— Кружилин или твои?
— Мои, которые на Кружилина работают.
— Господи ты боже мой! Кира! Что можно предпринять?
— Не суетиться в первую очередь.
— У меня сейчас огромное желание отправить тебя бандеролью к деду Паше.
— У меня самой такое желание, но не получится, к сожалению. Мы слишком далеко продвинулись, чтобы взять и все бросить. К тому же кроме убийства твоей бабушки и серии шестого и шестнадцатого годов у нас теперь еще два убийства, которые в сторону не отложишь.
— Ты нашла доказательства причастности Кружилина и к ним?
— В общем и целом — да. Но тут все сложнее. Знаешь, у меня такое ощущение, что убийства — это у них семейное предприятие. И сумасшедший не только Константин. Его мать и отец тоже ненормальные.
— Мой страх за тебя растет в геометрической прогрессии.
— Мой за тебя — тоже. Все ведь с тебя началось, помнишь? Если бы не ты, я бы никогда не связала все преступления между собой.
— А значит, Кружилину снова удалось бы уйти от наказания.
— Не только ему. Но меня сейчас больше всего интересует Константин. Главное, найти доказательства, что серийный маньяк именно он.
— Ты по-прежнему в этом уверена?
— Как никогда. И еще я волнуюсь за папу. Он даже не представляет, на что способен этот человек.
— Надеюсь, его пребывание в пансионате не затянется, хоть и не в курсе, что он собирается делать.
— Я тоже.
Они помолчали, думая о том, что ждет их впереди.
— Кира, — хриплым от волнения голосом наконец сказал Андрей, — я не могу приехать прямо сейчас, но хочу тебя защитить.
Дожили. Ее, майора юстиции, следователя-стажиста хотят защитить от преступников! Кому рассказать, животики надорвут.
Она уже хотела съязвить на эту тему и вдруг подумала: ничего ей так не хотелось сейчас, чтобы Борисоглебский прилетел — пусть не на голубом вертолете, а на обычном — и защитил ее от всего на свете.
Особенно от нее самой.
Она решила, стоит сказать что-то нежное, например, про то, как она ценит его к ней отношение.
— Андрей, у меня к тебе еще один вопрос, — начала она деловым тоном. — Где сейчас можно купить нормальное грузинское вино?
— Что, не понял?
— У меня был запас, да весь вышел.
Борисоглебский немного помолчал, пытаясь осмыслить суть дела.
— Есть один канал. Мой однокурсник как раз неподалеку работает. Может привезти, сколько надо.
— Тогда заказывай сразу два бочонка, чтобы сто раз не просить. Чувствую, еще понадобится.
— Считай, что уже привезли. Он через два дня возвращается.
— Спасибо, — поблагодарила Кира и зевнула.
Борисоглебский среагировал сразу. Выяснил, что она еще на работе, и велел ехать домой.
— Можно я пока у тебя на Московском поживу?
— Здорово! — сразу обрадовался он.
Хорошо, что она не рассказала ему о пуле в стене дома. Он и так слишком беспокоится за нее. Ведет себя нетипично для любовника. Скорее, как заботливый муж.
Пока он держится от нее на расстоянии, Кружилин спокоен. А стоит им сойтись, кто знает.
Кира даже вздрогнула, представив возможные варианты, и стала прощаться.
— Поеду спать, устала, — еще раз зевнув для правдоподобия, сказала она.
Борисоглебский поверил.
Но спать она не поехала. Времени на то, чтобы дождаться Краснова, не было.
Кира села в машину и, довольно быстро выбравшись из города, рванула в Опочку. Хочешь сделать хорошо, сделай сама, гласит народная мудрость. Завтра «с ранья», как говорит папа, она сама дернет местных сыскарей. Так вернее будет.
Про тест на беременность она и не вспомнила.
Утро в Опочке началось с культурного шока, который испытали местные, поняв, что к ним заявилась следователь из Питера. Конечно, Кира понимала: если не принять своевременных мер, о ее самоуправстве сразу доложат наверх, узнает об этом и Шарафутдинов, который сразу перекроет ей кислород, но все равно решила рискнуть.
Дав отбой Краснову, она отправилась на разговор со старшим группы, которая занималась делом Субботиной. Суть беседы состояла в предложении взаимовыгодного обмена: они ей отпечатки, она им — имя убийцы на блюдечке.
— А раскрытие кому запишут? — задал резонный вопрос старший.
— Поделимся славой, капитан. Сказать пока не могу, но, если выгорит, всем хватит.
— То есть, я так понял, дельце многозадачное.
— Правильно понял, капитан. И не просто многозадачное, а конфиденциальное до определенного момента.
— Раньше времени сома под корягой не баламутить?
Кира кивнула и пригляделась к капитану внимательнее. Слушает хорошо, глаза умные. Не дрейфит перед начальством, не суетится.
«Если Малоземов сольется, возьму его к себе», — подумала она.
— Сможешь своих ребят придержать, чтобы начальству рассказывать не побежали? Объясни, что в ваши дела я соваться не буду. Мне нужны только отпечатки конкретного человека.
— Придержать не вопрос, тем более что начальству до нас, как корове до киселя. А с чем сравнивать будем?
Кира достала привезенный Анатолием Петровичем образец.
— Я с вами похожу, а потом уеду. Сколько времени понадобится для анализа?
— Думаю, немало. Магазин и подъезд — это ж Клондайк. Там, кроме архангела Гавриила, все отметились. Но спецы у нас неплохие и с техникой все в порядке. Будем стараться, одним словом.
Кира благодарно улыбнулась, и капитан сразу смутился.
«Черт! И почему такие красивые бабы только по столицам работают? К нам бы ее, сразу показатели раскрываемости до небес подскочили! Сам первый в пекло полез бы!»
Кира между тем думала, где лучше начать.
— Давай ребят в магазин, а мы с тобой в подъезде начнем. Попробуем понять, до чего она могла дотрагиваться.
— А если там все затерто? Смазано давно?
— Рискнем. Я буду за манекен. Рост у меня примерно такой же.
Капитан оценил ее решительный вид и вдобавок подумал еще: «Если б знал, с утра бы побрился. А то, как дикобраз!»
Уехала Кира только в час дня. Сделано было немало, но гарантий все равно никаких. Возможно, ее идея насчет магазина и подъезда — жест отчаяния и ничего кроме.
Она уж было загрустила, следя за бегущими вдоль шоссе почти осенними пейзажами и сожалея о том, что этот август просто выпал из ее жизни, но тут увидела, как на обычный, не специальный телефон пришло сообщение.
Она даже не успела открыть и понять, от кого, как на виске затрепетала жилка, предвестница хороших новостей.
Так и случилось. Сообщение было от Нодарыча и содержало всего два слова: сто процентов. Именно так, словами.
Кира чуть не вскрикнула в голос.
Вот вы и попались, господин Кружилин!
Теперь повезло бы с Опочкой. Ты уж постарайся, капитан.
Радости ей хватило почти до самого Питера. То, что она не спала ночь, никак не отражалось на самочувствии, поэтому Кира подумала: тревога насчет беременности, возможно, ложная.
Это было бы кстати.
У въезда в город она остановилась перекусить. На радостях, так сказать. Купив большой стакан кофе и гамбургер с курицей, она устроилась на сиденье автомобиля, открыв дверь.
Лучше бы и не начинала. Ее вырвало сразу после первого куска вкусного американского бутерброда. Она успела только перегнуться через порог машины.
Есть дальше не было смысла, да и аппетит пропал. Кира выпила бутылочку воды и решила, что глупо продолжать тешиться иллюзиями, будто никакой беременности не существует.
Когда все закончится, она расскажет Андрею. А там будь что будет.
На этой здравой мысли ее раздумья прервал звонок отца.
— Слушай сюда, дочка. Только что из Москвы сообщили: Александра Сванидзе выдвинулась в Питер.
— На встречу с сыном?
— Тут вариантов несколько, и ни один мне не нравится. В любом случае мне смываться отсюда рано. Надо следить за Константином. Что-то он сегодня слишком возбужден.
— У меня тоже события разворачиваются.
— Держи ухо востро, дочь. Если что, помни, о чем я тебе говорил.
Она хотела уточнить, что именно он имел в виду, но отец уже отключился.
Несмотря на то что ее распирало от желания сразу взяться за дело, в Комитет она не поехала. Надо было сменить провонявшую одежду и вымыться. Запас был только дома. Придется ехать на Ваську.
К начальству она должна явиться свежей и, как сказал однажды образованный Борисоглебский, «преисполненной сил».
Кира хохотнула и наддала газу.
Если все пойдет хорошо, нынче же ночью Кружилина задержат. И сделать это лучше до того, как он встретится с Александрой.
А еще лучше, если бы ребята из Опочки обнаружили ее отпечатки. Тогда можно взять сразу двоих из этой замечательной семейки.
Она въехала во двор, удачно припарковалась и, выскочив из машины, резво побежала к подъезду.
Не добежала каких-нибудь десять метров.
Наверное, будь на улице светлее или стрелок чуть искусней, этот рывок был бы последним в ее жизни.
Хлопок выстрела она не услышала, почувствовала только грубый толчок в спину, который заставил ее полететь вперед всем телом и свалиться у самой ступеньки. Вторая пуля угодила именно туда. Металлическая ступенька дрогнула, но устояла.
Кира дернулась, пытаясь встать, и потеряла сознание.
Очнулась она от ощущения, будто отлежала себе все бока на каком-то очень жестком диване. Пошевелилась, и тут же пришла в себя от резкой боли в плече. Охнув, она попыталась сесть. Получилось с третьего раза, и ее тут же затрясло. То ли от холода, то ли от раны.
Сцепив зубы, Кира доползла до двери в подъезд и успела удивиться, что из него никто не выходит.
«Ночь, что ли», — подумала она и поползла дальше. В дверь пролезла с превеликим трудом, но дальше дело пошло веселей.
Хватаясь за перила и тяжело дыша, она-таки добралась до квартиры, с четвертой попытки открыла дверь и, ввалившись внутрь, упала на коврик.
Хорошо бы сейчас выпасть в осадок и прийти в себя минуток эдак через триста.
Отдышавшись, она доползла до дивана в прихожей и, прислонившись к его кожаному боку, кое-как села.