«Как шли мы по трапу на борт». Александр Сидоров в книге «Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен» приводит воспоминания матроса «Джурмы» Ивана Клюткова, который описывал этапируемых заключенных так: «По всему их удручающе-жалкому виду угадывалось: рабы, покорное скотское стадо».
«Холодные, мрачные трюмы». Тот же Клютков вспоминал, что сначала в трюмы загружался груз и только затем – заключенные. Чтобы не было никаких просветов, все заваривалось листовым железом. В исследовании историка Ивана Джухи «Стоял позади Парфенон, лежал впереди Магадан» отмечается, что трюмы, расположенные ниже уровня воды, были особенно холодными и мрачными, во время перевозки пассажирам не всегда доставались еда и вода.
«От качки страдали зэка». О постоянной тошноте, отсутствии уборных и жутком шторме писали и Лариса Ратушная в «Этюдах о колымских днях», и Герман Сечкин в книге «За колючей проволокой», и многие другие бывшие заключенные.
«Сто тонн человечьего мяса». Колымский край был богат месторождениями золота, поэтому сюда на добычу свозили заключенных, начиная с 1920-х. К 1948 году Дальстрой стал третьим в стране по прибыли. Но тех, кто работал на приисках, называли «человеческим грузом» или «человеческим мясом». В одном из вариантов песни «Ванинский порт» есть куплет:
Сто тонн золотишка за год
Дает криминальная трасса.
А в год там пускают в расход
Сто тонн человечьего мяса.
«Будь проклята ты, Колыма, что названа Чудной планетой». Встречаются в разных версиях текста эпитеты «черная», «дивная», страшная», «дальняя». Главным в этой строчке является слово «планета» – так называли трест Дальстрой, подчеркивая его отдаленность от материковой части страны и полную изолированность от мира.
Кто автор
Классический для шансона сценарий – автор точно не установлен, но претендентов много. Александр Сидоров очень точно подметил, что «Ванинский порт» «породил больше всего “детей лейтенанта Шмидта”».
Один из предполагаемых авторов – Борис Ручьев. Известный советский поэт, который в 1937 году был арестован по 58-ой статье и отправлен на 10 лет на Колыму. Вряд ли преданный коммунистической идее человек смог бы написать текст с проклятьями и столь смелыми метафорами. В его стихах о лагере все наоборот: он в белом пальто, а кругом одни враги.
Ни при чем здесь я, скажу по чести,
Человек душевный и простой,
Но терплю, живу с волками вместе,
Крепко спутан волчьей клеветой…
В 1970 году Борис Ручьев вступил в партию. Некоторые исследователи шансона говорят, что он просто не признавался в авторстве «Ванинского порта». Но давайте перечитаем еще раз четверостишье выше. Очевидно, что признаваться было не в чем.
В середине 1990-х появляется еще один предполагаемый создатель текста песни. Федор Демин. Его сын Аркадий опубликовал целое письмо в «Комсомольской правде», подкрепляя его фактами: отца в 1939 этапировали в Магадан через Ванино, кормили селедкой, воды не давали, потому от качки страдали зэки. По прибытии в лагерь текст был записан на бересте! И через товарищей передан на волю.
С Аркадием встретился Андрей Вознесенский. Тут даже пересказывать не возьмусь, просто процитирую:
«Держу в руках берестяную книгу. Эта книга, склеенная из проутюженных листов бересты – в лагере бумаги не было, – удивительно легкая, сухая, на ней записаны чернилами расплывчатые от дождей ли, от слез ли строки стихов лагерного поэта. Его звали Федор Михайлович Демин-Благовещенский».
Все, конечно, очень трогательно, но в 1939 году началось только лишь освоение бухты. А порт официально был основан в 1943 году. Так что берестяная книга – классно придуманная байка, не более того.
Были версии, что текст «Порта» написали либо Ольга Берггольц, либо Николай Заболоцкий, либо Борис Корнилов. Но они, как и Федор Демин, по датам с Ванино не совпадали. Литератор из Магадана Александр Бирюков утверждал, что песня написана руководителем приисков Штурмовой и Мальдяк – Константином Сарахановым. Но он не шел по этапу через Ванинский порт.
Кроме того, опираясь на его послужной список, Сараханов скорее был тем, кто использует труд заключенных, чем тем, кто сопереживает зэкам.
Кто же на самом деле написал текст и музыку – до сих пор тайна. И, наверное, тайной и останется.
Кто пел
Песня «Ванинский порт» стала одной из самых популярных лагерных композиций середины ХХ века. Она распространилась далеко за пределами Колымского края, звучала на подпольных концертах исполнителей русского шансона: Аркадия Северного и Братьев Жемчужных.
А в народе появились переделанные варианты текста, где вместо Колымы исполнители проклинали целину, столицу Алтайского края или плыли к Печоре. Появились «гимны» про урановые рудники, а не про золотодобычу.
– В Магадане эту песню в ресторанах петь было нельзя. Но мы пели, потому что люди просили, – рассказывал мне как-то Шуфутинский. Под рюмочку и вилочку слушать песню о цинге и смерти, подпевать и плакать – очень по-нашему.
Чуть позже «Ванинский порт» «эмигрировал» вместе с уехавшими певцами. Михаил Гулько и Михаил Шуфутинский исполняли песню в ресторанах США. Но это скорее был не переезд, а командировка для гимна заключенных. Нужно было слетать за океан, чтобы поддержать своих людей, объединить их за той же рюмочкой и той же вилочкой.
Сегодня нет ни тех лагерей, ни тех жестоких пересылок, но песня продолжает звучать. Даже на «Радио Шансон» иногда появляется, по просьбам трудящихся слушателей.
БУДЬ ПРОКЛЯТА ТЫ, КОЛЫМА,
ЧТО НАЗВАНА ЧЕРНОЙ ПЛАНЕТОЙ.
СОЙДЕШЬ ПОНЕВОЛЕ С УМА,
ОТТУДА ВОЗВРАТА УЖ НЕТУ.
https://vk.com/music/playlist/-227895316_14_4196e00fe17dc608d8
Глава 15. Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой
Песня о высотках в Америке вошла в альбом «В шумном балагане», который Вилли Токарев выпустил в 1981 году. Наконец-то к Вилли Ивановичу пришел настоящий успех. После отъезда из СССР он кем только не работал: таксистом, уборщиком, певцом в ресторане, правда, пел недолго, потому что ресторан этот был продан, а весь персонал оказался на улице. Токарев мечтал встретить русскую женщину там, на чужбине. Но мама его избранницы хотела денег, Мерседесов и красивой жизни, дочка ее слушалась. Поэтому брак продлился 26 дней, после чего жена забрала у Вилли Ивановича все, даже мебель из квартиры.
Жизнь в Америке не была жизнью мечты. И об этом песня «Небоскребы, небоскребы» – визитная карточка Токарева. В ней он поет о себе: о том, кто потерялся без родины, но еще верит, что все будет хорошо. Текст оптимизма не вызывает: между миллионерами снуют, как шакалы, бедные люди, никто не гуляет в парках, потому что там грабят и убивают, лирический герой одинок и глушит водку от тоски.
Это только кажется, что песня веселая – во всем виновата частушечная мелодия, ну и искрящиеся глаза Вилли. Он кристально честен перед слушателями, утверждая: «Прорвемся!»
К счастью, прорвался. После альбома «В шумном балагане» он выпустил еще десяток дисков, помог на старте карьеры Любови Успенской, сотрудничал с Михаилом Шуфутинским и все-таки вернулся домой. Кстати, «дома» его альбомы были еще до того, как Вилли Иванович приехал в Москву. Его пластинки передавали по рукам, перезаписывали, включали везде, кроме официального ТВ и радио.
Богатый сэр
– Именно тот человек, который имеет свою позицию в песне, всегда себя проявит. Даже если будут годы тяжелой жизни. Позиция всегда проявляется, – так говорила о Токареве примадонна Алла Пугачева.
В 1989 году Вилли Иванович приехал в Союз впервые после 14 лет эмиграции. Приехал, чтобы увидеть свою маму и начать сотрудничество с Пугачевой и ее Театром песни. Но совместной работы не сложилось.
Токарев рассказывал, что примадонна стала диктовать условия: убирать песни из программы, выкидывать куплеты из композиций. Он, привыкший за долгие годы к свободе выбора, не хотел попадать под чье-то волеизъявление, контракт был расторгнут. Дело дошло до суда, но Токарев выиграл. А тут подоспело приглашение от Москонцерта – Вилли Иванович вернулся в Россию свободным человеком.
В 1990 году вышел фильм «Вот я стал богатый сэр и приехал в ЭсЭсЭр» – это ироничная и личная история, которую Токарев сам о себе рассказал. Правда, в фильме артист говорит, что уехал, потому что ему хотелось писать песни целиком, а цензура пропускала только музыку и его тексты до эфиров не доходили, а в Америке, как ему казалось, никаких преград не будет.
В поздних интервью Вилли Иванович говорил, что причиной были гонения от властей за то, что он слишком хорошо и состоятельно жил для тех времен, зарабатывая в оркестрах: «Доходы по тем временам были такие, что мог запросто купить кооперативную квартиру, машину. Мог позволить себе зимой покупать ПО-МИ-ДО-РЫ, которые ТОГДА и летом-то были дефицитом! Естественно, в те времена высовываться было нельзя, вот ОБХСС мной и занялось».
Вынужденный шансон
В 2017 году я брала интервью у артиста в Челябинске, где он регулярно давал концерты в ресторане «Атаман». В ярко-синей рубашке и подтяжках, с раскидистыми усами и лучезарной улыбкой «маленький такой» Вилли Токарев пришел на разговор с 23-летней региональной журналисткой. По сравнению с другими артистами, он общался открыто, не стеснялся в выражениях и был искренне заинтересован в беседе. И о причине своего отъезда сказал то же самое, что в 1990 году:
«Свободы всегда не хватает. Свободы нет нигде, запомните (улыбается). Но! Когда я жил в СССР, я уже был известным автором, получал хорошие авторские. С финансами был полный порядок. Но поскольку я писал песни в разных жанрах, некоторые из них не входили в прокрустово ложе соцреализма. И поэтому я был вынужден подыскать себе страну, где я бы мог реализовать свое творчество. Сейчас я могу реализовываться в России».