Валентина огляделась вокруг: у двери дома стояло колесо от велосипеда, в клумбе ещё не расцвели мамины любимые цветы, было немного прохладно, на горизонте начали собираться тучи.
«Папа уже починил велик и ездил на нём на рыбалку с дядей Борей в первых числах июля, — подумала Валя, — стоп! Почему я это помню? Почему я нахожусь в прошлом, но воспоминания сохранились?!»
Вальку прошиб холодный пот! Но потом она начала успокаиваться, осознавая, что где-то у Ялы случился прокол и ничего страшного в её воспоминаниях нет.
Мама вышла из дома и что-то сходу начала говорить Вале.
Валентина пыталась вспомнить, что именно происходило в тот день, но это было крайне трудно. Многие дни были похожи друг на друга, и в памяти оставались лишь какие-то яркие события, произошедшие за месяц, будь то папин день рождения или поездка с подругой в гости к её родственникам.
— Валя! Ау! — Антонина пощёлкала пальцами, чтобы дочь обратила на неё внимание, — ты где? Спишь на ходу! — с издёвкой проговорила женщина.
Вале пришлось прекратить размышления и выполнить просьбу мамы. Было очень странно делать то, что уже точно делала. События понемногу начали восстанавливаться в памяти, поскольку как раз в этот день зарядил дождь, к тому же, это хорошо помнилось и по параллельному миру.
Валька плыла по течению дня, не пытаясь его перестроить, и к вечеру почувствовала себя неимоверно усталой.
— Ты не заболела? — Иван бесцеремонно приставил свою большущую ладонь ко лбу дочери. — Температуры нет. Наоборот, холодная какая-то, как лягушка. Бледная.
По мнению отца, все болезни обязательно сопровождались температурой, а если её не было, то значит, не было и самой болезни.
— Устала… наверное… — проговорила Валя и отправилась в свою комнату.
Валька уставилась в окно: ворота в доме напротив были закрыты на замок, свет в доме не горел. Валентина пыталась припомнить и вскоре ей даже удалось воскресить в памяти события того дня: вроде бы Гоша приехал тогда уже поздно вечером.
Об ноги потёрлась кошка!
Валя похолодела от ужаса, но взглянув вниз, увидела Василька: он довольно перебирал лапками и тёрся об щиколотки девушки.
— Напугал, Василёчек! — озвучила Валька и взяла кота на руки.
Валя легла в постель, но заснуть никак не удавалось. Она поймала себя на мысли, что параллельные воспоминания действительно похожи на сумасшествие. Они мучили и угнетали, заставляли сопоставлять и анализировать каждый шаг и, более того, начинали сеять сомнения, что всё это имело место быть, а не приснилось и не причудилось.
Глава девятая. Вспомнить, чтобы забыть. Часть 1
Прошла неделя с того момента, как Валя очутилась дома с багажом воспоминаний. Гошка так и не появился, и она сделала вывод, что или он тоже всё помнил и просто решил этим воспользоваться и спланировать жизнь в этом месяце иначе, или же парень, наоборот, ничего не помнил, но события стали развиваться по-другому, поскольку это было вполне возможно. В любом случае, Мажор Жора должен был объявиться в своём доме в скором времени. Валька с нетерпением ждала, когда он приедет, чтобы выяснить, помнит он её или нет.
***
В обед Валя и Антонина расположились за столом, и когда суп почти был съеден, папа только присоединился к ним. Иван долго беседовал со своим другом Борисом, стоя у ворот.
— Ой, девочки, новости-то какие, — откусывая ломоть хлеба, начал издалека Иван, — сосед-то наш, ну которого Валька мажором зовёт, всё… того…
— Чего того? — в один голос спросили Антонина и Валентина.
— На машине разбился насмерть неделю назад. Борька сказал, что он лихачил на дороге и влетел в забор у какой-то стройбазы, — как диктор, размеренно смаковал новости отец, в чём себе не отдавал отчёта. — А что ещё было ожидать? Конечно, отец с матерью дорогую игрушку купили, вот он и летал, не думая о последствиях. Чего ему думать-то! Разобьёт, другую купят. Мозгов-то нет. Всё денежки одни на уме. Вот только жизнь-то не купишь…
Валя уже не слушала отца, к горлу подкатил ком и из глаз ручьями потекли слёзы.
— Во! Наша-то! Ты глянь! — распалялся папа, ища поддержки мамы, — сентиментальная какая. Чего ревёшь-то? Жизнь такая, что тут поделаешь…
Валька несогласно замотала головой и стремглав понеслась в свою комнату. Она лишь расслышала обрывок фразы Антонины, которая журила мужа за бестактность и чёрствость.
Валентина не могла справиться с этой болью и не понимала, как такое могло произойти. Осознание того, что она больше никогда не увидит Гошу, не услышит его голос, не почувствует запах туалетной воды, такой насыщенный, но не навязчивый, не сможет порассматривать его татуировки на правой руке… легло тяжким грузом на сердце, мешало дышать.
Как мало мы проводим время с теми, кто нам интересен и приятен, как мало мы говорим хороших, добрых слов этим людям, как не ценим минуты, проведённые рядом с ними… Это понимание приходит слишком поздно: тогда, когда их уже нет рядом.
***
Всегда кажется, что страшные события — это далеко, это не с тобой. И когда они вдруг наступают, то невыносимо принимать подобную безысходность. А если ранее в твоей жизни происходили по-настоящему волшебные вещи, то осознание этой грубой реальности, которую в данном случае ты не можешь изменить — очень болезненно.
Валентина смотрела на окружающий мир — он будто в одночасье потускнел. Те же облака над головой, тот же ветер в лицо, та же зеркальная речная гладь. Как этот мир может быть столько одинаков, когда он потерял кого-то? Кого-то, кого уже никогда не будет!
Валя часто задумывалась: было ли Гоше больно? Испытал ли он мученья или всё произошло мгновенно? Почему мы уходим отсюда столь страшным способом? Через жуткую боль. Через страх.
«А что если Гоша страдал и мучился, а меня не было рядом? Но чем бы я помогла? Хотя бы простилась… посмотрела в глаза… взяла за руку и сказала, что ни на что не обижаюсь, что он — хороший, что мне нравилось быть в его компании… рядом с ним. И я жалею, что редко проявляла свои чувства, редко говорила, что он — молодец, что сделал что-то правильно, чем-то порадовал или удивил… редко говорила, что он имеет значение в моей жизни и что он мне друг, а может… может и больше…»
И пусть Валька мало знала Гошу, ведь это не измеряется временем. Можно знать какого-то своего соседа десятилетиями, но не привязаться к нему. А можно вот так, как с Гошкой — знать совсем недолго, но уже ощущать важным куском своей жизни, тем, кто тебе дорог и кого боишься потерять, по кому точно будешь скучать. Чьи привычки уже успеешь узнать и главное, понять, за те дни, что провели вместе.
Часть 2
***
Валя болела. Врачи искали причины головных болей и недомогания, но то была боль не физическая, то болела душа. Лида разводила руками, как и прочие доктора, ставя противоречивые диагнозы.
Валентина замкнулась в себе. Спасала только природа. Девушка садилась на велосипед и ехала, куда глаза глядят. В лесу она начинала видеть разноцветные потоки между деревьями, похожие на видимую музыку «Сов». Это не пугало её. Сознание теперь вмещало гораздо больше вероятностей. Не было границ, не было невозможного.
Валину руку будто всё ещё стягивал браслет-нить. Как только девушка оказалась в настоящем мире, нить исчезла, хотя Ялазуг не забирала её обратно. Валя часто потирала то место на запястье, но там не было ни следа.
В один из дней, гуляя вдоль реки, Валя взглянула на своё отражение в водной глади и на мгновение увидела за спиной разноцветные крылья, такие, какие когда-то тщательно вырисовывал Белояр на листке блокнота. Это событие подтолкнуло Валентину к глупому, но такому нужному ей действию.
***
Найти Белояра было сложно. Валя помнила как Гошка значился в соцсетях, когда на вокзале в параллельном мире, от скуки изучала его телефон. Валька нашла страничку Гоши и долго не могла продолжить, потому что того улыбающегося на фото парня больше не существовало ни в одном из миров. Но она пересилила себя и стала писать тем, кто был в списке друзей. Кто-то игнорировал её, кто-то недовольно фыркал, кто-то честно писал, что ничего не знает про Ярика.
Ответ пришёл от Лики, которую Валентина не узнала, поскольку никнейм у неё был совершенно другой. Посмотрев фотографии девушки, Валька окончательно убедилась, что это та самая Лика.
Лика написала, что знает только название деревни, где проживает Белояр. Но и этой информации Вале было вполне достаточно.
Спустя какое-то время Валентина прибыла в ту самую деревню. Теперь ей предстояло вновь обращаться к незнакомым людям, разыскивая Ярика, но удача улыбнулась девушке. В доме на краю деревни ещё издалека Валька увидела маячащую фигуру Белояра, которого трудно было с кем-то спутать.
Белояр в компании какой-то девушки стоял у ворот дома.
— Здравствуйте! — вежливо обратилась к ним Валя, а те в ответ тоже поздоровались.
— У вас что-то случилось? — проницательно сделал вывод Ярик, вглядываясь в бледное лицо незнакомки.
— И да, и нет. Белояр, мне нужно с вами поговорить, — перешла к делу Валя.
Ярик кивнул, приглашая незваную гостью в дом.
Как Валька поняла, девушка, с которой Белояр стоял у ворот, была без пяти минут его женой. Просто тогда не зашла у них речь о подобных вещах, вот он и не рассказал о своей подруге. Её звали Наташей.
Наташа предложила Вале чай и та согласилась. Белояр сказал, что вернётся через пять минут и вышел.
Пока хозяйка дома разливала напиток, Вальке ничего не оставалось делать, как рассматривать гостеприимную девушку.
Наташка не была красавицей. Прям вот таки совсем. Маленького роста, с пухловатой непропорциональной фигурой, с широким слегка конопатым лицом и небрежно собранными золотисто-русыми волосами в хвост. Самое забавное в ней было то, что каждая черта её лица по отдельности была весьма миловидной. Аккуратный нос картошкой, округлые щёчки, которые напоминали милого хомячка, чувственные губы, где нижняя губа была чуть шире верхней и красивые миндалевидные глаза грязно-серого цвета (и если добавить на выгоревшие ресницы слой угольно-чёрной туши, то было бы совсем хорошо). Но в совокупности черты утрачивали гармоничность и Наташкина внешность была не столько отталкивающей, сколько несуразной, в чём-то слишком детской, а в чём-то наоборот излишне грубой. Как она могла сочетать в себе эти противоречия, одному богу известно.