Нить времен — страница 23 из 41

и на место. В МКФ никак не могли понять причин и до сих пор продолжали призывать иракских курдов к формированию «шур» для выполнения революционной коммунистической программы своей фракции.

Самих себя члены МКФ позиционировали, конечно же, в качестве беспартийных комментаторов исторического процесса, как это принято в ультралевой среде, очередных «депозитариев знания», по определению Пьера Труайена, но, как выяснилось, с весьма конкретным прицелом на формирование ядра Самой Главной Партии Будущего. Жюль рассказал, что не так давно активисты МКФ выходили на него, Шарля, и других участников майских советов с предложением возглавить то ли генеральный секретариат, то ли политбюро некоего будущего Интернационала. Он, разумеется, отказался. Типичным французским жестом он слегка повел головой в сторону, одновременно приподнимая брови, выражая этим как бы одновременно скептицизм, иронию и терпеливое приятие фактов жизни.

– Ты считаешь своим призванием чистую эссеистику, Жюль? – спросил его Альберт.

Критики из активистской среды прозвали его мыслителем в башне из слоновой кости, но эссе Жюля Девьена до сих пор высоко котировались в левокоммунистической и анархистской среде. При более или менее осмысленном обсуждении текущей ситуации в мире между ультралевой молодежью в лондонском пабе, берлинском сквоте или афинском социальном центре кто-нибудь всегда рано или поздно интересуется у собеседника: «А ты не знаешь, что думает Жюль по этому поводу?» или «Ты читал последний текст Жюля на эту тему?»

– Призвание – это, пожалуй, слишком громко сказано, – смутился Жюль. – Но я не могу просто молча наблюдать, как постепенно исчезает и забывается само представление о подлинном коммунизме. Ты завтра идешь на манифестацию альтерглобалистов, но если ты попробуешь поговорить с этими людьми о коммунизме, ты убедишься, что они и понятия не имеют, каким должно быть справедливое общество, которого они добиваются. Они уже в большинстве своем все чаще называют себя антикапиталистами, но, даже если они и знают, против чего протестуют, они совсем не представляют, за что именно они должны бороться. Мы с тобой знаем, например, что кроме коммунизма иной альтернативы капитализму нет и быть не может, а они нет, и их это не заботит, вот в чем вся штука. Лично мне все еще хочется верить в мечты своей молодости о революции пролетариата и о власти рабочих советов в главных городах мира, хотя сейчас мне и кажется, что этот процесс затянется на века, займет сроки жизни многих поколений и логически завершится лишь в очень далеком будущем. Я всегда буду верить в рабочий класс, несмотря на всевозможные изменения в его географическом ареале или процентном соотношении к остальному населению. Вопреки колоссальному спаду социальной борьбы, который мы вынуждены были констатировать на протяжении последних десятилетий, рабочий класс всегда будет хранить в себе революционный потенциал, а классовая борьба во веки вечные пребудет двигателем истории.

– Жюль, а сам ты когда-нибудь работал на промышленном предприятии?

– О, нет, – признался он. – Я всегда был школьным учителем.

Теперь Альберт понял, с какими бумагами он возился за столом бистро. Это были домашние задания учеников пригородной школы, возможно даже Ханифа с Муссом и Жаном-Ба.

– А я вот работал, – зачем-то сообщил ему он. – На конвейере. Рабочим. Не один год.

Жюль снова слегка повел головой в сторону, одновременно приподнимая брови, и вдруг широко улыбнулся вежливой лошадиной улыбкой, сделавшей его похожим на обаятельного комика Фернанделя.

Бордига против Грамши

Антонио Грамши, главный редактор туринской газеты «Новый порядок», жадно впитывал любую доступную информацию о рабочих советах – коллективных органах принятия решений, восходивших, согласно гениальному предвидению Маркса из его так и не отосланного письма Вере Засулич, еще к старорусскому общинному «миру» и вече. И такие сведения, разносимые по миру грозными веяниями времени, доходили до него ежедневно, словно по зову, отражаясь от городских стен эхом из далеких, холодных стран, опадая листками почтовой бумаги на редакторский стол. Он жадно и дотошно расспрашивал то Марио Монтаньяну, побывавшего в Советской России, то Мурзина, слегка растерянного эмигранта из какой-то провинции Российской империи – то ли из Польши, то ли из Литвы. В редакцию регулярно приходили всевозможные письма и отклики на эту тему. Пожалуй, самым обстоятельным был пухлый отчет американского журналиста Джона Рида, который жил в России в годы великой революции и был очевидцем многих ее ключевых событий.

Впервые советы появились в России во время первой из трех революций, в 1905 году, на петроградских фабриках, в ходе всеобщей стачки. Коллективы промышленных предприятий направляли своих депутатов в центральный общегородской комитет, где всесторонне обсуждались и формулировались экономические требования трудящихся. Именно этот стачком получил название Совета рабочих депутатов столицы. Уже к концу того же года петроградский Совет разослал своих делегатов по ближним городам и дальним весям России, и те сумели организовать общенациональную забастовку, уже вторую за год. В скором времени имперские силовики официально признали за столичным Советом центральную роль уполномоченного органа революционного пролетариата всей России. Вот почему после поражения первой революции именно участникам Совета рабочих депутатов пришлось или спешно скрываться за рубежом, или идти по этапу на каторгу в Сибирь. Разумеется, с тех пор все революционные организации России стали включать формирование советов в свои политические программы.

После Февральской революции, в условиях мировой войны, советы рабочих и солдатских депутатов начали прорастать по всей России словно красные грибы после огненного дождя. Именно через эти советы выдвигал и отстаивал практически все свои главные чаяния восставший народ, в большей своей части подпавший под общеимперский армейский призыв. Законно избранные депутаты Государственной думы были буквально вынуждены вести постоянные переговоры с петроградским Советом, не обладая в реальной жизни и тысячной долей его влияния. Так в Российской империи сложилось патовое двоевластие, с бессильной Госдумой депутатов, получивших требуемое законом количество голосов избирателей, и с мощной централизованной сетью советов, обладавшей на деле всей полнотой власти при принятии стратегических решений, координации их претворения в жизнь, поддержании порядка во всей стране. Спустя какое-то время к советам рабочих и солдатских депутатов начали присоединяться многочисленные советы тружеников села, крестьян и батраков.

Постепенно в мысли Антонио выкристаллизовался идеальный образ диктатуры пролетариата в виде полноценной структуры рабочих советов, сначала в «промышленном треугольнике» Турин – Генуя – Милан, а затем и по всей Италии. Именно на рабочих местах, в первую очередь в фабричном цеху, потом в городских районах и на сельских полях следовало вести агитацию за формирование советов трудовых коллективов, свободных от ограничений, наложенных как владельцами фабрик, так и самой механической организацией капиталистического производства. Сейчас, как никогда, исторический момент властно требовал мощной агитации за формирование первичных ячеек таких советов в виде фабрично-заводских комитетов, которые смогут ограничить власть капиталиста над конкретными коллективами, над их рабочим временем. В такие фабзавкомы, само собой, войдут самые сознательные элементы, приверженные социалистическим идеям, и участие в фабзавкомах станет для них колоссальной школой политической практики само по себе. Партийные коммунисты, избранные в фабзавкомы, получат идеальную площадку для революционной агитации и пропаганды среди незрелых масс, широко и всесторонне представленных в фабзавкомах своими делегатами. На фабриках и заводах выбирать можно, например, по одному делегату от каждых пятнадцати рабочих, согласно профессиональной категории. Таким образом будет обеспечено абсолютное представительство всех работников каждого предприятия – рабочих физического труда, служащих, ИТР. Коллективно фабзавкомы смогут взаимодействовать в регулярных собраниях советов городских районов, в которых, помимо промышленного пролетариата с разных предприятий, будут представлены все без исключения категории трудящегося населения из сектора услуг, от дворников и прачек до извозчиков и трамвайных кондукторов. Районные советы, представляя рабочий класс во всем его многообразии, будут обладать непосредственной властью над общим рабочим временем местного населения, и в первую очередь, конечно же, полномочиями объявлять повсеместную приостановку труда в случае всеобщей забастовки. Из районных советов далее будут сформированы общегородские комиссариаты, желательно под мудрым моральным руководством активистов социалистической партии и профсоюзных федераций. Партия, со своей стороны, обязана бороться за преобладание социалистических идей во всех советах без исключения. Всю эту структуру Антонио решил обобщенно именовать «рабочей демократией».

В прокуренной редакторской конуре Грамши, заваленной бумагами в сиреневых кляксах, при ежедневном стечении товарищей, рабочих, коммунистов, эти идеи обретали дальнейшее развитие, обтачивались мощными волнами психической энергии в говорливых буднях трудового Турина, обильно заправляемых дешевым кофеином. В процессе поступательного роста от фабзавкомов к квартальным советам и городским комиссариатам должен был на глазах у этих зачарованных революционеров свершиться творческий акт создания социалистического государства как временного органа переходного периода для подавления старорежимных производственных механизмов. На данный момент диктатура пролетариата по факту была уже установлена в двух странах – в России и Венгрии.

В случае успеха коммунистического движения в других государствах она неминуемо будет становиться международной. Здесь особое значение обретало присоединение итальянских социалистов к Третьему Интернационалу, основанному этой весной в Москве, где был проведен учредительный конгресс. Это и был прообраз будущего мирового правительства для общечеловеческого транзита к конечной благой цели. Ведь после успешного выполнения всех задач переходного периода, когда будет преодолено отчуждение, порожденное условиями безудержной конкуренции рынка, потребность в государстве отпадет сама собой и тогда будет достигнут подлинный коммунизм, вольный, антигосударственный и антиавторитарный по своей природе.