Рядом с балансирующим на грани безумия командиром оказался один из бойцов Кровавой Сотни.
— Мальстен! — обеспокоенно окликнул он. — Ранен? Не двигайся, я помогу.
Данталли узнал своего воина — его звали Гордон. Часто рассказывал о своем старшем брате, который, вроде, дослужился до капитана…
Мальстен с трудом понимал, что происходит — пелена агонии застлала глаза, воспоминания смешивались с реальностью. Гордон тем временем попытался осмотреть рану своего командира и тут же отшатнулся от него в ужасе.
— Данталли… — прошептал боец, пятясь. У него ушло несколько невыносимо долгих секунд, чтобы осознать только что произнесенное слово. А затем, Гордон решился и набрал в грудь побольше воздуха, чтобы предупредить остальных. — Он данта…
Мощный удар локтем по лицу заставил его смолкнуть и упасть без чувств. Мальстен не успел заметить, когда Бэстифар сумел преодолеть разделявшее их расстояние. Аркал присел рядом с раненым и положил руку ему на плечо.
— Все будет хорошо, мой друг. Я здесь, — заботливо произнес он.
— Бэс, я… — с трудом выдавил данталли, задыхаясь от боли. Аркал кивнул.
— Вижу, Мальстен. Вижу. Отдай ее. Отпусти.
Раненый кивнул и с трудом выдавил:
— Да…
Впервые Мальстен согласился избавиться от расплаты без уговоров. Вокруг руки малагорского принца тут же начал роиться яркий алый свет. Боль отступила.
Мальстену казалось, что с момента ранения до воздействия Бэстифара прошла вечность, хотя на деле, должно быть, миновало всего несколько минут. Однако за это время рядом успели оказаться и генерал Томпс, и Рерих VII, взявшиеся буквально из ниоткуда. По рядам солдат прошел гомон, в котором не раз угадывалось слово «данталли». Казалось, за считанные минуты все забыли о сражении — бойцов… противников, которые только что были готовы разорвать друг друга на части, мгновенно объединила ненависть к общему врагу — к кукловоду, дерзнувшему проникнуть на поле человеческого боя. Здесь и сейчас назревал огромный международный скандал по причине нарушения Вальсбургской Конвенции.
Бэстифар поднялся на ноги и помог Мальстену встать с земли. Аркал с вызовом посмотрел на анкордского монарха, старательно изображающего изумление.
— Данталли? Анкордский сотник — данталли? — нахмурился монарх.
Мальстен прекрасно понял, что будет дальше. Рерих отречется от всех своих произнесенных ранее слов и приговорит иное существо, «незаконно проникшее на поле боя», к казни — генерал Томпс не раз предупреждал об этом. Данталли знал, что его слово против слова монарха ничего не будет стоить, ему никто не поверит: слишком свежа и сильна была ненависть людей к кукловодам со времен Битвы при Шорре.
— Как тебе удавалось скрываться, демон?! — зарычал король. Глаза его нервно забегали из стороны в сторону. — Ты нарушил все священные законы войны! И за это…
— Довольно, Ваше Величество, — грубо оборвал Бэстифар. Он приподнял ладонь, вновь загоревшуюся алым светом, и на этот раз сияние казалось ослепляющим.
Стоны, полные боли, наполнили Пустогорье: один за другим, стоявшие рядом солдаты союзной армии Анкорды и Сембры вместе со своими врагами из Крона и Гинтары начали опускаться на колени не в силах вынести то, что передавал им аркал.
— Как видите, Вы пригрели в своих рядах не одного иного, — с усмешкой сказал Бэстифар, многозначительно глядя Рериху в глаза, поддерживая глупый спектакль и одновременно упиваясь опасениями короля. — И, так как успехи Кровавой Сотни, были не Вашей личной заслугой, а заслугой иных я справедливо спрошу плату за свое участие и за участие моего доброго друга, которому Вы обязаны не одной победой. Спешу напомнить, Ваше Величество, что сейчас я говорю от лица всех тех, кого Вы называете монстрами. И у меня есть требование, которое Вы, я полагаю, любезно выслушаете.
Бэстифар не скрывал самодовольства. Он упивался страхом и мукой в глазах солдат, испытывающих настоящую агонию по воле аркала. Некоторые люди попросту теряли сознание, не в силах вынести пытки пожирателя боли.
— Чего… ты хочешь?.. — проскрипел монарх, и лицо его исказилось мучительной гримасой.
Бэстифар обеспокоенно посмотрел на данталли. Лицо Мальстена оставалось бледным и измученным после жестокой расплаты. Глубокая рана на плече все еще кровоточила. Аркал вздохнул, снисходительно улыбаясь.
— Вы дадите нам уйти, — качнул головой Бэстифар. — Больше ничего.
Для лучшего эффекта пожиратель боли усилил свое воздействие, и Пустогорье наполнилось тяжелыми стонами и криками.
— Ну же, Ваше Величество, будет Вам упрямиться! Дайте обещание. Я, можно сказать, прошу о сущем пустяке, — не переставая миролюбиво улыбаться, аркал склонил голову на бок.
Кто-то из находящихся рядом людей отчаянно взмолился выполнить требование иного — любое требование, лишь бы прекратилась пытка. Этой мольбе вторил не один голос.
— О, боги, пусть! — сквозь агонию выдавил Эллард Томпс. — Пусть идут!
Нельзя сказать, что у Рериха по сути был выбор. Придавленный к земле болью от воздействия пожирателя боли, он с трудом кивнул, и Бэстифар поспешил прочь из лагеря, увлекая за собой данталли. Но сделав два шага, он остановился, обернулся и пригрозил, не гася алого сияния на своей ладони.
— Предупреждаю, если за нами последует хоть один солдат любой из присутствующих армий, я вернусь и убью здесь каждого. Думаю, все уже поняли, каким способом.
Грат, Малагория.
Двадцать второй день Юстина, год 1485 с.д.п.
— А говоришь, никогда не делал ни из кого безвольных кукол… — усмехнулся Грэг Дэвери. — Или эти три воина не в счет?
— Я ни за что бы так не поступил, если бы от этого не зависела жизнь моего друга. Не думай, что мне пришлось по духу такое воздействие: я не был от этого в восторге. Но не поступи я так, Бэстифар был бы мертв.
Охотник глубоко вздохнул.
— Думаю, оттого многие остались бы в выигрыше. Тебя бы не разоблачили… возможно.
— Собственная репутация в обмен на жизнь друга? — хмыкнул Мальстен. — Сразу видно, что ты привык работать один.
По лицу Грэга пробежала тень, и он, качнув головой, поспешил сменить тему.
— У каждого из нас свои принципы. В общем, так ты и оказался здесь, в Грате…
Мальстен кивнул, хотя понимал, что слова охотника не были вопросом.
— Мне некуда было больше идти. Хоттмар был захвачен Красным Культом еще до моего вступления в анкордскую армию. Рерих позже по наставлению Бенедикта Колера свалил всю вину за нарушение Вальсбургской Конвенции на меня, и я стал врагом для большинства королевств Арреды. Кроме Малагории мне действительно некуда было податься. К тому же эта страна не входит в юрисдикцию Красного Культа, здесь меня не имеют права казнить без суда, Бэстифар позаботился об этом.
Грэг качнул головой.
— Что ж, твоим бойцам в отличие от тебя Тарт так не улыбнулась…
Мальстен невольно поморщился.
— Да. Пытаясь избежать скандала, Рерих приказал казнить всех моих солдат, при свидетелях из Культа. Бенедикт Колер заключил, что Кровавая Сотня была порабощена «демоном-кукольником», и души этих людей уже не спасти, а Рерих без малейшего угрызения совести подтвердил эту ложь. Если б только я мог изменить это! Если б мог что-то предпринять, но я даже не подозревал, что Анкорда позволит Ста Кострам разгореться. Колер, не сумев доставить в Чену меня, нашел другого данталли, выдал его за Мальстена Ормонта, и казнь состоялась…
Мальстен осекся и прикрыл глаза.
— Имена каждого из солдат я вспоминаю в молитвах к Рорх ежедневно. Если бы я только знал, что все обернется так, я сделал бы все, чтобы спасти их от этой участи.
Охотник нахмурился.
— Для этого тебе было бы достаточно просто не спасать аркала, — пожал плечами он.
— Это бессмысленный спор, — поморщился данталли. — Никто не знает, как бы все повернулось, не спаси я Бэстифара в тот день. Возможно, эта история просто произошла бы позже. Сейчас я уверен, что так бы оно и было: нужно было быть слишком самонадеянным молодым идиотом, чтобы вообще решиться на вступление в анкордскую армию.
— Ты обманываешь себя, Мальстен, — вздохнул Грэг. — Говоришь, что сделал бы все для спасения своих людей, но это «все» ограничивается одной единственной жертвой. Будь у тебя гарантии, что Кровавая Сотня выживет, если аркал умрет, ты решился бы пожертвовать им? Просто любопытно.
Данталли неопределенно покачал головой.
— Не знаю. Не думаю… я не сторонник выбирать из таких жертв, знаешь ли.
— Это я уже понял, — произнес охотник и добавил после недолгой паузы, — мне… жаль, что так вышло с твоими людьми.
Данталли недоверчиво посмотрел на него.
— Мне тоже, — холодно кивнул он. Затем, вздохнув, Мальстен посмотрел на лестницу, ведущую на верхние этажи дворца. — Что ж, думаю, бесед на сегодня достаточно. Мы еще не раз увидимся на представлениях. Хочу тебя заверить: под моим контролем ты будешь в безопасности.
Охотник нервно усмехнулся, подавив свое возмущение. Он понимал, что споры ни к чему не приведут в его положении, и заставил себя смолчать. Лишь когда Мальстен направился в сторону лестницы, Грэг окликнул его:
— Я тоже хочу тебя заверить, — прищурился он. — Твой выбор в пользу Бэстифара в тот день был ошибкой. Он опасен и жесток.
— Как и ты, — отозвался данталли и, не дожидаясь ответа охотника, поспешил покинуть подземелье.
Грат. Малагория.
Семнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.
Дезмонд стоял в коридоре за портьерой, словно вор, которого в любой момент могли застигнуть врасплох. Небольшой арбалет, заряженный болтом, ходил ходуном в дрожащих от волнения руках. По вискам от напряжения стекали крупные капли пота.
«Я больше не намерен это терпеть», — напомнил себе данталли, плотно стискивая челюсти и пытаясь заставить себя успокоиться. — «Он должен понять, наконец, что не имеет права оставлять меня с расплатой на эти два часа! Чего бы он там ни хотел от меня добиться, это несправедливо. Я должен показать это наглядно!»