'Арагону, что ИСП останется верной своему пакту с ВКТ, но оставляет за собой право перехватить инициативу и возглавить движение в случае изменения политической ситуации. Д'Арагоне, одержавшему очередную убедительную победу, большего и не надо было, ему осталось лишь поблагодарить руководителей ИСП за поддержку. В конце того же дня максимальное удовлетворение итогами съезда было выражено и на собрании парламентской фракции ИСП. Турати предложил инициировать специальный созыв Палаты депутатов для изучения ситуации в преддверии открытия сессии Сената для скорейшего законодательного оформления профсоюзных требований. Предложение было принято единогласно.
В это время на улицах Турина, Генуи и Милана уже лилась кровь и в перестрелках между рабочими дружинами и силами правопорядка гибли люди. В Болонье бои шли между красной гвардией и фашистскими группировками, первыми начавшими здесь поджоги социалистических учреждений, народных домов, штаб-квартир профсоюзов. Именно в округе Болоньи и Феррары, как нигде, фашистскую реакцию подпитывали агрессивные настроения местных фермеров, вчерашних крестьян, вроде тех, кого в России нынче звали кулаками, не так давно выкупивших землю по мелким участкам у крупных латифундистов. Социалистическая администрация этих округов придерживалась очень жесткой и агрессивной фискальной политики в отношении новых мелких собственников, вынуждая их раскошеливаться на общественные нужды. Захват промышленных предприятий рабочими напугал их, а когда им показалось, что батраки собираются то ли спалить, то ли занять несколько сыроварен и ферм, они развязали кампанию беспрецедентного насилия, призвав на помощь безработных ветеранов, примкнувших к движению Муссолини. Зачастую это были головорезы из штурмовых отрядов «ардити», те, кто на фронте при Изонцо, не выдержав затяжной окопной войны, шли с кинжалами на прорыв вражеских заграждений из колючей проволоки, чтобы схватиться с австрийцами врукопашную. Судеб фронта или, тем более, военных и внешнеполитических задач королевства они своей отвагой, само собой, не решили, и родина не признавала за ними каких-то особых заслуг. Вот теперь они и рыскали по округе, вместе с заплатившими им лавочниками и фермерами, устраивая адресные облавы на врагов. Социалистов, выступавших сначала против вступления Италии в войну, а потом, вслед за русскими большевиками, и за революционное пораженчество, они ненавидели еще больше, чем позабывшее о них государство. Окружив дома социалистов, они вызывали их на улицу под угрозой сожжения всей семьи в доме. Если жертвы, дрогнув, выходили на улицу, их жестоко избивали и, привязав к дереву, бросали в какой-нибудь глуши, предварительно напоив касторовым маслом, чтобы они потом сутками мучились затяжными приступами поноса. А когда в красной Болонье был избран мэр из социалистической партии, все сельские банды округа протрубили общий сбор, «чтобы сорвать красную тряпку с башни Азинелли». В ходе инаугурации мэра между красной гвардией и фашистами началось массовое побоище, переросшее в перестрелку. Когда раздались первые выстрелы, а социалисты заперлись в здании мэрии, на центральной площади началась паника. Выяснилось, что средневековые ворота, служившие выходом с площади, заперты. Десять социалистов, укрывшихся во дворике ратуши, погибли от взрыва осколочной гранаты.
Черное двухлетие началось в Италии вслед за красным, но оказалось лишь прелюдией к черному двадцатилетию.
Лидеры Конфиндустрии, у которых на целый месяц была отнята их собственность, не оценили уступчивости Д'Арагоны. Они категорически отказывались принимать условие о рабочем контроле в вопросах найма и увольнения, оплачивать трудодни за период захвата фабрик и открыто заявляли о намерении выявить и наказать виновных активистов. Джолитти потратил немало усилий, чтобы убедить их в том, что урегулирование на условиях ВКТ на деле является их общей колоссальной победой над подрывными элементами. Движение захвата фабрик рабочими не могло закончиться иначе. На деле оно представляло собой лишь неизбежную временную помеху для существующего строя. Наивным рабочим и их неискушенным в реальной экономике вдохновителям стоило дать попробовать управлять предприятиями без капиталовложений, без технических специалистов, без банковских кредитов. Заключение мира между рабочими и предпринимателями на условиях ВКТ должно было стать откровенным щелчком по носу всем коммунистам Италии. Бесславный итог движения захвата фабрик стал для рабочих гораздо более эффективным курсом лечения от всех иллюзий о рабочем самоуправлении, чем запреты и полицейские дубинки. Кроме того, Джолитти считал, что стране удалось избежать реальной опасности восстания и гражданской войны.
В конце сентября в средствах массовой информации был опубликован правительственный декрет об урегулировании трудового конфликта в металлургической промышленности. Рабочие получили повышение зарплат на четыре лиры в день, шесть дней отпуска после года работы и гарантии от увольнения без объяснения причин после трех лет работы на предприятии.
Итоги завершившегося движения, когда рабочие уже освобождали фабрики, уступая их хозяевам, с нескрываемой горечью подвел Андреа Вильонго на страницах очередного номера «Нового порядка», вышедшего после месячного перерыва. Если перед съездом в Болонье он, как и все туринцы, шел на уступки по принципиальным вопросам ради единства партии, то теперь нерешительное поведение руководства ИСП убедило его в том, что количество партийных кадров было достигнуто в ущерб качеству. Социалисты растерялись перед лицом стихийного выступления пролетариата, они просто не знали, что делать. Андреа считал, что если бы партия взяла на себя политическое руководство движением, то захват предприятий рабочими распространился бы на все остальные отрасли, что привело бы к контролю рабочего класса над всей национальной экономикой и позволило бы саботировать любые правительственные указы. В случае достижения подобных результатов можно было и впрямь уверенно поднимать вооруженное восстание и устанавливать советскую власть. Италия могла бы уже сейчас жить как минимум по законам Венгрии периода «ста дней». Прав, тысячу раз прав был Ленин, когда призывал итальянских коммунистов на конгрессе Коминтерна решительно отмежеваться от реформистского балласта, какой бы удельной массой он ни обладал. Особенно резкой критике Андреа подверг редактора миланской газеты «Аванти!» Джачинто Серрати, который в ходе развития событий оправдывал ИСП, тиражируя всевозможные объяснения действиям ее руководителей. В ответ на обвинения ВКТ в контрреволюционной деятельности со стороны Вильонго и Лозовского, председателя Межсовпрофа из Москвы, Серрати приводил неопровержимый довод – ИСП честно пыталась взять на себя политическое руководство движением, но вынуждена была подчиниться результатам голосования Национального совета. Вся ответственность за выбор между реформизмом и революцией таким образом ложилась на рабочий класс Италии, отдавший большинство голосов Д'Арагоне. Соблюдение демократического принципа было долгом партии.
Бордига дал свой ответ на этот аргумент в знаменитой статье «Демократический принцип» – он разъяснял, что далеко не во всех случаях большинство оказывается правым, а меньшинство неправым. Банальная арифметика правящего класса абсолютно неприменима к пролетарской организации. В качестве примера он приводил рабоче-крестьянскую власть в России, где голоса малочисленного пролетариата играют решающую, куда более важную роль, чем голоса крестьянского большинства. В каких-то случаях критерием действительно может стать решение большинства, в других, напротив, за самый верный выбор высказывается радикальное меньшинство. В этот раз он даже сознательно бросил камень в огород Ленина, не упоминая, впрочем, его имени, но выточив в тексте заявление о том, что известную формулу «демократического централизма» ни в коем случае нельзя возводить в принцип. Для коммунистической партии централизм в самом деле имеет основополагающее значение, заявил Бордига, а вот демократия – ни в коем случае. Оставим в уставах и статистических отчетах банальные механизмы подсчета голосов, говорил он, переча Ленину, которым неподдельно восхищался всю свою жизнь. Партия не может быть колонией одинаковых существ, наподобие кучи песка из одинаковых гранул или кораллового рифа из примитивных мадрепор. Основной характеристикой партии должно стать единство структуры и действия. Он сравнивал партию в этом смысле со сложным многоклеточным организмом, в котором каждый орган выполняет свою особую функцию и каждый по-своему является жизненно важным. Бордига считал, что партию следует строить на основе «органического централизма», при котором массовость не становится помехой единству, подчиняющему всех общей цели, четко обозначенной еще Марксом, а не прихотливым колебаниям в мнениях арифметического большинства.
В середине октября, сразу после выхода в свет декрета Джолитти и освобождения фабрик рабочими, Антонио Грамши и Амадео Бордига выехали в Милан, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию с местными сторонниками Коминтерна и участниками московского конгресса. На этой встрече было принято историческое решение об основании ИКП, либо через исключение реформистского крыла, либо через формирование коммунистической фракции и ее выход из ИСП. На следующем съезде партии в Ливорно был вынужденно реализован второй сценарий. Коммунистическая фракция под громкое пение «Интернационала» демонстративно покинула театр имени Карло Гольдони, где проходил съезд ИСП, и колонной прошествовала в другой городской театр, Сан-Марко, который тогда пустовал. Все участники откола были охвачены беспримерным энтузиазмом, кроме Грамши, который ходил за кулисами взад-вперед с озабоченным видом, заложив руки за спину. На сцене в это время был спонтанно организован первый учредительный съезд ИКП, генеральным секретарем которой единогласно избрали Амадео Бордигу. Затем был сформирован исполком, в который вошли Руджеро Гриеко из неаполитанской фракции, Умберто Террачини из Турина, Луиджи Репосси и Бруно Фортикьяри из Милана. Коминтерн на следующем конгрессе в Москве признал членство ИКП как коллективного кандидата, полностью соответствующего двадцати одному условию второго конгресса, и исключил ИСП.