Ренард качнул головой.
— Вот ведь скользкая тварь!
— Он стремится выжить, — качнул головой Бенедикт. — И, самое забавное, что и мне он теперь нужен живым. Этот данталли способен прорываться сквозь красное. И вот вся серьезность, о которой я упоминал. Подумай, Ренард: что, если он такой не один. Что, если они все это умеют, просто забыли навык. С древних времен им не просто так приписывали божественную силу. Представь, если пара таких уникальных экземпляров решит объединиться и начать войну против людей. Сколько в ней поляжет? Больше, чем в Войне Королевств, это я могу гарантировать. Поэтому я должен понять, чем Мальстен Ормонт отличается от других. Для этого он нужен мне живым, а из Малагории мне его будет никак не достать, независимо от того, примирится он с аркалом, или нет. В одном случае Бэстифар его просто убьет, во втором — возьмет снова под свое покровительство, а мы будем кусать себе локти у границы независимого царства и скрипеть зубами.
Ренард сжал кулак.
— Проклятье. И каков план?
Бенедикт криво ухмыльнулся.
— Для начала утром состоится казнь Ганса Меррокеля. Он помогал данталли по собственной воле, он в этом признался, его вина доказана.
Ренард понимающе хмыкнул.
— С этим ясно. А дальше?
— Я должен отправиться в Крон. Мою версию нужно проверить. Накопилось слишком много вопросов, на которые необходимо получить ответы. К тому же, из головного отделения будет куда проще начать активные действия.
Слепой жрец недовольно покачал головой.
— Пока мы будем медлить, данталли уже доберется до Малагории.
— Именно поэтому я собираюсь искать поддержки у королевств. Нам отчасти повезло, что Бэстифар шим Мала — аркал. Иной. Это можно использовать.
Ренард изучающе склонил голову.
— Постой, поддержка королевств? Неужто ты открыто объявишь, что настоящий анкордский кукловод жив по сей день?
Бенедикт пожал плечами.
— Составить новую легенду не будет проблемой. В конце концов, делать это мне не впервой. Придется сказать, что у него были идейные союзники и один такой, выдав себя за Ормонта, позволил сжечь себя в Чене, лишь бы ввести нас в заблуждение и дать истинному монстру спастись. Ну, или выдумать что-то в этом духе. В любом случае, узнав, насколько анкордский кукловод на самом деле опасен, люди проглотят такую наживку, не подавившись. Моей репутации это, конечно, повредит, но наплевать. Оно того стоит. Осталось разобраться с аркалом.
На лице Ренарда появилась нехорошая улыбка.
— Хочешь навести Совет Восемнадцати на мысль, что иной не имеет права находиться на престоле?
— Хочу, — кивнул Бенедикт. — И, видят боги, я это сделаю.
— Ты прав, — хмыкнул слепой, продолжая улыбаться, — отдыхать тебе некогда.
Грат, Малагория.
Девятнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.
Пожалуй, впервые за время, проведенное в плену, Грэг про себя искренне поблагодарил аркала: после его пыток вынести перелом оказалось легче. И хотя рука болела зверски, охотник вполне мог это терпеть и в ожидании лекаря держаться холодно и отстраненно. Найдя положение, в котором сломанные кости почти не давали о себе знать, Грэг застыл и погрузился в свои раздумья.
Стоящий напротив тюремной камеры охотника Дезмонд выглядел, казалось, хуже, чем его пострадавшая марионетка. Данталли был бледен, как полотно. Он привалился к стене, обняв себя за плечи и сомкнув губы в тонкую линию. Глаза рассеяно замерли на неопределенной точке пространства, прямого зрительного контакта он избегал. И хотя данталли стремился нисколько не выказать своих истинных чувств, по его виду было ясно: он в ужасе.
С момента появления Дезмонда в Грате между новым кукловодом и Грэгом не завязалось ни одного толкового диалога. Охотник не знал это существо и сейчас, находясь рядом с ним, испытывал невольное раздражение: его влияние до сих пор чувствовалось, хотя данталли и пытался сделать так, чтобы марионетка не ощущала нитей.
Борясь со злостью и стараясь не обращать внимания на периодически бросающую в жар острую боль в руке, Грэг молча сверлил кукловода глазами и ждал прихода лекаря.
Появление Бэстифара в подземелье охотника не удивило. Неожиданно для самого себя Грэг даже вздохнул с облегчением, увидев аркала, несмотря на скользнувшую в сознании мысль, что тот явился, чтобы снова пытать своего пленника. Этих пыток охотник более не боялся — привык. Сейчас для него все было лучше, чем находиться в тюрьме с молчаливым, снедаемым страхом Дезмондом.
Аркал красным вихрем пронесся по коридору и остановился напротив камеры пленника, небрежно кивнув данталли на лестницу.
— Пойди прочь, — холодно произнес он, и Дезмонд побледнел еще сильнее, хотя казалось, это попросту невозможно. Данталли не сумел даже кивнуть, лишь оттолкнулся от стены и безропотно подчинился. Пожиратель боли повернулся к Грэгу и окинул его серьезным оценивающим взглядом. Охотник приготовился.
— Собираешься снова пытать? — усмехнулся он. — Что ж, приступай. Вряд ли ты чем-то удивишь меня.
Голос прозвучал ровно, страха и вправду не было.
Некоторое время аркал молчал, продолжая смотреть на пленника, и Грэг искренне не понимал, что изменилось во взгляде малагорского царя. Не знай он это существо, невольно решил бы, что видит страх и сожаление.
— Знаю, как ты ко мне относишься, — произнес Бэстифар, оставаясь серьезным и сосредоточенным, — и знаю, что будешь вновь кидать колкости, грозиться убить и так далее. Давай решим, что мы все это уже миновали, что ты уже все сказал, а я повел себя, как веду обычно. Пропустим эту формальность.
Лишь теперь на губах аркала мелькнула кривая усмешка, столь, казалось бы, характерная для него, но и она сегодня выглядела иначе.
— Что тебе нужно? — нахмурился Грэг.
— Того, что случилось сегодня в цирке, не должно было произойти, — покачал головой Бэстифар и впервые отвел глаза. Охотник изумленно вскинул брови. — Поэтому, Грэг, хоть раз — давай по-хорошему?
Аркал шагнул ближе к камере.
— Отдай ее. Знаю твою реакцию, но все же, подумай: вряд ли в ближайшее время ты снова сломаешь руку, чтобы расплатиться за мою помощь, поэтому отпираться глупо. Обыкновенно, да, я бы этого не предложил, но сегодня… сегодня все иначе. Я хочу помочь.
Охотник оторопело уставился на Бэстифара. Тот кивнул и продолжил:
— Я, конечно, могу попросту придержать боль, — словно в подтверждение этих слов рука аркала начала сиять алым светом, и Грэг невольно облегченно вздохнул, когда острый жар, полосующий левое предплечье, отступил. — Вот только она вернется и возьмет свое, стоит мне отпустить. Поэтому лучше просто отдай ее.
Сияние вокруг ладони Бэстифара погасло, и охотник плотно стиснул челюсти, вновь почувствовав боль в сломанной руке.
— Лучше пойди и отбери расплату у Дезмонда, — хмыкнул Грэг. — Он не против отдать ее тебе. Или тебе он уже окончательно наскучил?
Бэстифар закатил глаза.
— Откуда вы только беретесь такие на мою голову? — нервно усмехнулся он. — Дело ведь не в расплате Дезмонда и не в скуке, Грэг. Если это польстит твоему самолюбию, можешь считать сегодняшнее мое предложение извинением за то, что произошло в цирке.
Охотник недоверчиво прищурился.
— Ты держишь меня в плену не первый год. Все это время ты применял на мне свои излюбленные пытки, и вдруг решил извиниться за сломанную руку? Кто ты такой и что сделал с аркалом? Честное слово, мне почти тревожно.
Бэстифар едва заметно покривился.
— Все, что я делал, никак не вредило твоей безопасности, — качнул головой он. Грэг склонил голову набок, изучающе глядя на пожирателя боли.
— А какое тебе дело до безопасности человека, который собирается тебя убить?
— Я все равно не объясню, а ты не поймешь, — нахмурился Бэстифар. — Поэтому давай просто сойдемся на том, что ты — мой фаворит по части пыток, и моя больная природа требует, чтобы ты был целехоньким и не изматывался сверх меры.
Охотник закусил губу: неловко шевельнувшись, он чуть тронул левую руку, и она словно полыхнула огнем.
— Грэг, я ведь вижу, что тебе больно, и в душе ты был бы только рад от этого избавиться.
— Чтобы следующий перелом был намного болезненней? — усмехнулся охотник. — Вот уж спасибо, потерплю.
— А ты постарайся быть аккуратнее, — осклабился аркал. — В отличие от данталли ты можешь избежать расплаты за мою помощь. Так что скажешь? Я видел не раз, как вправляют смещенные кости. Боль страшная, а лекарь ждет моего сигнала у входа. Я могу понять, что тобою движет гордость, но и нежелания переживать боль я не могу не заметить. Разве так — не проще?
Рука Бэстифара вновь засияла, и Грэг прерывисто выдохнул, невольно пошевелив пальцами сломанной руки и ничего не ощутив. Уже в следующую секунду он готов был взвыть, когда боль вернулась снова.
— Проклятье! — процедил он.
— Я лишь хочу показать, что, когда лекарь вправит тебе кости, будет больнее.
— Интересный способ навязать помощь, — поморщился Грэг.
— Если б ты не артачился, было бы легче обоим, — пожал плечами Бэстифар.
— Я все же никак не возьму в толк, зачем тебе это, — недоверчиво качнул головой пленник. Аркал внушительно посмотрел на него.
— А ты не думай. Пользуйся, пока у меня хорошее настроение. Потом его может не быть.
Охотник некоторое время хранил молчание, буравя пожирателя боли глазами, затем вздохнул и шагнул к решетке.
— Хорошо, — кивнул он. — Можешь считать, что извинения приняты.
Аркал посерьезнел. Грэг осторожно, морщась, протянул к решетке сломанную руку, уже сильно опухшую, Бэстифар легко прикоснулся к ней сияющей алым светом ладонью. Охотник шумно выдохнул, ощутив прикосновение, и тут же раскрыл глаза, понимая, что боль ушла.
Аркал сделал шаг от клетки.
— Вот и славно. Можешь не переживать: больше тебе в представлениях участвовать не придется. Дезмонд — не Мальстен, он действительно может тебя угробить.