В конце концов Гречин догадался, что над ним издеваются, и кинулся вон из квартиры, предупредив жену о грядущих последствиях ее поступка.
Наступили тишина и молчание. Кира опустилась на корточки и стала собирать осколки. Борисоглебский немного посмотрел на ее спину и пошел в душ. Вернувшись, он застал ее одетой, причесанной и все еще молчащей. Не пытаясь вступить в диалог, Андрей заказал по телефону еду, сварил кофе и стал ждать.
В себя она пришла только после порции бифштекса с картошкой.
— Черт! Какая же я дура!
Борисоглебский кивнул и подлил ей вина.
— Чего ты киваешь? — тут же вскинулась Кира, считавшая, что он должен ее разубеждать.
— Потому что так и есть. Как же надо себя недооценивать, чтобы выйти замуж за этого…
— Прошу, не надо. Это ты из него посмешище сделал. На самом деле он…
— Не такой. Я понял. Извини.
Кира аккуратно, как в ресторане, сложила на тарелке приборы.
— Как просто все разрешилось. Зрело годами, копилось и вдруг на раз… Даже странно.
Она вдруг почувствовала огромную усталость. Поспать бы! Часиков этак пять или шесть. И чтобы никто не трогал.
— Нет, спать я тебе не дам, — словно услышав ее мысли, заявил Андрей. — Мы поедем гулять по берегу Финского залива, кидать в воду камешки, смотреть на мальков у берега и пить коктейли.
— А коктейль откуда возьмется? — спросила Кира.
— Там посмотрим, — туманно ответил Борисоглебский.
Коктейль нашелся к маленьком уютном баре прямо на берегу. Вообще он располагался на закрытой территории дачного поселка для очень непростых людей, но Борисоглебский показал охране какое-то удостоверение, и их пропустили.
В баре почти никого не было. Усевшись за столик с видом на залив, они заказали итальянское вино, пасту и салат из мидий и рукколы.
Только тут Киру отпустило окончательно. Она вдруг увидела все произошедшее со стороны. Оказывается, это было ужасно нелепо и смешно. Она хохотнула, махнула рукой официанту и велела принести лучший десерт из всего меню.
— После обеда? — уточнил тот.
— Нет, до!
— У вас прекрасный вкус, — невозмутимо прокомментировал молодой человек и важно удалился.
Поедая какую-то дикую смесь из фруктов, бисквита и взбитых сливок, Кира вдруг сообщила:
— Я проверила интервью, книги и статьи Кружилина на упоминание культа сатаны и использование специфических терминов, которые могут указывать на его причастность к подобным вещам. Забила ключевые слова и прогнала в специальной программе.
Андрей, которому казалось, что после пережитого стресса Кира вообще неспособна думать ни о чем серьезном, удивился и обрадовался.
— Нашла что-нибудь интересное?
— В том-то и дело, что нет.
— И ты подумала, что мы ошибаемся на его счет.
— Как раз наоборот. Понимаешь, он не просто не говорит на эту тему. Он ее избегает. В интервью ему пару раз задавали вопросы, которые выводили на его отношение к Богу, верованиям, оккультизму, скрытым возможностям человека, незримым силам природы и так далее. Он ни разу не ответил ни на один из вопросов. Причем не забалтывал тему, а игнорировал. Это странно. Он писатель, известный человековед и человеколюб. Почему бы не поговорить об этом? Я посмотрела несколько сюжетов с ним, и мне показалось, что подобные вопросы его…
— Настораживают? — подсказал Андрей.
— Нет. Пугают.
— С чего бы?
— Не могу объяснить, но это странно. Казалось бы, что тут такого? Тема-то, в сущности, банальная. Ну скажи чего-нибудь. Нет. Сразу напрягается и уходит. Но учти: это тоже не доказывает, что он сатанист.
Принесли заказ, и они молча принялись за еду.
После обеда Андрей предложил покататься по заливу, и они пошли к причалу, возле которого стоял под парами белый катерок. О Кружилине больше не говорили, почувствовав, что на сегодня напрягов достаточно.
Катер летел по воде, солнце выглянуло из-за облаков и светило вовсю, ветер бил в лицо и, казалось, уносил вдаль все, что случилось за день, вместе с мыслями о том, что случится завтра.
В понедельник после обеда Кира узнала, что алиби Кружилина на все даты московских убийств железные и сомнению не подлежат. Как и подлинность фотографий.
Ну а насчет неудобной сестры… так ее к делу не пришьешь. Можно, конечно, покопать еще, но стоит ли?
Кира не знала, как сказать об этом Андрею. Несколько лет вслед за своей бабкой он истово верил в виновность Кружилина. Теперь вся теория разлеталась в щепки.
— Итак, Кружилин невиновен. Никого он не убивал. Никакого сатану не призывал, — произнесла она вслух.
— Вы о чем? — раздался голос Макса Краснова.
Он заглянул в кабинет и заинтересованно уставился на нее.
— Я вроде слышал фамилию Кружилина.
— Да это я так, в порядке бреда, — спохватилась Кира. — Ты чего, про убийство на Выборгском хочешь поведать? Малоземов звонил уже. Будете соседа брать?
— Будем, но позже.
— Это еще почему? И так затянули!
Кира приняла начальственный вид, но Краснов даже не заметил.
— Походим за ним. Сдается, он не один все придумал. Вы бы видели этого ухаря Скачкова! Соплей перешибешь. А тела тащили на руках, чтобы следов не осталось. Я как его узрел, сразу понял: был кто-то еще, про кого мы не в курсе.
— Кто-то еще, про кого мы не в курсе, — повторила Кира эхом.
— Так что? Даете добро, товарищ майор?
— Только смотри, чтобы этот доходяга не смылся.
— Да где ему! Его каждая собака в околотке знает! У него на районе самый модный салон тату. Всех уже оклеймил. Красиво делает, говорят. Я к чему? Когда расспрашивали о нем у сотрудников, один рассказал, что этот недоносок Скачков хвалился, будто делал татуху Кружилину. Я на фамилию среагировал. Вы про того самого Кружилина вспоминали?
Кира посмотрела задумчиво и не ответила.
Макс пригладил задорный чубчик надо лбом.
— Ну, я пойду?
— Подожди, — решилась Кира. — Так наш подозреваемый делал наколку Олегу Кружилину? И когда это было?
— Не в курсе, если честно. Я запомнил просто потому, что фамилия уж очень известная. Кружилин тут всяко ни при чем. Или я чего-то не знаю?
— Нет, я о другом. Дай мне всю инфу на этого Скачкова и адрес салона.
— Да в чем дело, Кира Ахматовна? — насторожился Макс.
Он был очень самолюбив, считал себя — и не без оснований — профессионалом, поэтому любое вмешательство в дела воспринимал как проявление недоверия и чуть ли не оскорбление своего ментовского достоинства.
Кира сразу сменила тон.
— Максик, не грузись. К твоему делу это отношения не имеет. Зуб даю. Просто хочу проверить одну гипотезу. Так, для себя лично.
Кира была убедительна, и Макс успокоился.
— Да мне не жалко. Перешлю все, что есть. Так вы одобряете мой план?
— Макс, я всегда и всюду одобряю твой план. Как я могу в тебе сомневаться! Походите за ним, но пошустрей, а то полковник уже из штанов выпрыгивает.
— Когда мы вас подводили, матушка?
Кира терпеть не могла, когда Макс так ее называл, но на этот раз сердиться не стала. Макс заметил и подумал, что, кажется, угодил начальнице.
А это значит что? Это значит, что он — большой молодец!
Насвистывая, он дошел до курилки и тут неожиданно подумал, что начальница, скорей всего, ведет какое-то левое дело.
Точно! Так и есть! Интересно, на кого работает?
А это он скоро узнает…
Краснов скинул информацию, и Кира прилипла к компьютеру.
Почему она сразу не подумала, что Кружилин мог быть не один? Конечно, вызывать сатану или, тем паче, проводить обряд превращения в антихриста, особенно такому известному лицу, как Кружилин, в компании было бы странно. Все, что она тогда, в шестнадцатом, и сейчас, через много лет, знала об этом деле, указывало на то, что действовал одиночка.
Но почему она решила, что до момента самого убийства и проведения ритуала преступник совсем ни с кем не взаимодействовал? Ведь был же исполнитель кражи в музее. Улик тогда не хватило, но ведь подозрения наверняка имелись. Если не у полиции, то у бабы Поли. Почему она ничего не стала уточнять у Андрея? Возможно, роль этого человека не сводилась к воровству.
Ой, блин, Кира! Ты вообще не шьешь, не порешь!
Теперь выясняется — причем случайно, а не благодаря ее усилиям, — что у Кружилина есть татушка. Или была. И делал он ее в каком-то захазном салоне на краю города. А возможно, раньше. Например, в Подмосковье, где мастер-виртуоз — как там его, Скачков Василий — обитал двадцать лет тому назад. Мог он быть знаком с Кружилиным еще тогда? Вполне. Причем отлично знал, кто его клиент. Недаром хвастался «на районе».
Кира почувствовала, как на виске забилась жилка. Всегда, когда она начинала приближаться к истине, жилка словно подсказывала ей, что она на верном пути.
Кира даже погладила ее легонько. Умница моя!
Нет, все-таки рано давать этому делу отбой. И вообще. Хорошо, Борисоглебский уехал в Москву и сказал, что не знает, когда сможет вырваться. В его присутствии она теряет способность мыслить профессионально. Он ее гипнотизирует просто! Она начинает верить всему, что он говорит, даже без всяких доказательств! Ну куда это годится!
Кира немного позлилась на себя, а потом решила, что надо выпить чаю с вареньем, которое утром принес хозяйственный Малоземов.
Она вышла в кабинет, где сидели ее ребята, и обрадовалась, что он пуст. Во-первых, это означало, что все — в отличие от нее — заняты насущными делами, а во-вторых, сейчас самое время побыть в одиночестве.
Она без зазрения совести съела полбанки варенья — любимое вишневое — и напилась чаю. Не беда! Завтра купит чего-нибудь вкусненького, чтоб не сердились!
В принципе, план был прост. Выяснить все о связи Скачкова и Кружилина, а затем вернуться к личности того, кто много лет назад похитил дневники Татьяны Гиппиус из архива.
Действуйте, майор Смородина, только не забывайте, что текущих дел с вас никто не снимал.
Но сказано не значит — сделано. Как только она вернулась в кабинет, ее вызвал Шарафутдинов и приказал срочно подключиться к расследованию кражи со взломом вкупе с убийством охранника в доме известного на весь мир режиссера.