Вдруг она заметила на ошейнике прикрепленный листочек бумаги. Взяв и развернув его, она, затаив дыхание, прочла.
«Начни пока с этой милой собачки, Мелани. Ухаживай за ней, корми, регулярно выгуливай. А когда будешь готова к чему-то большему, то возвращайся ко мне. Я уже вполне созрел для семейной жизни».
Ведь это ее собственные слова, сказанные раньше, в одной из бесед с Даррелом Уайтом! У Мелани сжалось сердце. Она действительно рискует лишиться самого главного. В Рокленде у нее остается семья — много любящих и преданных друзей. Среди которых Даррел Уайт. Он как в воду глядел и стремился ей дать то, в чем она нуждается больше всего. Но она настолько была скована страхом повторения прошлых ошибок, что не разглядела в его чувстве подлинной любви.
Это не та неразделенная, односторонняя любовь, когда приходится больше отдавать, чем получать взамен, — нет, это любовь равного, готового на все ради нее. Его дружеское участие, нежность и забота проявлялись во всем — верный признак большого искреннего чувства.
Они по-настоящему подружились, и эта дружба может служить прочной основой для серьезных чувств. Это скала, на которой можно построить совместную жизнь. Их отношения с Даррелом в корне отличаются от страстных, но скоротечных романов из прошлой жизни, которые оставляли в душе лишь горечь и разочарование.
Она многое узнала про Даррела Уайта, вплоть до мелочей, которые становятся известными лишь близкому человеку. А он терпеливо и не торопя события узнавал ее, чтобы потом переосмыслить собственную жизнь и поступки.
Взяв на руки рыжего спаниеля, Мелани вышла из кают-компании и спустилась по ступенькам трапа вниз. Внизу она едва не столкнулась с Синди Райт и бригадой телевизионщиков. Рядом с Синди находилось десятка полтора журналистов с блокнотами и фотоаппаратами. Один из помощников держал плакат с поздравительной надписью.
— Куда это вы собрались, мисс Пирсон? — обернувшись, воскликнула Синди. — Постойте! Вы ведь победитель. Вы не можете уйти. Нам нужно снять вас для программы новостей и взять интервью.
— Сожалею, но мне необходимо бежать, — спокойно ответила Мелани. Озираясь по сторонам, она пыталась отыскать в толпе Даррела Уайта. Он ведь не мог отойти слишком далеко, если недавно заходил в одну из палаток за собачьим кормом.
— Но… вы же победитель, — растерянно повторила Синди.
— Победа не имеет никакого значения, если я потеряю самое главное в жизни, — ответила Мелани и бросилась вслед за удаляющейся мисс Галлахер.
Та улыбнулась, увидев приближение Мелани, и махнула рукой в сторону сводчатого прохода с рекламным щитом кока-колы наверху. Не говоря ни слова, Мелани быстро пошла в указанном направлении. Щенок весело залаял, когда заметил вдали Даррела.
Он разговаривал со своим братом Гленном. Сердце Мелани наполнилось радостью. Она поняла, что не слишком опоздала.
Гленн покачал головой. Он что-то горячо объяснял брату. Мелани подошла поближе и прислушалась.
— Понимаешь, я понял, что счастлив и здесь, Даррел, — говорил Гленн. — По иронии судьбы крушение нашего с тобой предприятия сослужило мне хорошую службу. Вернувшись на родину, я понял, что главное для меня — это дочь, которой и нужно посвящать свою жизнь. Ты многое для меня сделал, брат, поэтому не нужно все время себя упрекать. Тогда все произошло просто из-за того, что мы неверно рассчитали силы, а ты слишком перегрузил себя работой. — Он улыбнулся. — Все идет как надо, Даррел. Дерзай и двигайся вперед. У тебя должно получиться… — Гленн отвел взгляд и, заметив рядом Мелани, широко улыбнулся. Кивнув в ее сторону, он похлопал Даррела по руке и тихо удалился прочь.
Даррел повернулся, и при виде Мелани лицо его посветлело. Щенок бросился вперед, вырвав поводок из рук Мелани и весело залаяв. Даррел присел на корточки и поймал спаниеля, взял его на руки, и тот принялся облизывать ему лицо.
— Привет, дружок. — Даррел потрепал спаниеля за ухом, и щенок прижался к нему и ласково заурчал. — Здравствуй, Мелани!
— Привет… — Ей так хотелось тоже прильнуть к его груди и забыть о том, что вокруг полно людей.
— Мне кажется, тебя песик любит гораздо сильнее.
— Ничего, надо для начала дать ему время, — ответил Даррел. — Как только он узнает тебя получше, то обязательно полюбит. Я обещаю это.
Глаза Даррела светились теплотой, и сердце Мелани подпрыгнуло. Нет, еще не слишком поздно!
— Знаешь, — начала она, подойдя ближе, — я пришла к выводу, что одна с собакой не справлюсь. Ведь мне нужно будет как-то управлять яхтой. А щенок тем временем сгрызет всю мебель.
— Да уж, с ним придется помучиться, — кивнул Даррел и почесал спаниеля за ухом. — Знаешь, я как-то не подумал об этом. Может, мне подержать его у себя до твоего возвращения?
Мелани покачала головой.
— Нет, я вполне готова для него, — ответила она и улыбнулась. — И для тебя тоже.
Даррел перестал ласкать собаку.
— Ты уверена? — после некоторой паузы спросил он.
— Когда я поговорила сегодня с отцом, я поняла, как много потеряли мои мать с отцом. Они ведь так и не получили шанс соединить свои жизни. Он по-прежнему любит ее, это слышно в его голосе. Но уже слишком поздно. — К глазам Мелани подступили слезы, и голос ее дрогнул. — Я не хочу, чтобы и нас с тобой постигла та же участь.
— Так ты говоришь… — затаив дыхание, спросил Даррел, — что хочешь встречаться со мной?
— Нет. Вовсе нет. — Мелани добродушно усмехнулась, заметив смущение и растерянность в его взгляде. — Мне не хочется просто ходить на свидания, — повторила она. — Я ведь знаю тебя уже лет двадцать, Даррел. По-моему, это вполне достаточный срок. Ты, кажется, предлагал мне замужество. Надеюсь, предложение остается в силе?
— Да… О да! — Даррел поставил щенка на землю и обнял Мелани. — Но разве не ты говорила, что брак — это рискованное предприятие?
— Но ты же знаешь, сколько сахара я кладу в кофе, — ответила Мелани. — Это неплохое начало. — Она положила голову ему на грудь. Ей сразу же стало легко и спокойно на душе. Вот здесь ее семья, ее дом. Не в Рокленде и не во Флориде. А вместе с Даррелом Уайтом. — Я… люблю тебя, — прошептала она.
Он заключил в ладони ее лицо, и глаза его засветились от радости.
— Ты не представляешь, как долго я ждал этих слов, Мелани. — Он, казалось, до сих пор не верил в то, что услышал. — Я тоже люблю тебя.
— Итак, ты возьмешь меня в жены?
— Постой, не так быстро. — Даррел прищурился, и на губах его промелькнула усмешка. — Сначала хотел бы задать тебе один вопрос.
— Какой? — недоверчиво покосилась на него Мелани.
— Ты умеешь готовить лимонный пирог? Ее лицо просияло.
— С этой задачей я справлюсь лучше всех! — воскликнула она и поцеловала его в щеку.
— Что ж, ладно. Тогда по рукам. Так и быть, я возьму тебя в жены и буду готовить тебе кофе, если ты всякий раз, когда я попрошу, испечешь мне мой любимый пирог. И так будет каждый день в нашей совместной долгой жизни.
— Согласна. — Мелани прищурилась. — Пожмем руки по этому поводу?
— Нет, у меня идея получше. — Даррел нагнулся и прильнул к ней губами, с каждой секундой прижимая к себе все крепче.
Маленький спаниель, которого держали за поводок, растерянно метался и скулил. Постепенно вокруг стали собираться зеваки. Люди с завистью смотрели на счастливую пару, и некоторые даже зааплодировали.
Опьяненный поцелуем, Даррел закрыл глаза и погладил волосы любимой.
— Знаешь, я думаю, нам не стоит терять время, — тихо сказал он и, слегка отстранившись, забросил сумку на плечо.
— А разве тебе не нужно еще что-нибудь взять с собой в дорогу? — удивилась Мелани. — Или хотя бы передохнуть день-другой?
Он покачал головой.
— Нет, здесь со мной все, что мне нужно в жизни.
— Что ж, и у меня тоже! — просияв, воскликнула Мелани.
Мелани Пирсон расправила складки платья и поправила фату на голове. — Ну вот, я, кажется, готова. Она улыбнулась своему отцу, облаченному в шикарный смокинг. Несмотря на то, что тот пока вынужден был большую часть времени проводить в инвалидном кресле, после очередного курса терапии дела у него пошли на поправку. Он пока еще был слишком слаб, но лицо обрело былые краски, и с каждой неделей самочувствие его улучшалось.
Две недели назад лечащий врач с нескрываемым для себя удовольствием сообщил о том, что налицо долгожданные признаки ремиссии. Гарантий на будущее никто, конечно, дать не мог, но у Мелани появилась долгожданная возможность для общения с вновь обретенным отцом. Эти дни она назвала бы самыми счастливыми в своей жизни. Вместе с Даррелом они жили на яхте неподалеку от пристани Форт-Пирс во Флориде, и она могла хоть каждый день видеться с отцом. О подобном Мелани не могла даже мечтать. Сегодня ей было за что вознести благодарность судьбе.
— Послушай, девочка, — позвал ее отец, взяв за руку. — Что это ты у меня расплакалась?
— Это… от избытка чувств, папа, — сквозь слезы усмехнулась Мелани. — И еще от счастья. Брак — это серьезный шаг в жизни.
— Самый серьезный, — кивнул отец. — Это все равно, что заново начать свою жизнь, дать ей новый отсчет.
— О, папочка, — всхлипнула Мелани, — как я рада, что у меня есть ты! Я, кажется, сейчас снова расплачусь.
Ричард Маккейн протянул дочери платок.
— Мне тоже трудно сдержаться…
Голос отца дрогнул, и Мелани увидела, что его глаза заблестели.
В этот момент раздался стук в дверь, и в проеме появилась голова священника.
— Пора, — коротко сказал он и снова скрылся.
Мелани кивнула. Она разгладила подвенечное платье, потом посмотрела в зеркало и не заметила никаких изъянов.
Сердце отчаянно заколотилось в груди, и, взявшись за ручки инвалидной коляски, она с усилием толкнула ее перед собой. Вместе с отцом они направились из комнаты невесты к входу в часовню.
Даррел и Мелани намеренно решили устроить свадьбу поскромнее, пригласив лишь самых близких родственников и нескольких друзей. Никаких пышных фуршетов с ящиками шампанского и огромными тортами. Лишь тихая церемония в кругу самых близких людей.