Не скрываясь — все равно заметить слежку Субботина была не в состоянии, — она проводила женщину до подъезда, проследила, как та войдет в квартиру, выждала минут двадцать и позвонила.
— Привет, подруга, — выставив перед собой бутылку, начала Кира. — Компанию составишь?
Загипнотизированная видом водки, Ольга кивнула и отошла в сторону.
Кира ввалилась в коридор и, не снимая обуви, смело двинулась на кухню.
— А ты кто такая вообще? — спохватилась хозяйка.
— Да соседка твоя новая.
— Это которая у Гальки квартиру сняла? — догадалась Ольга.
— Ага. Понимаешь, не с кем новоселье справить. Одна-то я не пью.
— А с чего ты решила, что я пью? — обиделась Субботина.
— Так я как раз и зашла, чтобы мы с тобой обе не пили в одиночестве, смекаешь?
Ольга смекнула, и через пять минут они уже закусывали водку яичницей, которую брали прямо из сковороды.
Когда Ольга дошла до нужной кондиции, Кира подобралась к главному:
— Я смотрю, ты женщина симпатичная. Все при тебе. Чего одна живешь?
Ольга подперла рукой щеку и выдала сакраментальное:
— Все мужики сволочи.
— Это само собой, — согласилась Кира. — А что, семьи — ну там родителей, сестер — нету?
— Есть, как не быть, только лучше бы не было.
— Кинули? — сочувствующе сказала Кира и подлила собеседнице водочки.
Ольга махнула стопку.
— Кинули. Кинули, сволочи. Братец мой, Олежка. Первый из гадов! Первейший! Кружилин его фамилия. Не слыхала?
— Да вроде нет. Он что, актер?
— Да какой к черту актер! Олигарх он с помойки! Ну или писатель, что ли! Не помню! Меня знать не хочет! Велел сидеть тут в дерьме и не крякать! Я, видите ли, ему макраме порчу!
— Реноме?
— Ага. А сам, гаденыш, тоже весь в пуху. Рыло то есть.
— Да неужто? А в чем дело?
Ольга опрокинула в себя следующую рюмку.
— А мне за это ни копья не дал.
— За что?
— Отстань, дура! — вскинулась вдруг Субботина. — Не твоего ума дело!
Она зарыдала в голос. Кира погладила несчастную по голове и запихала в рот кусок хлеба с маслом. А то, чего доброго, захмелеет раньше времени.
Продолжая умываться горючими слезами, Субботина упала головой на стол и вдруг затихла. Кира потрясла ее за плечо. Ольга всхрапнула и устроилась поудобнее, подсунув под голову батон.
Не надо было давать ей напиваться. А с другой стороны, кто же знал, что она вырубится с трех стопок.
Кира уложила хозяйку на диван, проверила, что вода, газ и электроприборы выключены, и вызвала такси. Не успела убрать в сумку телефон, как пришла эсэмэска от Борисоглебского: «Позвони».
Откашлявшись и проверив, что голос звучит уверенно, Кира позвонила.
— У меня все в порядке, — начала она, предупреждая вопросы. — Ты собирался в субботу приехать. Сможешь со мной встретиться?
— А сегодня?
— Не поняла. Ты же говорил, что до конца недели будешь занят.
— Удалось освободиться чуть раньше.
— Тогда прости, я не в форме.
— Так это даже лучше. Когда ты в форме, я тебя боюсь.
— Я не об этом. Во мне почти пол-литра алкоголя.
Андрей помолчал, переваривая информацию, и вдруг сообразил:
— Это ты с сестрой Кружилина так повстречалась?
— Да, но рассказать более-менее связно смогу только завтра ближе к обеду.
— Хорошо, позвоню в двенадцать, — согласился Андрей.
И приехал в начале девятого.
Сил сокрушаться по поводу того, что Борисоглебский застал ее в неподобающем виде, у Киры не было, поэтому она молча впустила его и поплелась в душ.
— Завтракать будешь? — крикнул за дверью Андрей.
— Кофе, — отозвалась она.
— А яичницу?
— Даже не упоминай.
— Сильно перебрала?
— Да нет. Закуска была дрянная. Там банка с огурцами в холодильнике. Открой.
— Будет сделано.
Она ела бутерброд с соленым огурцом, а он смотрел и думал совершенно о другом.
Ирина была идеальной. Долго, очень долго он именно так ее и воспринимал. И только сейчас, глядя, как Кира, ероша влажные волосы и размахивая чайной ложечкой, рассказывает ему о встрече с Ольгой, вдруг подумал, что Ирина, выращенная на чистом сливочном масле, тренированная на правильное поведение в любой ситуации, была гораздо менее женственна, чем майор Смородина, тренированная совсем для другого. Ирина была заточена на достижения и успех любой ценой. Кира заточена совершенно на иные вещи и просто-напросто не думает, как она выглядит и смотрится со стороны. Но при этом каждый жест, поворот головы, то, как она вскидывает на него глаза… Черт! Эта неосознанная женственность так притягивает, так манит…
С Ириной ему всегда было прохладно. Интересно, но прохладно. Наверное, поэтому перед самым отъездом в Лондон он собирался отложить свадьбу. Смалодушничал. На разговор так и не решился. Вообразил, что разлука обострит чувства и вернет все на круги своя. Не вернула. Он это понял, вот и тянул с возвращением. Должно быть, поэтому в смерти Ирины винил и себя тоже. Словно его присутствие могло что-то изменить.
Он тут же устыдился своих мыслей. Их вообще нельзя сравнивать. Живую женщину с умершей. Все равно что предать.
— Андрей, ты что? Тебе плохо?
Кира смотрела — ему показалось — с некоторым раздражением.
— Все в порядке, — улыбнулся он.
— Показалось, что ты не слушаешь.
— Ты сказала: кое-что в ее словах было странным.
— Ольга проговорилась, что родной брат Олежка приказал ей не вякать и сидеть тихо, чтобы не портила ему макраме.
Борисоглебский поперхнулся чаем.
— Это она так реноме называет, — постучала по спине Кира. — А следом добавила, что у него самого рыло в пуху.
— Может, именно из-за того, что не хочет признавать в ней родственницу?
— Нет, тут что-то другое. Но выяснить я не смогла. Она отрубилась.
— Она может знать о его делах?
— Не думаю. От нее он бы стал скрывать в первую очередь. Возможно, у Олега Сергеевича в анамнезе еще какие-нибудь неудобные знакомые имеются. После Ольги я ни в чем не уверена.
— Да, биографию он подчистил основательно. Была сестра, и нет сестры. Не понимаю, как это вообще возможно в век цифровизации?
Кира засунула в рот кусок сыра.
— Именно в век цифровизации такое и возможно, Андрюш.
— Не знаю, — покачал головой Борисоглебский. — Хотя… Дело только в стоимости услуги, ты права.
Кира задумчиво жевала сыр и помешивала ложечкой кофе.
— В сущности, почти ничего интересного от Субботиной я не узнала, поэтому результатом можно считать лишь сам факт наличия у Кружилина сестры, которую он тщательно скрывает по причине ее неконгруэнтности его статусу.
— Скорее это у него с конгруэнтностью не все в порядке. Внешний привлекательный образ, а внутри — тараканы.
— Да у кого их нет! И вообще, в сотый раз тебе повторяю: отношение к Кружилину строится на твоей уверенности, что он убийца. Но предубеждение еще никогда не помогало докопаться до истины.
— Наверное, ты права, но…
— Андрей, послушай! Я долго думала. Мы не с того начали. Первым делом следовало проверить его алиби на даты всех убийств. Мой косяк, если честно. Поддалась эмоциям и забыла про азы работы.
— Я проверял, — перебил Андрей.
— Даже так? — поразилась Кира. — И что?
— Ничего. Во время всех убийств он якобы находился совершенно в других местах. Установить это было нетрудно, наш писатель каждый свой шаг освещает в соцсетях. Но! И в две тысячи шестом, и в шестнадцатом он был в Москве. Не где-нибудь, а именно в том городе, где произошли убийства.
— Это ничего не доказывает. Хотя, конечно, нет такого алиби, которое было бы нельзя обеспечить.
— И это мне говорит следователь!
— Ничего не поделаешь, цифровизация — наш враг.
— То есть фотошоп, монтаж или все вместе? Я и не сомневался.
— Не делай поспешных выводов. Ты же не проверял фото на подлинность. Вот что. Давай начнем именно с этого. Если попадется хотя бы одна фальшивая фотография, от нее и будем плясать. Завтра с самого утра отошлю снимки в лабораторию.
— Уверен, что будет, и не одна.
— Ты опять за свое! Андрей, пойми…
— Да понимаю я все!
Он вдруг притянул ее к себе.
— Из нас с тобой получились бы чудные напарники.
— Шерлок Холмс и доктор Ватсон?
— Фу… Они же оба мужики. Нет, мы как Малдер и Скалли. Им тоже все время какая-то чертовщина попадалась. То оккультисты, то сатанисты, то пришельцы.
— Надеюсь, до пришельцев не дойдет.
— Я тоже.
Они долго и со вкусом целовались и доцеловались до постели.
Дела скорбные
Все случилось, как в плохом анекдоте.
Они еще лежали в кровати, когда раздался звонок. Кира встала и пошла открывать. За дверью стоял Гречин.
Когда она потом вспоминала эту сцену, то сначала ежилась, а потом начинала хохотать. Началось все, как драма, а закончилось, как водевиль.
Фальшивая радость на лице мужа — сюрприз для тебя, милая! — потом шок при виде вышедшего в коридор в трусах Борисоглебского — что тут происходит? — затем бешенство и крики — шлюха подзаборная, вот ты кто! — ну, и номер дня: спускание обманутого мужа с лестницы.
Но это был еще не конец. Оказалось, что Гречин приземлился неудачно и сломал два пальца на руке. Пришлось оказывать ему первую помощь и поить обезболивающим. Предлагалась также и водка, но гордый Гречин от нее отказался, вместо этого заявил, что подает на развод.
Кира молчала, чтобы не спровоцировать новый приступ бешенства. А наглый Борисоглебский стал дотошно выяснять, как скоро Гречин собирается это сделать, уточнял, быстро ли нынче разводят, и таки спровоцировал соперника.
Гречин распалился настолько, что стал хватать и бросать на пол посуду. Кира, никогда не видевшая мужа в таком состоянии, остолбенела, но Борисоглебский снова показал себя. Он выхватил из рук Гречина ту самую вазочку и противным голосом заявил, что это подарок Елизаветы Второй его бабушке на свадьбу, и если кто-нибудь посмеет раритет разбить, дело ему придется иметь с самым крутым адвокатом в этой стране.