я его много раз видела, этого бомжа. “Я красавец”, — по привычке заявляли его глаза над грязной бородой.
— Ну, послужила человечеству все-таки твоя картина, — сказал муж.
Я хотела ее с хлоркой отмыть, но побрезговала и вынесла на мусорку. Хлебнула воздуха свежего, тоже хорошо.
А мою картину с цветами, заполняющими воздух комнаты, вот как используют внуки: горку сделали из нее, прислонив к дивану.
— Ну, хорошо, послужит внукам...
На другой день звоню родителям. Спрашиваю, высох ли пейзаж с розами.
— Высох! — радостно отвечает мамочка. — Как хорошо! Доска такая большая.
И я ее положила на кровать, сплю на ней — спина чтоб не болела.
Вот и еще одна картина послужила людям.
Возможна ли женщине мертвой хвала?
У. Х. заведовала кафедрой. Дворянка, умница, демократка, мы все ее любили в “темноводье” (во время советской власти). Если она уезжала в отпуск в конце лета, то всегда сообщала так:
— И — месяц цезарей — мне август улыбнулся!
Это был 1972 год, и я уже знала, что сие — строка из Мандельштама. (Первые стихи Осипа Эмильевича я увидела в доме своего друга Герчикова лишь в том самом году — это был американский трехтомник.) И я стала отвечать У. Х.: мол, очень люблю Осипа, каждый день открываю его томик, но все-таки зачем он написал: “И прекрасна так и хороша темная звериная душа”?
И вдруг недавно — буквально полгода назад — выяснилось, что У. Х. страшно травила зятя Аристарха за то, что он из деревни (мол, неравный брак). Жили-то вместе.
В университете мы, правда, тоже не слышали от нее “соблаговолите” или “позвольте”, а все больше “Марш туда! Марш сюда!”, но это не казалось тиранией, а... игрой в народность, что ли....
Аристарх долгие годы никому не говорил, как теща его тиранила. Ему — понятно — не хотелось про это рассказывать. Она и ногами топала даже. А наш Аристарх — красавец, копия Алена Делона, высокий, остроумный, закончил политех, жену Тину обожал! У него шея начиналась от ушей, то есть мышцы по прямой линии к плечам слетали. Чего бы еще нужно-то! И такое у него имя редкое — Аристарх! Нет, все не угодишь старым профессоршам!
Она была помешана на “остепененности”, всех делила на остепененных и не остепененных. У. Х. была единственная в своем роде: могла назвать “неучем” человека с высшим образованием, если он — не кандидат наук.
Я-то сразу поверила, что она травила Аристарха. Она меня любила, распределила к себе на кафедру, но часто говорила такое, что... Один раз пришла (была уже на пенсии, а я уже издала первую маленькую книжку), конфет-фруктов принесла 2 сумки, но села и говорит:
— Нина, прочла я — талант у вас есть, а культуры не хватает.
Я убежала на кухню — Слава там блины пек, говорю: “Ты слышал?” А он отвечает:
— Да если б тебе не хватало культуры, она давно бы кувыркалась — летела с лестницы! Успокойся, Нина, хватает тебе культуры.
Прошел месяц. Лежу я в больнице с кровотечением, в общем, едва живая, приходят дети — Агния вся в пузырях размером со спичечный коробок! А у нее в детском саду был карантин по скарлатине. Я подумала, что начинается скарлатина, бегом к своему врачу — он меня не отпускает. Тогда я взломала дверь шкафа, взяла одежду (зима была) и сбежала из больницы. А дома сразу вызвала “скорую”. Врач спросил у Агнии (ей было 3 года): что ты ела?
— Конфеты, соколадные, сесть стук.
Оказывается... без меня была У. Х. и принесла коробку конфет величиной со стол! Ну, дети ее всю съели (Слава был на сутках в охране). У Агнии аллергия...
И тут как раз звонок: У. Х. пришла. Стала мне говорить:
— Нина, я останусь с детьми, иди обратно в больницу. Но, Нина-Нина, давно я хотела тебе сказать: зачем ты родила Дашу и Агнию? Ты лишила детства Антона и Соню...
А в это время с хохотом из кухни в детскую — мимо нас — пробежали дети. Я говорю: “Ну какого детства я их лишила? Вот они, носятся и смеются”.
— Так Агния и Даша — малы, еще ничего не понимают. А у Сони и Антона глазки уже грустные.
Тут я поняла: у Даши с Агнией глазки тоже станут грустными! После того, как У. Х. с ними сутки просидит и внушит: “Вас лишили детства!” В общем, я как-то сумела ее деликатно отправить.
Короче говоря, я поверила — конечно — сразу, что Аристарху с ней было очень несладко.
А теперь нужно сказать, что уже 20 лет, как нет Тины, его жены, она умерла еще до перестройки. И сама У. Х. скончалась пять лет назад. Но Аристарх так и не женился и нет-нет да помрачнеет средь общего веселья — вспомнит, как теща его угнетала — обзывала “парвеню”...
И наконец это дошло до Л., которая вся в своих проблемах, поэтому в дела Аристарха не сильно вникала. И вдруг она прониклась, говорит:
— Странно! Я же рядом с Тиной была в тот момент, когда она сказала матери про то, что выйдет замуж за тебя, Аристарх!
— А что тут странного? — переспросил Аристарх.
— Так У. Х. тогда вскрикнула: “Ой, Аристарх слишком красив — Ален Делон — страшно за него выходить замуж!”
Тут наш Аристарх сразу поверил этому, потому что у Л. потрясающая память. Ну и потому что он до сих пор сильно похож на Алена Делона.
И повеселел вдруг наш Аристарх! Да, так бывает вот — повеселел человек через 40 лет после того, как теща сказала о нем однажды что-то хорошее. Как ему это — оказывается — было нужно!
Доброе слово шло 40 лет и дошло!
И смотрим: появилась у Аристарха жена не жена, но подруга, много моложе его, лицом — копия его первой жены Тины (то бишь — копия тещи).
— Ладно еще, что он узнал про это 40 лет спустя, а то — не дай Бог! — сделал бы тогда пластическую операцию в подарок теще, — сказал тут мой муж.
— Нет, он бы маску страшную надел, а потом бы снял — розыгрыш такой, — сказала Х.
Рассказ Славы
В детстве хотел природу подчинять себе, собаку взглядом ВОСПИТЫВАТЬ, чтоб боялась.
Пошли в степь и взяли с собой Жука, пес был общий — похожий на бомжа с белым грязным воротником, — он был рад, что мы его взяли. Но от моего пристального взгляда он скучнел, потом в глазах его появился колючий блеск.
Вдруг Жук от моего взгляда вскочил мне на грудь, передние лапы мне на плечи водрузил, на задних стоит и рычит захлебывающе, а потом открыл пасть и за щеки меня схватил, но не прокусил, а лишь голову мою к моей шее пригнул. И спрыгнул.
Вместо щек были бы отрепья, если б прокусил.
И побежал пес дальше как ни в чем не бывало.
А ребята ему: ты чего, Жук! А он взглядом: ничего, это наше с Букуром дело — разговор двух мужиков.
Я с тех пор к Жуку подходил украдкой, кормил, извинялся: прости, Жук, мичуринец я был, хотел природу покорять... а природа мне показала, что не хочет покоряться.
В кафе
— Выручка упала, значит, зарплата тоже уменьшилась. И вот один раз мы с барменом стоим и заранее отгадываем: сколько чаевых даст клиент, и я всегда отгадываю... И пришла мама с ребенком, а для ребенка все всегда самое свежее нужно. В общем, я пошла повару сказать, что для ребенка. И слышу: в подсобке кто-то бубнит. Оказывается, наш хозяин позвал... шамана, чтоб тот выручку поднял. И вот они нас выгнали на улицу. Шаман был в шапке с глазами — навыкате два глаза таких страшных, вышивка или что-то такое... Свечу зажгли в зале, что-то там шептали, после этого стало нам еще хуже: кафе два раза поджигали! Я уж принесла сама святой воды из храма, побрызгала потихоньку...
На ненависти ничего не построишь...
Проснулась с головной болью, но выпила чудесного китайского зеленого чая, и радость поселилась во мне. Сколько хорошего видим от китайцев! И платки носовые купила недавно дешевые — китайские.
От корейцев тоже перепала минута счастья. Приобрела брюки корейского производства: по каким лекалам они их шьют?! Такие удобные.
Заболело горло. Намазала апизартроном, и все вмиг прошло. За это спасибо Германии, выпускающей такую мазь!
Мужу подарили на день рождения бритву “Сенсор”. Не бритва, а облако, которое нечувствительно испаряется вместе с бородой, сказал он. Спасибо Швеции!