Капитан допил чай, с сожалением взглянул на полупустую бутылку бренди, потом собрался с силами, поднялся из-за стола и коротко поклонился хозяйкам:
— Думаю, нам пора. Если что-то узнаете, сразу же звоните безо всяких стеснений, в любое время дня и ночи. Вот моя визитка.
Он положил на стол кусочек картона. Позвал:
— Прапорщик!
В ответ нечленораздельно прозвучало:
— Да?
Капитан повернулся и лишь невероятным усилием удержался от большого боцманского загиба. Курочкин сидел на стуле, с трудом удерживая голову прямо. Глаза его сошлись к переносице, лицо было комично-строгим, а губы шевелились, строго выговаривая что-то невидимому оппоненту.
— Прапорщик, смирно! — рявкнул Дромадеров.
Курочкин, повинуясь рефлексам, вскочил на ноги, уронив при этом стул. У него почти получилось вытянуть руки по швам. Но в последний момент подвело чувство равновесия, и прапорщик принялся заваливаться набок.
Дромадеров подскочил, ухватил помощника за ворот. Вера сообразила, надела Курочкину на голову форменную шапку. Шинель просто всунула ему в руки, рассчитывая, что зимний холод протрезвит юношу сильней, чем все окрики начальства.
— Мы вас всех… — заплетающимся языком выдал Курочкин. — Всех спасём. Честь имею, мадам!
Он попытался было поцеловать Верину руку, но не обнаружил. Тогда боднул головой воздух, изображая поклон и лишь чудо и крепкая рука Дромадерова позволили ему избежать встречи с дверным косяком. Щелчок каблуками тоже откровенно не удался.
— Честь имею, ма…дамы! — повторил Курочкин попытку поклона.
Капитан прошипел что-то неразборчивое и, жестко вздёрнув за шиворот, повел подчиненного на улицу. В дверях остановился, наспех попрощался, наскоро извинился и, наконец, покинул помещение.
Где-то в неизвестном месте
Алена проснулась всё в том же бетонном бункере от скрежета закрывающейся двери. С грохотом дверь грохнулась о притвор, с обратной стороны глухо лязгнул засов. На полу перед входом возник пластиковый поднос, на котором стояли одноразовая тарелка с какой-то малосъедобной на вид массой и полулитровая бутылка воды. Початая.
Девушке было холодно, хотелось и есть, и пить, но такая подачка выглядела настолько унизительной, что она брезгливо отвернулась от подноса. Но теперь пришлось как-то справляться с организмом. Откровенно говоря, она никогда в жизни не была настолько голодна, и даже подумать не могла, насколько сильным бывает это чувство. Если бы не эти браслеты! Запертая внутри тела магия буквально сводила с ума. Ей бы хоть ненадолго, всего на полчасика вернуть силы! Она бы тут всё разнесла, камня на камне бы не оставила. И эту бетонную халабуду, и тех, кто её похищал, и вообще!
Разбуженные эмоциями потоки маны болезненно запульсировали в запястьях. Пришлось усмирять мысли, утихомиривать кровожадные устремления. Просто так, усилием воли, сделать это не удалось. Пришлось погружаться в медитацию.
Дело это Алёна не любила. Не в её натуре было часами сидеть неподвижно, сосредотачиваясь на чём-то одном. Но сейчас деваться было некуда. Она уселась в нужной позе, успокоила дыхание, изгнала из головы всё постороннее и, пусть и не сразу, но вошла в нужное состояние.
Все телесные неудобства сразу исчезли. Перед внутренним взором предстала знакомая картина: магическое ядро. Оно серьёзно выросло за последний год, и размером своим радовало глаз. Алёна вошла в ритм: на вдохе добавляла в ядро каплю маны, на выдохе выпускала её. Ядро привычно пульсировало в такт упражнениям.
Что случилось потом, Алёна толком не поняла. Шар ядра резко, скачком, увеличился, стал прозрачным, а после она обнаружила себя внутри шара, то есть, внутри ядра. Вокруг, за прозрачными стенками, царил зеленоватый полумрак. И в этом полумраке прямо перед ней зависла, чуть пошевеливая плавниками, огромная щука. Длиной она, наверное, была с саму Алёну, и пасть имела такую, что при желании легко могла бы откусить девушке голову. Видеть это было как минимум страшновато. Щука открыла пасть, продемонстрировав множество мелких острых загнутых внутрь зубов, приподняла жаберные крышки, и прямо в голове у девушки зазвучал надтреснутый старческий голос:
— Ну наконец-то, соизволила добраться, навестить старушку. Могла бы и пораньше заглянуть. Глядишь, сейчас бы в таком положении не оказалась.
Глава 17
Где-то в степи
Голубенький автомобиль несся по степному зимнику. Штатные фары у него были слабенькими, поэтому впереди летел, освещая путь, изрядных размеров светляк. Выехал Олег через час после того, как в его сон нахально влез Предок. Правду сказать, в этот раз Песец побеспокоил потомка по сверхважному делу: неизвестный злодей покусился на потенциальное число потомства, а это было недопустимо.
Песцов был с Предком полностью согласен: никому не позволено воровать ханских жен. И прямая обязанность хана — не допустить, чтобы эта наглость осталась безнаказанной. Так что раздав ценные указания и наскоро собравшись, Олег обнял невесту и отвалил. Данеш до особого распоряжения осталась во дворце. Её место в машине на всякий случай занял один из охранников. Остальные должны были вернуть девушку в Москву, но лишь тогда, когда закончатся межродовые разборки.
В том, что на Алёну покусился какой-то из старых дворянских родов, Олег не сомневался. Ни бандиты, ни независимые отряды наёмников просто не решились бы влезать в подобную заварушку. Причина такой сдержанности была проста: слишком недавно случилась показательная порка Кабановых, слишком явно продемонстрировал свою позицию император. Да и вообще в биографии Песцова было немало фактов, способных навести на раздумья даже не шибко умных. Но, всё же, кто посмел? Похищение супруги главы рода по любым меркам тянет на клановую войну и кровную месть. Тут уже судом и вирой не обойдётся. Как бы они с Алёнкой не разругались, а за эту безбашенную оторву он, Олег, порвёт любого.
В юной мажьей груди бурлило и припекало неизведанное прежде чувство. Хотелось немедленно изловить какого-нибудь татя и от души набить ему морду и всё остальное, что попадёт под горячую руку. Олег резко тормознул. На правом сиденье задремавший было охранник заполошно подскочил и принялся оглядываться по сторонам в поисках врага. А Песцов вышел из машины, собрал всю скопившуюся в душе злость и запулил её вместе с файрболом куда-то в небо. Выдохнул, успокоился и вернулся в машину. Успокоившийся охранник вновь прикемарил, а Олег утопил в пол педаль акселератора и километр за километром погнал вперед: через степь, через ночь.
Неподалёку от границы с империей брякнул телефон, поймавший, наконец, сеть. Олег вновь остановился, принялся листать длинные списки пропущенных вызовов. Перезванивать никому не стал, рассудив: кому надо — позвонят сами. Зато среди неотвеченных сообщений нашлись достаточно подробные сведения о произошедшем. И даже послание от похитителей. Неизвестные злодеи требовали явиться в некое место неподалёку от Москвы и добровольно сдаться в обмен на жизнь и целостность молодой супруги.
Олег снова начал злиться. Он отправил сообщения всем, кто ему был нужен: Вере с Машей и безопасникам. Потом пересадил охранника за руль, а сам уселся справа и попытался медитировать: ожидалась серьёзная драка, а в этом деле гнев скорее помеха. Хоть и не сразу, но ему удалось успокоиться, а потом Олег неожиданно для себя заснул: всё же день на работе и ночь за рулём, разделенные парой часов сна, слишком большая нагрузка даже для молодого и сильного организма.
Охранник тем временем аккуратно вёл машину по шоссе, поражаясь числу лошадей, упрятанных под капотом такой крошечной машинки. Время от времени он восхищенно поглядывал на безмятежно дрыхнувшего босса. Сам он, поди, после таких известий глаз бы не сомкнул. А этот паренек даром, что молодой: сопит в две дырки, как ни в чём ни бывало. И судя по размерам запущенного в небо файрбола, посягнувшим на его супругу придётся ох, как несладко.
Где-то высоко над степью летел самолёт. Напичканный новейшим техномагическим оборудованием, он стоил европейскому правительству совершенно неприличного количества денег. Темный силуэт самолёта сливался с ночным небом. Специальное покрытие корпуса делало его невидимым что для радаров, что для магических сенсоров. Ничего особенного: просто разведка. Никем до сих пор незамеченный, самолёт ежедневно облетал территорию империи, а раз в месяц и Дикого поля. Машину вел автопилот. Летчик же скучал в своём кресле, пялился на звезды и время от времени пил кофе из взятого с собой термоса, заедая его бутербродами.
Что произошло с банальнейшим разведрейсом «Европа — Дикое поле — Европа», не понял никто. Ни новейшие приборы, ни бригада техников, отслеживавших полёт, ни сам пилот. Летчик успел лишь увидеть мелькнувшее на стекле кабины отражение стремительно несущейся сквозь черноту красной точки. А потом в ночном небе над степью распустился ярко-алый цветок взрыва.
Где-то в неизвестном месте
— Ну что, ты всё поняла? — спросила, наконец, Щука.
— Поняла, — буркнула Алёна.
А как было не понять, если эта старая замшелая — в буквальном смысле — хищница вдалбливала ей в голову информацию часа два, не меньше. Алёна уже была не рада этой встрече. Её, конечно, приучили относиться к Предку по меньшей мере с благоговением. Но столько времени полоскать мозги — это чересчур. И ведь не убежишь никуда! Алёна пробовала, и не раз. И ничего у неё не получилось. Даже уши затыкать было бесполезно, слова словно бы возникали внутри головы, аккурат промеж этих самых ушей.
— Слабо верится, — проскрипела Щука. — Так что давай-ка, повтори хотя бы основные тезисы.
— А что их повторять? — с вызовом заявила девушка. — Я — ничтожество, бездарность и полный ноль.
Вообще-то щуки качать головами не могут. Но эта как-то умудрилась. Покачала головой и принялась говорить. Вроде бы и вслух, а вроде бы и сама с собой: