Мне вдруг стало его жаль.
— Элджи, я понимаю. Я все понимаю. Сама не знаю, смогла бы я… или нет. Только по-моему надо или уж решаться на все, до конца, или совсем ничего не делать.
— Юношеский максимализм, — прошептал Элдженет.
— Пусть так, — согласилась я.
Мы молчали. Потом Элдженет вдруг заговорил.
— Ты знаешь, Синь… Вот мы тут сидим. Не знаю, почему, может, потому что оба легионеры. Или потому что из одной школы…
Он накрыл своей ладонью мою руку, лежащую на столе. Я вдруг ощутила, как медленно кружится голова… все плывет…
— Но мы с тобой так понимаем друг друга. Ведь вот это я никому… никогда не решился бы рассказать! А ты мне… как сестра… больше! Гораздо больше!
Я вдруг поняла, что рука его уже лежит у меня на плече. И что наши лица сближаются… наши губы становятся горячими… Лус! Меня обожгло, словно пряжкой легионерского ремня. Я вскочила. Элдженет тоже поднялся, как на пружине.
— Синь!
— Нет! — я помотала головой.
— Синь!
— Элджи, это только кажется, пойми… это здесь, сейчас… твое настоящее — Лус.
Он отвернулся. Постоял немного, покачиваясь.
— Наверное, ты права.
— Это минутное, — убеждала я его дрожащим голосом. Мне почему-то хотелось извиняться перед ним, просить прощения, — это пройдет, Элджи. Ты ведь не любишь меня. Мы хорошие друзья. Я красива, я знаю. Нет, не в этом дело. Да, мы близки духовно. Вот тебе и показалось. Но ведь это только так, ведь главное — не я, пойми…
— Да, — глухо ответил Элдженет.
Он повернулся ко мне. Краска возвращалась на его побледневшее лицо. Он выпрямился.
— Мы останемся друзьями, Синь? Ты мудрая маленькая женщина.
Адоне, мелькнула мысль… а ведь ему еще предстоит узнать, что я… со Снарком…
— Да, да, — кивала я.
— Если тебе нужна будет помощь, я сделаю для тебя все. Слышишь? И жизнь. И честь. Все.
— Да. Спасибо, Элджи.
— Если я пойду… сейчас… тебе не будет плохо?
— Нет. Иди, Элджи, иди…
На мое удивление, Снарк оказался не болтливым. Он был очень рад, счастлив, нежен со мной — и похоже, этого счастья ему хватало и без огласки. Он не болтал о связи со мной, относился ко мне целомудренно, если тут уместно такое слово…
И мне, против всех ожиданий, было с ним хорошо. Просто хорошо. Даже безотносительно к Главной Цели, компьютера ЦС — я не жалела о том, что стала подругой Снарка.
Да и почему, собственно, людей нужно делить на категории, судить по росту, силе и уму… Если разобраться, Снарк как человек гораздо лучше того же Дасана… или Ларкисса… Вот Элдженет и Танг мне нравятся по-настоящему, но с ними я быть никак не могу.
Нельзя сказать, чтобы меня не мучила совесть, когда я думала о жене Снарка. Ведь я его фактически нагло совратила… хотя… не такие уж активные действия я предпринимала, он очень уж легко совратился.
Снарк ничего не говорил о своей жене. О детях рассказывал охотно и с гордостью, а о жене — ничего. Но кое о чем я догадывалась по особой горечи, звучавшей в его голосе, когда он пел так понравившуюся мне песню. И по тому, как часто он ее пел:
За тех, кому стучит в окно
Серебряный восход.
За тех, кто нас давным-давно,
Наверное, не ждет
Впрочем, может быть, так я просто успокаивала свою совесть.
Снарк пел, и я слушала, положив голову на руки. И вдруг у меня возникло странное-престранное чувство. Я увидела себя — много старше. Взрослой женщиной. И у меня давно был другой мужчина. И не один, и много-много воды утекло… И почти забылся мой первый — старый лысый инженер связи. И все, что осталось от него в памяти — только вот эта песня:
Давайте выпьем в эту ночь
За тех, кто на земле…
— Ты чего так смотришь? — спросил Снарк. Я взяла у него гитару, склонив голову к струнам, запела негромко.
Звезды. Далекие звезды, синие звезды.
Сияние чистое в черной дали.
Уже поздно.
Верните мне друга,
Вы слышите, синие звезды?
Возьмите обратно,
Возьмите свою красоту.
Эта песня была популярна в нашей школе. Снарк, видимо, ее никогда не слышал, и когда я допела, сказал задумчиво:
— Хорошо.
Я подарила Снарку серетанскую наклеечку с золотой рыбкой (правда, потребовалась пара дней, чтобы заменить кошечку на рыбку… к кошкам Снарк питал некоторое отвращение). Пришлось разыграть целую сцену и собственноручно наклеить рыбку на монитор главного сервера ЦС — якобы, чтобы напоминать о себе целый день… Через сутки я, отослав Снарка в кафе за копченой колбаской (мне, якобы, срочно ее захотелось скушать), спокойно отодрала рыбку, заменив ее точно такой же, но уже без «жучка», считывающего данные с клавиатуры. Дома я распотрошила «жучка» и без особого труда выделила пароль, открывающий доступ к серверу ЦС.
В тот же день я запустила сканер-программу и оставила ее выявлять нестандартно зашифрованные сообщения, определять их автора и скидывать результаты ко мне на диск.
Сама же отправилась на работу.
Мы с Крни проделали все необходимое даже скорее, чем нужно. Сели дожидаться пилотов. Крни закурил, протянул мне пачку. Я в очередной раз помотала головой. Крни отлично знает, что я не курю, но почему-то каждый раз считает своим долгом предложить.
Кажется, в последнее время он стал держаться еще более официально.
— Крни, я заменила все-таки панель на секторе оружия, — сообщила я, — так невозможно. Все время отходит. Это знаешь как на нервы действует в полете!
— Думаю, что ты права, — согласился Крни, попыхивая сигареткой.
Я посмотрела вверх, на стремительный обвод фюзеляжа нависшего над нами «Страгона».
— Крни, тебе хотелось бы поднять машину самому?
— Не очень, — ответил Крни. Я прикусила язык. Да уж… Теперь-то я знаю, что Крни восемь лет был военным летчиком на Беллароне.
— Сегодня пополнение прибыло, — заметил Крни. Я едва не подпрыгнула.
— Ваши? Беллари?
— Да. Все техперсонал, — пояснил Крни. Дверь ангара загромыхала, отползая в сторону. Двое в маскировочных бикрах вошли… Нейл, штурман… а это кто?
Не Ларк.
Я смутно знала этого пилота — вроде бы, из третьей эскадрильи. Вроде бы его Террин зовут. Мы встали. Крни отрапортовал о готовности машины к вылету.
— Хорошо, — взгляд Террина скользнул безразлично по нашим лицам. А что же Ларк? — я вдруг испугалась. Но спросить было как-то неудобно.
— Чистого пути, — сказала я. Террин поблагодарил и полез в кабину.
Едва «Страгон» исчез за первыми воротами ангара, я неловко попрощалась с Крни и побежала разыскивать Ларка.
Со времен своего облома Ларк со мной почти не общался, так, несколько слов — дань вежливости. Но все равно… оказывается, я как-то привязалась к нему. Во всяком случае, мне было не по себе оттого, что вместо него полетел Террин, и я даже не знала — почему.
Я постучалась в дверь Ларка, и голос, полный мировой скорби, ответил:
— Заходи.
Ларк валялся в бикре на кровати, лицо его выражало крайнюю степень депрессии — или похмельного синдрома.
— Ты… — вяло сказал он, приподнявшись на локте.
— Ларк, что случилось-то? — спросила я встревоженно. Он тяжело вздохнул.
— Отстранили, блин, от полетов, сволочи.
— Великий Змей! Ларк, за что?
— Да нашли, — буркнул пилот.
— Что нашли? Грапс? — Ларк лишь вздохнул. Вид у него при этом был точно как у ребенка, которого наказали лишением прогулки. Я изо всех сил сохраняла серьезный вид.
— Ну ладно, Ларк… не расстраивайся. Надолго отстранили?
— На неделю, — ответил он мрачно, — ввели, блин, контроль, перед самым полетом. Я что им, ясновидящий, заранее знать должен?
— Я уж думала, ты заболел. Или что случилось… Ну ладно, я пойду тогда, Ларк?
— Посиди, — попросил он жалобно, — а то вообще хреново так на душе.
Ну что с таким будешь делать? Мне захотелось предложить ему выпить для успокоения нервов. К счастью, я вовремя сообразила, что этого как раз делать нельзя.
Я села к столу.
— Контракт кончится, — сказал Ларк мечтательно, — поеду в Тамри. Зайду там в забегаловку одну… Там, блин, такой грапс — рисовый!
— Гадость, наверное, — предположила я. Ларк оживился.
— Что б ты понимала! Белги, змеи, такой грапс гонят…
— Ларк, ты что, алкоголик? — серьезным голосом спросила я. Пилот обиженно засопел.
— Чего это?
— А ты, кроме грапса, ни о чем думать уже не можешь, вроде бы.
— Почему? — задумчиво возразил Ларк, — я о многом могу думать.
— Ну давай попробуем о чем-нибудь другом… Ну о чем?
— Ну… не знаю… там еще девчонки такие классные… тьфу!
— С тобой все ясно, — вздохнула я, — лучше расскажи что-нибудь интересненькое. Знаешь, женщин надо развлекать.
— Чего тебе рассказать-то? — Ларк уставился в потолок, шевеля губами.
— Ну про Белларон. Ты же там вырос?
— Да че там рассказывать, — Ларк задумался, — там белги одни. Ну правда, мы жили в Тамри, там пляж такой нормальный, знаешь, а рядом эта забегаловка, значит, с круглой такой крышей, и фонари такие красные… знаешь, вообще красиво! Грапс тоже там… — он осекся.
— И девчонки тоже классные, — коварно добавила я. Ларк засопел.
— Между прочим, белларские девчонки вообще ниче. Знаешь, такие спокойные вообще… Ну, некоторые есть ниче… — поправился он, — я тут с одной дружил как-то, это еще до тебя было… ее потом на землю отправили.
— Это из-за которой Виктора убили? — я напряглась.
— Какого Виктора? А, этого-то… ну да. Я, между прочим, его видел в тот день. Он че-то стоит за коллекторской, на втором ярусе, я еще подумал, чего ему там надо-то…
— Так там вроде бы обнаружили еще какой-то склад оружия, — рассеянно добавила я.
— Во, точно… а я потом думаю, может, это он его и нашел… он знаешь, прям как не в себе был. Только не из-за девки его убили, не… у него с ней ничего не было. Это все брехня.