– Мы можем попробовать его расшевелить, только прикажите, ваше величество.
– Да гори он… – не договорил король, а потом добавил: – Хотя… если он очнулся, приведите, пусть полюбуется на свою драгоценную Ткачиху, а если нет, потом расскажем ему во всех красках, как она помогла нам.
– Да, ваше величество! – отчеканил собеседник.
Теона боялась даже приоткрыть глаза, не зная, кто может за ней наблюдать. Она всеми силами пыталась сохранять спокойствие и вид бессильного, спящего существа. Но ее так распирало от злости, что с каждой секундой не выдать себя было все сложнее.
За последние пару дней произошло столько всего странного, пугающего, ее мир перевернулся с ног на голову, но она больше не чувствовала себя слабой и нуждающейся в защите. Новая Теона принимала мир разным: он отбирал и дарил, ускорял время, а потом растягивал секунды, делая их равными вечности. И она больше не хотела прятаться за стену. Теперь она была готова смотреть в глаза правде, какой бы безумной она ни была.
Теона наконец распахнула глаза. Однако то, что она увидела, вновь повергло ее в шок.
Глава 16
6050 год эры Двух Великих
Эдуард Иолантий Освальд Второй, как он с недавних пор привык себя называть, утомился дорогой и уже хотел было оставить свою затею и вернуться в замок, но желание посмотреть в глаза матери и, возможно, даже услышать слова извинения и раскаяния, было сильнее. Он, конечно, не собирался ее прощать, но не мог не потешить гордыню тем, что эта старая гусыня помнит про него и понимает, как сильно виновата. Это стоило проделанного пути.
Озерный дворец, где уже много лет жила королева-мать, находился очень далеко от Ириза. Годы, проведенные в качестве первых лиц страны, ухудшали здоровье и нервы, зато мягкий климат и вид на бескрайнее озеро продлевали жизнь бывшим монархам лучше горьких пилюль.
«Дворец построен так, чтобы его гости могли наблюдать рассветы в восточных окнах своих покоев и провожать закаты в западных. Сложная система инсоляции, продуманная лучшими инженерами, не позволяет помещениям перегреваться даже в самые жаркие дни, однако это не лишает залы мягкого естественного света, приятного глазу и телу. Дворец насчитывает пять этажей, а также обширную конюшню и большие теплицы. В теплые месяцы на пляжах устанавливают стеклянные шатры, которые защищают отдыхающих от ветра, но не портят вид на искрящуюся на солнце водную гладь. Конструкция шатров предполагает поворотные стеклянные ставни и купольные крыши, специально разработанные для Озерного дворца инженером Морином Гербертом…» – Эдуард перебирал в голове факты о месте, куда направлялся и которые прочитал в «Книге учета королевских владений». Он готовился, как школьник, чтобы хотя бы поначалу походить на хорошего сына, приехавшего навестить старую матушку, а не на того, кто готов своими руками задушить отошедшую от дел королеву.
Король любил факты, они давали ему опору среди хаоса, который он собирался возродить. Хаос слишком первобытен и неуправляем, ему же хотелось удержать древнюю силу в рамках, чтобы показать всей стране, а позже и всему миру истинную власть страха и повиновения.
Карета, обитая изнутри черным бархатом, остановилась. Слуга постучал в дверь, предупреждая короля о прибытии. Эдуард отодвинул штору, выглянул из окна и увидел инженерное чудо, которым так восхищались при дворе. Будь он в другом настроении, то непременно бы примкнул к их лагерю – Озерный дворец действительно потрясал размахом, изяществом и идеально вписанной в ландшафт формой, но он приехал сюда не для того, чтобы глазеть на архитектуру и наслаждаться холодным вином под ласковым бризом. Его интересовала лишь законно причитающаяся месть.
Возле кареты уже толпились слуги. Король резко открыл дверь, не дожидаясь лакея, и грубо спросил:
– Где моя мать?
– Эдуард, где твои манеры? – раздался голос из открытых настежь парадных дверей.
Стоящий ближе к выходу слуга громко произнес:
– Вдовствующая королева-мать Агнесса Мария Освальд.
Агнесса выплыла из тени холла через впечатляющий размерами дверной проем, высотой не меньше пяти метров. И если все остальные на его фоне выглядели муравьями, то при появлении хрупкой фигуры королевы дворец словно сжимался, чтобы не составлять конкуренцию масштабу персоны.
Агнесса Освальд была высокой, стройной и удивительно красивой для своего возраста. Всем своим видом она доказывала, что королевская кровь – не водица и даже годы не смеют прикасаться к тем, в ком она течет. Король с удовольствием разглядывал ее гордо вздернутый подбородок, перетекающий в изящную длинную шею, на которой сверкало роскошное ожерелье. Он жалел лишь о том, что уже много лет глаза королевы ничего не видят и он не сможет насладиться ужасом, который собирался в них поселить.
– Матушка. – Эдуард поцеловал протянутую королевой руку.
– Сын! – ласково ответила она. – В Кремовой гостиной давно накрыт стол, что-то задержало тебя в дороге?
Она схватила ладонь сына двумя руками и не отпускала ее. Король не навещал ее более трех лет – первое время ссылаясь на траур по почившей жене, а после – на срочные дела. Видимо, она соскучилась больше, чем предполагала.
– Жара утомила лошадей, пришлось делать частые остановки, – сухо объяснил он.
– Понимаю. Жара в сердце страны и у нас в Озерном дворце – совершенно разные вещи. Но теперь ты здесь! – Мать еще сильнее сжала его ладонь, королю сделалось не по себе. – Ты сможешь отдохнуть и насладиться чудесными видами.
– Я приехал навестить вас, матушка, окружающие пейзажи меня не сильно заботят.
– Одно другому не мешает, сын мой.
Она наконец отпустила его ладонь и обратилась к лакею, безошибочно определив его местоположение своими невидящими глазами:
– Накормите и покажите комнаты сопровождающим короля, а нам можете подавать обед.
Она развернулась с удивительной для ее возраста грацией и зашагала в объятия спасительной тени дома. Король шел рядом, наблюдая за женщиной, которую совсем не знал.
Кремовая гостиная с лихвой оправдывала свое название: стены, потолки, мебель и даже тарелки на столе были сливочного цвета. «Как странно, – подумал король, – она ведь все равно ничего не видит». Точно прочитав его мысли, королева сказала:
– Ты, должно быть, не узнаешь эту комнату, я попросила все здесь переделать. Мои глаза давно сдались и не видят мир, но я могу различать силуэты и цвета. Поэтому все общие комнаты и коридоры окрашены в яркие оттенки – так я всегда понимаю, в какой части дворца нахожусь, и могу передвигаться без посторонней помощи. Ты же знаешь, я ненавижу быть зависимой.
– Очень разумное решение. Я восхищен.
Королева чуть дернула головой, будто прислушивалась к шорохам на улице, но быстро вернула на лицо вежливую улыбку и пригласила сына к столу. К ним присоединились несколько гостящих в замке вельмож. Короля спрашивали о сыне, о состоянии дел в столице и даже интересовались объемом добычи драгоценных камней за этот год. На некоторые вопросы Эдуард отвечал уклончиво, на другие – резко, иногда позволяя себе сказать правду и стараясь держаться как настоящий король.
После трапезы мать с сыном перешли в Бордовую гостиную и остались одни. Королева принялась расспрашивать про внука, и король сообщил, что отправил мальчика в школу высоко в горах Шебунея, чтобы там из него сделали воспитанного и тихого ребенка.
– А разве такими должны быть качества правителя? – вдруг спросила королева.
– А какими, по-вашему? – вопросом на вопрос ответил король.
Королева задумалась на несколько секунд. Наконец, отпив чай и поставив чашку на блюдце, она ответила:
– Главное качество правителя – уметь принимать сложные и подчас спорные решения, а после жить с ними.
– И много вы таких решений приняли, пока правили вместе с отцом?
– Много, но одно из них было самым тяжелым. Я рада, что ты приехал, потому что давно хочу рассказать тебе о нем и попросить прощения.
Король побелел и поблагодарил всех Великих, что напротив него сидит слепая женщина. Королева же, не видя его реакции, продолжала:
– Прежде чем я начну свой рассказ, я хочу, чтобы ты вспомнил своего сына и попытался понять нас с отцом. Мы желали своим детям только лучшего.
– Детям? – притворно удивился король. – Но у вас же был только один ребенок – я.
– Это не так, – сокрушенно призналась королева-мать. – В день твоего рождения я привела в мир еще одного мальчика. Но мы с Патриком поняли, что в будущем это станет большой проблемой – страна, разрываемая двумя равными по статусу наследниками. Кому отдать корону? Тому, кто появился на свет на минуту раньше брата? Мы смотрели на вас, таких чудесных и совершенно одинаковых, и не могли допустить, чтобы хоть один стал несчастным. Тогда мы увезли твоего брата подальше от любопытных глаз и спрятали в глухой деревне.
Эту историю нынешний король знал совершенно с другой стороны. Ему не терпелось задать свой вопрос, и поэтому он, забывая о вежливости, перебил мать:
– И ты решила извиниться передо мной, а не перед ним, тем, кто остался без титула и трона?..
– Да. Он получил шанс, которого у тебя не было, – выбрать себе любую жизнь. Мы оставили его опекунам достаточно денег, чтобы он ни в чем никогда не нуждался. Семья, которая его взяла, была просто чудесной. Генрих, мой Генрих… – Королева прижала руки к груди, по ее лицу побежали слезы. – У него была возможность стать тем, кем он захочет. Эдуард, прости нас с отцом за жертву, которую тебе пришлось принести для счастья брата. Если бы не твоя корона, то и Белания была бы жива…
– Да ты, верно, шутишь? – вскочил с кресла король. – Ты просишь прощения у того, кто получил богатство, славу и власть, а не у того, кто рос, не зная своего истинного происхождения и того, что ему полагается по праву? Похоже, ты не только ослепла, но и выжила из ума! Вы с отцом оставили меня в демонской глуши и всю жизнь считали это благом?!
Генрих сам не заметил, как в порыве ярости оговорился.