Но в любом случае он всегда вспоминал свою оплошность и провал с жутким стыдом и переживаниями. Вот и сейчас он постарался не останавливаться на неприятной теме, а дальше засыпать командира Дивизиона очередными вопросами.
– И долго придется этого паренька воспитывать?
– Пока точно неизвестно. Сам понимаешь, что даже замену тебе и твоему отделению отыскать будет трудно. Может, две недели. Может, два месяца, а то и до конца всей вашей практики. Вернее, на все шесть месяцев, положенных очередной смене. Но в любом случае ты ничего не теряешь, а только выигрываешь: лишняя муштра со стороны Хайнека прекращается, стажировка все равно засчитывается, да ко всему еще и от записи в личном деле есть шанс избавиться.
– Сколько мне можно взять с собой ребят?
– Набирай десять человек. Или не хватит?
– Если это на Нирване, то… – Парадорский замер на полуслове, ожидая ответа своего уже наверняка непосредственного начальства.
Коли задание будет выполнено успешно, зачисление в Дивизион можно считать состоявшимся.
Полковник Капочи напрягся:
– Как догадался?
– Вы сказали, что от муштры Хайнека избавлюсь, а вот про интеллектуальную учебу и сдачу зачетов – ни слова. Из чего я сделал вывод, что с Кафедрой мы будем не только на связи, но и в более тесном контакте. Следовательно…
– Да ты молоде-е-ец! – одобрительно протянул полковник. – Недаром тебя все преподаватели хвалят не нахвалятся. А вот мне следует тщательнее за словами следить. Э-эх! Ну ладно, раз угадал, то скрывать не стану. Действительно, парня прячем на Нирване, причем не так далеко отсюда. Вы там уже рядом во время одного марш-броска побывали, Забытой Знойной Зимовкой называется.
– А-а! – оживился Парадорский настолько, что самописцы опять дернулись с большими амплитудами. – Там и в самом деле что-то знойно-неприятное творится. Инструктор так и сказал на подходе: не Три Зе, говорит, а Три Ад надо эту Зимовку называть. И мы с ним сразу согласились. Лед, ветер и нереальный жар из пустыни. Нам только на подходе мозги чуть не выдуло и не прожарило.
– Зато посторонние туда не суются, – порадовал Капочи. – Ну и в самом дальнем отнорке ущелья вполне себе сносное жилище. Не Кафедра, естественно, но тоже со всеми житейскими удобствами. На месте вам сдаточная группа все объяснит. Причем там все устроено по новейшим техническим разработкам. А не так далеко, в глубине ледовых лабиринтов, и межпланетный челнок спрятан. Да у него в комплекте имеется малый истребитель виртуального управления. Сам челнок тоже небольшой, но удобный и уж всяко дюжину человек вытянет на своем борту. Так, на всякий случай.
– И когда мы туда выдвигаемся?
– Уже сегодня вечером.
– А как же это? – Танти прошелся взглядом по окружающим приборам и опять оглянулся на профессора.
– Все под контролем. Сартре в курсе, со всем согласен, твоей инициации это не повредит. Готов ждать тебя раз в неделю, станете летать сюда по очереди вместо увольнительной на пару часов. Конечно, если все спокойно будет. Заодно и теоретические зачеты сможете сдавать помаленьку. – Присмотревшись к майору, заметил, что тот продолжившейся учебой скорей только обрадован: – Так учиться нравится?
– Для того и на ИПФС согласился. Учиться в любом случае полезней, чем только мускулы накачивать. Но мне легче становится от одного сознания, что Хайнек над нами начальствовать не будет.
– Вот это – неизвестно. Окончательно все решится чуть позже. Как своему заму я доверяю Минри полностью; а то, что между вами что-то не сложилось, делу мешать не должно. Здесь в любом случае куратор должен быть в курсе всего происходящего на Зимовке и в экстремальных ситуациях поддержать, как положено.
– Но в мою епархию начальника охраны он влезать не будет?
– Скорей всего, нет. Вы теперь как бы на равных станете в должностях. Каждый командует примерно аналогичной боевой единицей. Взаимодействовать должны с одинаковых позиций. Да и по званиям вы равны.
– Вот потому и радуюсь. Ведь он не так меня, как капитана Ланьо до психологического срыва доводит, – разоткровенничался майор. – А оно мне надо?
– Хм! Ты тоже не расслабляйся и со своей невестой будь построже. Эдак и до абсурда дойти может: я тебе прикажу раз сорок отжаться, а она на меня, словно кошка, прыгнет и мстить начнет.
– Ну до таких крайностей Клеопатра никогда не опустится. – Но, судя по тому, как при этом ответе Парадорский непроизвольно отвел взгляд в сторону, некие поползновения на авторитет высшего командира со стороны его невесты имели место.
Мало того, командир Дивизиона прекрасно помнил, как некая экзальтированная и страшно заносчивая девушка, бывая в императорском дворце, чего только не выдумывала и как только не наезжала на лучшего воина современности, пытаясь охранить облюбованного ею героя от чрезмерного внимания, слежки и крайне субъективных оценок. При негативных высказываниях она даже в присутствии самого императора была готова выцарапать глаза кому угодно, в том числе и самому Серджио Капочи, нисколько при этом не робея и забывая об огромной разнице в званиях и занимаемых должностях.
Но в данный момент уличать своего подчиненного в семейственности и укрывательстве он не стал. Скоро и сам майор все поймет, и тогда пусть его совесть заест! Недолго осталось, всего лишь до момента вступления его самого и его невесты в Дивизион. А потом ему мало не покажется!
Теша себя такими не совсем хорошими, вернее, злорадными мыслями, Капочи, не скрывая улучшившегося настроения, поведал Парадорскому еще некоторые детали, тонкости и скрытые мотивы взваленного задания. По ним получалось, что героям и отдых желают предоставить, и возможность родине послужить, и лишние благодарности заработать. Но наиболее полезным для самого Тантоитана являлось устранение его на некоторое время с полосы препятствий. С его кардинальной и противоречивой перестройкой мускульного костяка, с усугублением процесса физической саморегуляции могли и более серьезные кризы наступить. А при таких кризах, по утверждению Сартре, могла не только тяжелая травма приключиться, но и чего похуже. «Чего похуже» на Оилтоне явно не желали. Вот потому так все остальное удачно и сложилось.
Ну а напоследок командир Дивизиона преподнес самую неприятную новость, связанную с новым заданием:
– Как ты уже понял, десяток набираешь по своему усмотрению. Но не забудь: для лучшего воспитания недоросля в отделении должно быть две женщины.
– Так ведь есть Клеопатра и Лидия…
– Капитан Ланьо остается на Кафедре. – Серджио сказал это таким тоном, что становилось ясно: ни спорить, ни обсуждать данную тему командование не намерено.
Только вот расстаться с возлюбленной для Танти показалось невероятно трудно, и он все равно не удержался от вопросов:
– Но почему?!
– Так надо!
– Может, что случилось?
– Да нет, все нормально. Скорей, даже наоборот. – Но, видя, с каким расстройством и чуть ли не стенанием воспринимает Парадорский предстоящую разлуку с невестой, полковник Капочи вроде как сжалился и перешел на шепот: – Только это страшная тайна и никому об этом ни полслова! Иначе…
– Да вы что?! Я ведь не давал повода во мне сомневаться!
– Ладно, ладно. Так вот, дело в том, что маркиз Грок вздумал на основе Дивизиона сформировать парочку отделений, которые будут заниматься личной охраной самого императора и его семьи. А для этого дела, сам знаешь, особо люди подбираются. Ну и… хм! – Он подчеркнул голосом следующее слово: – Твоя девушка стоит в этом списке на первом месте. Все-таки и принц с ней чуть ли не дружен, и доверия к ней по максимуму. Почитай, любые тайны императорского рода доверить можно. Так что, возможно, ее через месяц-два уже и отправят на Оилтон для скрупулезного ознакомления с императорским дворцом. А когда и тебя в Дивизион зачислим, отгуляем вашу свадебку…
– А-а-а, ну да… – Танти напряженно прикидывал, что его хоть и разлучат с любимой на некоторое время, но, с другой стороны, ей это пойдет только на пользу. Да и он будет за нее более спокоен. Как ни мирно выглядит Нирвана, а на Оилтоне безопасней. Хотя имелась и другая сторона медали: – Господин полковник, только я вот не совсем уверен в психологической устойчивости капитана Ланьо. Мне кажется, она будет несколько опечалена таким назначением…
Вот тут уже командира Дивизиона прорвало, и он не стал сдерживаться в выражениях:
– Да что за безобразие! Мне еще у каждого воина спрашивать его мнение перед атакой и переживать за его психическое состояние?! Куда посылают, туда и надо двигаться, восклицая при этом только одно-единственное слово «есть!». Совсем дисциплину забыли?! Или устав твоя Ланьо решила под себя переделать? Как так можно распускать личный состав, Парадорский?! Кошмар! Позор!
Покрасневший Тантоитан только и выдавил из себя:
– Извините, господин полковник. Я был неправ. Расслабился слишком, подумал, что мы говорим в неофициальной обстановке…
Он намекал на свой внешний вид и отсутствие части обмундирования на теле, но, кажется, Серджио не считал это достойным оправданием:
– Да будь мы хоть в бане вместе, ты не должен забывать о дисциплине и субординации!
– Понял! Исправлюсь!
– А если и твоя Ланьо что-то вякать начнет или рапорты писать, уже завтра отправится на дальнее пограничье чинить боевые ретрансляторы.
– Да нет, что вы! Капитан Ланьо себе подобного никогда не позволяет. Могу вас заверить!
– М-да? – скривился в сарказме Капочи. – Не позволяет? Я тебе еще эти твои утверждения припомню! И если она хоть единственный раз позволит себе выказать неуважение к моим приказам, то тогда я лично посажу тебя на самую неприятную и унизительную гауптвахту. Договорились?
– Так, э-э-э… – Никак не мог Танти понять странных недомолвок в словах полковника. – Ну если так стоит вопрос…
– Боишься отвечать за недисциплинированность своей невесты?
– Никак нет! Не боюсь!
– Отлично! Пусть только она при мне чем-то окажется недово