— Вот в кого такая поперечная уродилась? Ни к мужу почтения нет, ни к подругам, ни к Предку. Хотя сама прекрасно знает, что нынче за один заход делов натворила больше, чем за всю предыдущую жизнь. Столько дуростей упорола, что вряд ли в живых останется. И ладно бы только на свою непутёвую башку бед накликала. Так она еще и мужа под удар подставила, и подруг своих, и весь клан целиком. Надо бы и в самом деле посоветовать Песцову: если выживет девка, пусть для начала приложит армейским кожаным ремнем по нежному филею разков двадцать-двадцать пять.
Алёна навострила уши. Кажется, Щука не шутила. Выбраться из бетонного мешка у неё и вправду вряд ли выйдет. А если даже выйдет… Что будет с Олегом? Ведь ясно: едва только он узнает о похищении, кинется спасать. Разумеется, он поймет, что это ловушка, но всё равно пойдет. Тут его и…
Дальше фантазия отказывала, но непременно должно было случиться что-то настолько непоправимо-жуткое, что даже думать об этом не хотелось. А Щука тем временем продолжала:
— Как прибьют девку, надо будет перстенек не упустить, себе прибрать. Да присмотреть в род кого поумнее да поприличнее. Перстень девочке подбросить, в род взять, научить, воспитать. И с Песцом насчет женитьбы сговориться: мол, баш на баш. Вместо одной Щукиной будет другая, спокойная и покладистая.
Вот этого Алёна допустить не могла. Как так? Вместо неё в клане будет какая-то другая девка? Да ещё, поди, из простолюдинов? Неумелая, неучёная, ни ступить, ни молвить. И такую недотёпу в жёны к Олегу? Не бывать этому! Да она из кожи вон вылезет, но подобного срама не допустит.
Тем временем Щука закончила монолог, махнула хвостом, и девушка вновь оказалась в своей бетонной тюрьме. Тщательно припомнила всё, что узнала от Предка, и принялась за дело.
Где-то в одной из московских квартир
Маше с Верой в эту ночь было не до сна. Ну какой тут может быть сон, когда одну из них внаглую выкрали. Хорошо еще, у них в клане Предки не спят, как у всех других. Только благодаря им удалось Олегу весточку передать, а так бы сидел в Диком поле, дела бы срочные решал.
Сна у девушек не было ни в одном глазу. А лежать в кровати да гонять по кругу одни и те же мысли не хотелось. Вот и собрались они в гостиной. Пили чай, чтобы хоть чем-то себя занять, да пытались беседовать о чём-нибудь постороннем. Да только все темы рано или поздно сворачивали на Олега, Алёну и будущее.
— Не могу больше!
Вера отодвинула от себя кружку с недопитым чаем.
— Я уже булькаю. Жидкость разве что из ушей не льётся.
— Такие же дела.
Маша присоединила свою кружку к Вериной. Спросила — больше для поддержания разговора, чем по делу:
— Как думаешь, Вера, когда Олег вернётся?
— Наверное, послезавтра к полудню. Он наверняка весь день работал. Песец доложил ему ночью, так что поутру соберется и поедет. День будет пилить до имения, там переночует, а утром двинет в Москву.
— Да, — кивнула Маша, — я тоже так посчитала. Олег впустую рисковать не станет, сперва всё выяснит, план действий придумает — как с теми Кабановыми. Но хочется побыстрей. Знаешь, у меня такое чувство, что как только он появится, так сразу все проблемы разрешатся.
— Я бы этому не удивилась, — поддержала Вера. — Знаешь, я ведь с ним познакомилась на олимпиаде в Академии. Он тогда как раз выиграл первенство.
— Ну да, — откликнулась Маша, — помню. После его выступления вся гимназия на ушах стояла. Мальки понаделали значков с песцом и ходили с ними неделю, а то и две. А ты это к чему?
— Да понимаешь, я тогда с тёткой вдрабадан разругалась. У неё жесткий конфликт с Олегом вышел. Она его засудить попыталась, но в итоге её козни ей же боком и вышли. А я назло ей пошла знакомиться с победителем. И знаешь, мы тогда полночи просто гуляли по Москве, пока ноги окончательно не заболели. А потом сели в какой-то кафешке, перекусили, вина выпили, и я сама не заметила, как ему все свои беды выложила. И он в минуту мне всё на пальцах объяснил, по полочкам разложил, и оказалось, что почти все беды я сама себе придумала. А потом задал мне вопрос, на который я до сих пор ответить не могу.
Маша улыбнулась:
— Тогда ты на него и запала?
— Ага. А потом он меня от Оленевых спас. У меня не было ни гроша денег, Оленевские патрули обложили, билет на самолёт аннулировали. Я уже решила, что жизнь кончилась. И тут он на меня буквально наткнулся, и тут же всё наладил. Вытащил меня какими-то хитрыми путями, вывез в столицу, к себе в питерский дом привел и сказал: мол, живи, сколько надо. Сама видишь, у меня с ним только так и было: приходит Олег — уходят проблемы, причём все и сразу. Так что я просто верю: он придёт, и всё будет хорошо.
— Здорово, — задумчиво произнесла Маша. — Я как раз-таки всю жизнь привыкала только на себя надеяться. А нынче сижу с тобой, потому что все мои знания, все связи и возможности помочь не могут. Только и остается, что ждать и надеяться. И ты права, все надежды сейчас только на Олежку. Не верю я в то, что Пастуховская ферма справится. Им нужно пальцем на цель показать и сказать «фас». Вот тогда они всех порвут. А сейчас у них нет ни одной ниточки. Даже сама Щука не знает, где Алёнка. Разве что у Олега есть какое-то особое средство…
Сигнал прихода сообщения прозвучал внезапно и так громко, что обе девушки буквально подпрыгнули на месте. Маша схватила телефон, глянула и радостно воскликнула:
— От Олега!
Вера не усидела. Подбежала к подруге, заглянула через плечо.
«Мне не звоните. Буду подъезжать к Москве, наберу. Безопасникам ничего не говорите, сам им позвоню. Выше нос, все будет нормально»!
Маша тут же прикинула:
— Это что же, он в ночь выехал, сразу как узнал?
— Выходит, так. На чём же он едет, что за полночи до империи добрался?
— Даже предположить не могу, — помотала головой Вера. — Но если он и дальше будет лететь с такой скоростью, то в Москве будет к полудню. Вот здорово! И знаешь, у меня враз все нервы успокоились. И даже глаза слипаться стали.
— Надо признаться, у меня тоже, — кивнула Маша, — и глаза, и нервы. Знаешь что, подруга, пойдем-ка с тобой баиньки. Надо к Олегову приезду быть бодрыми и полными сил.
Где-то на дорогах Империи
Песцова разбудил телефонный звонок. Еще только-только начинались предутренние сумерки. О приближающемся восходе говорило лишь то, что верхушки сосен стали различимы на фоне чуть посветлевшего неба. Он зевнул, потянулся, одновременно возвращая спинку сиденья в вертикальное положение, и поглядел на экран телефона. Номер был незнакомый. В том смысле, что имя абонента не отображалось. Но именно с этого номера за последние двое суток пришло несколько десятков звонков. Трудно было не догадаться о его принадлежности.
— Слушаю!
Голос мага был холоден и сух. Звонивший же, судя по интонации, гаденько ухмылялся:
— Господин Песцов? Наконец-то вы соизволили ответить.
— К делу! — оборвал его Олег.
— Как хотите, — всё с той же интонацией покладисто согласился голос.
И, вдруг резко переменился, став пренебрежительно-наглым, угрожающим:
— Приедешь на точку. Один, без полиции и пастуховских ищеек. Координаты получишь в сообщении. Выполнишь то, что от тебя требуется, и девочка твоя сможет уйти. Начнешь выкрутасничать — получишь её по кускам.
— А теперь ты слушай!
Голос Песцова, не заглушаемый рёвом мотора, ударил по барабанным перепонкам охранника так, что он чуть не улетел с трассы. Поспешно остановившись на обочине, водитель выскочил из машины и отбежал подальше, чтобы даже краешком не зацепило. Размер файрбола он хорошо помнил.
— Я приеду и увезу её. Кто попытается помешать — умрет. А если с головы девушки упадёт хоть волос, от всего твоего рода не найдут даже пепла. Ты всё понял?
Последнюю фразу Олег произнёс как будто не один, а вместе со своей тенью. И, видимо, что-то незримое пролетело через радиоэфир от абонента к абоненту, потому что человек, звонивший Песцову, в этот момент изрядно побледнел, и чуть не выронил из руки аппарат. Враз ослабевшие ноги подкосились. Звонивший упал на стул, нервно выдохнул. Но, посидев минуту-другую, очухался, а еще через пару минут решил, что ему померещилось. Поднялся и поспешил на доклад к хозяину.
Где-то под Москвой
— Господин!
Слуга довольно улыбался, и острые холодные когти дурных предчувствий, одолевавшие Кобрина с самого утра, растаяли в солнечном свете.
— Мне удалось дозвониться до Песцова. Я в полном соответствии с вашей инструкцией передал ему информацию о девке и координаты места.
— Хорошо.
Кобрину и впрямь стало хорошо. На его лице, как обычно, ничего не отобразилось. Но слуга знал Главу достаточно долго, чтобы по мельчайшим деталям увидеть истинную оценку своей работе. Но и хозяин знал своего слугу как облупленного. Взглянул на него пронзительным взглядом и уверенно констатировал:
— Ты сказал не всё.
Слуга чуть замешкался прежде, чем ответить:
— Господин, я не уверен в этом настолько, чтобы беспокоить вас своими домыслами.
Кобрин небрежным жестом отмёл все возражения:
— Говори, я сам решу, что стоит моего внимания, а что нет.
После этого вопрос — рассказывать или нет — отпал сам собой.
— Господин, Песцов повел себя не вполне обычным образом. У меня возникло чувство, что ему заранее сообщили о похищении.
— Это ерунда. Еще!
— Он…
Слуга несколько секунд колебался, но в конце концов решился рассказать всё:
— Он угрожал мне уничтожением всего рода. И сделал это таким образом, что я, хотя и был связан с ним лишь телефонным соединением, испытал страх.
На этот раз Глава задумался. Вновь заворочались в душе дурные предчувствия. Слуга не был замечен в излишней чувствительности, и такие ощущения могли означать реальную угрозу. Но Песцов? Этот мальчишка? В той годичной давности дуэли с Уссурийцевым он едва не подох, Кобрин знал это наверняка. Если бы не полубезумный офицер европейской армии с мощной винтовкой и спецпатроном, сопляка размазало бы по степи ровным тонким слоем. Нет, скорее, просто слуга становится слишком стар, чтобы исполнять свои обязанности. Надо поискать ему замену, а этого… Он слишком мн