В эту ночь обитатели гимназического общежития проснулись ночью все разом: им показалось, что всё здание, от фундамента до дымовых труб содрогнулось, на миг окуталось золотистым свечением, и со всех сторон раздался низкий утробный смех:
— Ха-ха-ха-ха-ха!
После этот феномен исследовали преподаватели гимназии, ученые из академии магии, адепты нетрадиционной энергетики и сами гимназисты. Но никто ничего так и не смог обнаружить.
Песцов пришел в себя перед рассветом, когда звезды уже почти исчезли со светлеющего неба, но Солнце еще не успело показаться из-за горизонта даже краешком. Той безумной боли, что терзала его в начале ритуала, уже не было, но все тело жгло изнутри и саднило снаружи. Постель была истерзана и местами залита кровью, а одежда и простыни насквозь пропитаны потом. Парень, и без того щуплый, стал, казалось, состоящим из одних лишь костей, обтянутых бледной кожей. К счастью, лицо осталось без особых изменений, хотя черты его заметно заострились.
— Охренеть! — первое, что смог он выговорить, когда смог, наконец, адекватно воспринимать реальность. — Знал бы, что так будет, ни за что бы не согласился. Ведь едва не сдох!
— Я прошу прощения, человек, за то, что непреднамеренно подверг тебя такому риску. Вполне можно было подождать до тех пор, пока ты не усилишь свою магическую систему до такого уровня, чтобы перенести ритуал достаточно легко. Я найду, чем отблагодарить тебя за то, что ты сделал. А пока попробуй взглянуть на своё магическое ядро. Быть может, этот результат, пусть и непреднамеренный, несколько примирит тебя с тем, что тебе пришлось испытать.
Предложение было разумным. Олег сосредоточился, глянул. Мать честная! Вместо чахлой сливки в районе солнечного сплетения был здоровенных шар размером с грейпфрут. И вместо тоненьких ниточек от него в стороны расходились толстенные жилы, постепенно разветвляющиеся на всё более тонкие и, в конце концов, тысячами капилляров выходя к поверхности тела. Причем, теперь энергоканалы были не только в руках, но и, практически, во всем теле. Это уровень… хрен знает, какой уровень! И хорошо, что ранг меряют лишь по объему ядра. Сумей кто-нибудь увидеть то, что сейчас разглядывал Олег, и писец: в подвалах магической академии появится новая лабораторная крыса по фамилии Песцов. Но даже знай он заранее о таком результате, ни за что не согласился бы на подобную пытку.
Олег осторожно подвигал руками и ногами. Тело, вроде, слушалось. Внутреннее жжение постепенно утихало. Скоро побудка, завтрак и уроки. Надо подниматься, собираться, и еще не мешало бы как следует покушать.
— Милка, я в душ. А ты прибери пока здесь, поменяй постель и приготовь чего-нибудь сытного. Жрать хочу.
Если бы Олега попросили рассказать об учебе, он бы ответил:
— Что тут рассказывать? Учеба, как учёба.
И, наверное, был бы прав. Те же самые уроки, те же самые предметы. Разве что литературу и историю заменила теория магии. Наука серьезная, непростая. Но тот же Недольман в своей архиполезной книжке замечательно объяснял все сложные моменты, и разобраться в мудреных формулах Олегу удавалось достаточно быстро. Самыми отстающими были Орлов, что ожидалось, и одна из новеньких, та, что красивая. Остальные справлялись более или менее, но «неудов» не получали. Олег же, внезапно для себя, стал практически круглым отличником. Отчасти из-за Недольмана, отчасти из-за обрывков институтских знаний другого мира, до конца еще не выветрившихся из головы. Как выяснилось, математика — она в любом мире математика. Интегралы, логарифмы и прочие абстрактные вещи, может, и обозначаются иначе, но решаются абсолютно одинаково.
До выставления полугодовых отметок оставалось совсем ничего. Жалкие две недели, а там неуспевающих могут и отчислить. Насчет Орлова была твердая уверенность, градоначальник как следует поговорит с директором гимназии, и его оставят. А вот с девушкой такой уверенности не было. И Олегу было бы жалко, если бы её выгнали. Почему? Да на неё просто смотреть приятно! Предлагать помощь самому было не в его правилах. И он даже обрадовался, когда она после окончания уроков подошла к нему сама:
— Олег, ты не мог бы мне объяснить некоторые моменты по термагу?
— Запросто.
— Тогда давай у тебя в комнате где-нибудь в восемь. Хорошо?
— Я буду ждать.
В ожидании гостьи Олег порылся в Сети. Итак: Мария Кошкина, семнадцать лет, одиннадцатый ранг. Местная, питерская. Богатый род, три дочери. Мария — младшая. Оценки по всем предметам до перевода отличные.
Информация бедненькая, по другим одноклассникам сведений нашлось куда больше, а здесь — по минимуму. Как будто прячут лишнее. Ну и ладно.
Ровно в восемь раздался стук в дверь.
— Заходи! — крикнул Олег и продублировал хранителю:
— Аргус, впусти.
Маша в домашнем была ничуть не хуже, чем в гимназической форме. Даже, пожалуй, привлекательней. Организм вновь попытался выказать своё мнение насчет манящих девичьих форм, но был решительно укрощен.
Девушка вошла, с любопытством оглядываясь по сторонам.
— Как у тебя чисто! — удивилась она вслух. — Первый раз вижу, чтобы у парня в комнате был такой порядок.
— У всех свои недостатки и свои достоинства, — парировал Олег.
— А это откуда? — Маша обратила внимание на висящий над кроватью небольшого размера рисунок. Ничего особенного, просто карандашный набросок одного из воронежских двориков.
— Нарисовал. Мне понравилось, решил сохранить.
— Классно, мне нравится. Ты здорово рисуешь. А у тебя еще рисунки есть?
— Целая папка. Но там, в основном, технические этюды. Я тренировался работать с карандашом.
— Все равно. Если можно, дай посмотреть.
— Пожалуйста.
Олег достал с полки папку и протянул гостье. Та, усевшись на кровать, развязала папку и принялась разглядывать работы. А Олег просто сидел и получал эстетическое удовольствие. Любовался.
Желание нарисовать Марию пришло внезапно. Листы бумаги были под рукой, отточенные карандаши стояли на столе в стакане.
Положив планшет с бумагой на колени, Олег рисовал быстрыми точными штрихами. Глаза, правильной формы нос, пухлые губы, четкая линия подбородка, чуть растрепанная прическа, свисающая с виска прядь волос, механически накручиваемая на палец…
Это было с Олегом впервые. Волна вдохновения подхватила его и понесла. И он, отдавшись неведомому прежде чувству, спешил запечатлеть образ девушки, пока она склонилась над папкой с рисунками.
Он всё-таки немного не успел. Маша убрала листы обратно в папку, завязала тесемки и лишь тогда увидела, как лихорадочно мечется по бумаге карандаш, как горят глаза парня. К её чести, увидев это, она тихонечко положила папку на кровать рядом с собой и глядела, затаив дыхание, как на её глазах, возможно, рождается шедевр.
Ждать ей пришлось недолго. Наконец, карандаш замер, сделав последний штрих, парень оторвал глаза от листа и, увидев сидящую напротив девушку, смутился.
— Извини, я, кажется, увлекся.
— Ничего страшного, — великодушно простила его Маша и протянула руку к листу. — Можно посмотреть?
Олег, почему-то робея, протянул рисунок. Маша взяла его, взглянула, и теперь пришла её очередь замереть. Девушка на рисунке была очень похожа на нее, но всё же отличалась чем-то неуловимым: улыбкой? взглядом? необычным наклоном головы? Сходу было не понять, но портрет ей понравился много больше оригинала. Она подняла на парня, с волнением ожидающего своей оценки, восхищенные глаза.
— Ты — гений. Это — твоё призвание, твой талант. Ты должен рисовать. А магия — так, для общего развития.
— Спасибо, — смутился Олег. — Вообще, если не считать учителей рисования, ты первая, кто заинтересовался моими работами.
— Что, даже Лиза не оценила? Она ведь через день бегает к тебе на вечерний чай.
— Даже она. Так что я не считал это чем-то особенным. Так, хобби, плюс неплохой способ развить пространственное воображение.
— А это зачем?
— Чтобы быстрее запоминать и строить конструкты.
— Да? Надо будет попробовать.
— Попробуй. По крайней мере, мне очень помогает.
— Попробую. А… можно я возьму этот рисунок себе?
— Он действительно настолько тебе понравился?
— Очень!
Мария прижала листок к груди.
— Ну возьми, раз нравится, улыбнулся Олег. — Может, лет через двадцать он будет стоить миллионы. И в трудную минуту…
— Ну уж нет, шедевры не продаются.
Девушка благодарно улыбнулась, и что-то отозвалось в душе старого циника и закоренелого холостяка в ответ на эту искреннюю улыбку. Смутившись от этого, и стараясь скрыть свое смущение, он повернулся к столу.
— Ну а теперь займемся термагом. Что именно тебе непонятно?
Глава 15
Маша оказалась девушкой вполне умненькой и понятливой. Достаточно было как следует объяснить ей пару мест с примерами из Недольмана. А потом она уже сама начала видеть решения своих сложных мест, и через час достаточно бойко щелкала положенные по учебному курсу задачи.
Она поднялась из-за стола с таким выражением на лице, словно достигла просветления.
— Спасибо, Олег! — Искренне поблагодарила она.
— Да пожалуйста. Ты это… заходи, если что.
— Зайду. Непременно. А ты покажешь мне новые рисунки?
— Будет что показать — покажу.
Маша сделала пару шагов к двери, остановилась и, почти бегом вернувшись назад, схватила оставленный на кровати свой портрет. Вернулась к выходу, последовательно изобразила на личике смущение, извинение и благодарность и повернула, наконец, ручку двери.
— Ай!
В коридоре перед самой дверью стояла Лиза, уже поднявшая руку, чтобы постучать. Теперь у нее на лбу стремительно наливался синевой свежий фингал.
— Ой, извини! — совершенно искренне проговорила Мария. Взмахнула рукой, явно формируя какой-то конструкт, и синяк тут же исчез, словно и не было. «А у Недольмана этот конструкт не описан», — тут же сообразил Олег. — «Надо будет стребовать с девчонки описание лечилки в качестве платы за термаг».