— Ну где ты бродишь?
— А что, нужно торопиться? Разве не ты говорил, что теперь уже лишний час значения не имеет?
— Для преследования беглянки — да. А вот портальная команда ждать не любит.
— Ничего, подождет, — заявил я, вальяжно разваливаясь на сиденье.
Натти взглянул на меня полуподозрительно-полуоценивающе, но промолчал, хотя вроде должен был выругаться, и легонько хлестнул вожжами по лошадиному крупу. Коляска выехала со двора на твердую как камень земляную дорогу и неспешно покатилась к граничной заставе Блаженного Дола.
— Чего молчишь? — спросил я примерно после мили пути, когда лошадка припустила рысцой, повинуясь приказу возницы.
— А ты готов поболтать?
Не особенно. Только от разговора все равно никуда не деться.
— Зачем все это?
— Пешком идти гораздо дольше.
— Я не о коляске. О другом.
— А! — понимающе откликнулся рыжий, но и только.
— Почему я должен туда ехать?
— Надо объяснять? Все ведь уже было не раз говорено.
Угу. Неуязвимость перед демонами. Правда, весьма сомнительная, потому что если демонов вдруг окажется много…
— Мой щит не так уж хорош.
— Это ты так думаешь.
— Будешь возражать?
Натти кивнул и, закрепив вожжи на краю козел, повернулся ко мне лицом, перекидывая одну ногу через сиденье, чтобы ненароком не вывалиться из коляски на какой-нибудь некстати подвернувшейся кочке.
— Возражу.
— Начинай!
— У того демона ничего бы не получилось.
— Неужели? В его распоряжении было много синих огоньков.
— Но меньше, чем твоих желаний.
Я попробовал вспомнить, сколько звездочек зажглось в тот день передо мной.
— Я что, желаю слишком многого?
Рыжий мотнул головой:
— Дело не в количестве. Твои желания, как бы это сказать, все время… Они очень текучие.
— То есть?
— То есть все время меняются. Почти неуловимо, но становятся отличными от того, что ты хотел, скажем, минуту назад.
— А демонам не все ли равно? Им же нужно желание само по себе?
— Не все так просто. Да, желание должно быть. Но оно должно оставаться неизменным. На то время, в течение которого демон может надежно закрепиться в человеческой плоти. Обычно требуется не менее четверти часа. Либо…
— Либо?
— Либо желание должно быть сильным. До сумасшествия. У тебя такое имеется?
Я задумался. Крепко-крепко, но безрезультатно.
— Не знаю.
— Зато я знаю. — Карие глаза засмеялись. — Нет у тебя такого желания. И в этом можешь мне верить.
— Разве могу?
— Ну-у-у, — протянул рыжий, мечтательно и вместе с тем грустно устремляя взгляд вдаль. — Я в какой-то мере ведь тоже демон.
Кто бы сомневался! Но только ли демон?
— Ты тоже когда-то чего-то желал?
— А как же! Чего угодно. По очереди и очень тщательно. Иначе не получилось бы стать охотником.
— А сейчас? Вот в эту минуту ты человек или все равно демон?
Натти улыбнулся:
— Сейчас, можно считать, человек. Но мои демоны всегда со мной.
Вот, кстати, хороший повод для следующего вопроса.
— Ладно, со мной понятно. Пока что. А почему туда едешь ты? Ты же сказал, что в Катрале идет охота на демонов.
Рыжий чуть помрачнел, впрочем не переставая улыбаться.
— Да. Идет. И нашего брата туда не пустят ни под каким предлогом.
— Но тогда…
Карие глаза вновь заискрились смешинками.
— А с чего ты взял, что я еду в Катралу как охотник?
Признаться, у меня имелось под рукой и другое предположение. Но слишком неприятное, чтобы продумывать его до мелочей.
— Что же нам там вообще нужно делать?
— Приехать. Осмотреться. Попробовать разыскать беглянку.
— А дальше?
— Так далеко я не загадываю. И тебе не советую! — расхохотался Натти, возвращаясь к управлению лошадью.
Я какое-то время смотрел на его подрагивающую от смеха спину, потом бросил это бессмысленное занятие и попробовал вздремнуть. Наверное, в этот раз рыжий исхитрился провести коляску по самым ровным участкам дороги, потому что, убаюканный мерным покачиванием, я очнулся от дремоты уже перед парадным входом в Наблюдательный дом.
— Приехали! — возвестил мой возница, спрыгивая с козел.
На крыльце стояли уже два стражника, а не один, как в прежние времена. Впрочем, нас пропустили внутрь без малейших вопросов и даже без какого-либо осмотра, хотя бы любопытствующего, а это значило, что покуда в Литто еще присутствует столичная власть, всегда действующая под девизом: «До золота может довести только молчание».
Портальная команда, ожидавшая в той самой комнате, которая некогда приняла мое измочаленное первым странным путешествием тело, несомненно, была столичной, судя по безупречно чистым, чуть ли не только что выглаженным синим мантиям и скучающему равнодушию лиц. Меня три девицы не удостоили и беглым взглядом, зато тут же построились треугольником и выжидательно сложили руки на груди.
— Раздевайся! — велел Натти и, видя, что я не тороплюсь снимать штаны, добавил: — Совсем.
— Это еще почему? В прошлый раз…
— Прошлый раз был в прошлом, — многозначительно отрезал рыжий. — Снимай всю одежду.
Я подчинился. Видимо, и впрямь прибавил в весе за несколько дней, проведенных в Блаженном Доле. Хотя по одежде вроде изменений заметно не было.
Натти сгреб снятое тряпье в охапку, а потом, надо сказать, не с первой попытки, содрал с моего плеча жука, который явно не желал расставаться со своим хозяином.
— А его куда?
— Есть местечко, — последовал туманный ответ. — И он там спокойно поспит, тебя дожидаясь.
Жук что-то недовольно прострекотал, словно возражая словам рыжего, но, сжатый в кулаке, смирился со своей участью. Как и я, собственно, пусть меня никто и не сжимал в объятиях. А хотелось бы, потому что в подвальной комнате было нежарко.
— И что делать дальше?
Натти кивком указал на середину треугольника:
— Вперед!
— С песнями?
— Это по желанию.
— Чарку никто не поднесет? А то посуху как-то петь не хочется.
— Ты про то питье, которым тебя накачали в первый раз? — догадался рыжий. — Забудь.
— А как же…
Он перехватил ворох одежды поудобнее.
— Оно нужно только новичкам. Да и то в основном чтобы одурманить голову. Всю работу делают вот они. — Натти кивнул в сторону девиц. — А твоя задача всего лишь им не мешать. Но если хочешь…
Лишний раз опорожнить желудок? Нет уж, благодарствую!
— Не хочу.
Я прошел между синими мантиями, останавливаясь примерно на равном удалении от каждой из троих.
Все так просто и буднично, ни тебе строжайших наставлений, ни волшебного зелья… Скучно. Но может, все так и должно быть? Драться ведь тоже невыносимо скучно, даже когда рискуешь собственной жизнью. Особенно если делаешь это в невесть какой раз.
— Побережнее, если можно, — попросил Натги, скрываясь за дверью.
Та из девиц, что стояла ко мне лицом, недовольно приподняла бровь, словно слова рыжего были чем-то вроде сквозняка, невзначай залетевшего в комнату, а потом с силой схлопнула ладони вместе и тут же начала разводить их в стороны.
Воздух загустел стремительно. Я так и не успел сесть на пол, удалось только обхватить себя руками за плечи, а вокруг уже повисла муть, которая на следующем же выдохе омутом сомкнулась над моей головой.
А вот что удалось в полной мере, так это не думать. Насладиться путешествием, похожим на полет камня сквозь кисель, было невозможно, но сегодня я не чувствовал даже интереса здешних обитателей к своей персоне. Как будто в тот первый раз ко мне уже вдоволь принюхались и приняли за своего. Поэтому даже лететь было скучно.
Зато нескучно оказалось приземляться: из тумана портала меня выкинуло чуть ли не вверх ногами, и хорошо, что я вовремя это понял и успел повернуться в воздухе, иначе встал бы на голову, а человеческая шея не слишком хорошо приспособлена для такого времяпрепровождения. Благодаря вынужденным телодвижениям мои ступни коснулись пола достаточно уверенно, хоть и пришлось чуть согнуть колени. А потом не оставалось ничего другого, кроме как гордо выпрямиться.
И в самом деле, как еще можно вести себя, слыша восторженные хлопки?
Узел третий
Синий сафьян чехла для пересылки личной почты притягивает мой взгляд не во время первого путешествия на кухонную половину, а уже только когда я возвращаюсь с кружкой воды в спальню. Знакомых печаток на послании не обнаруживается: воск придавлен самым обычным перстнем, из тех, что в ювелирной лавке дают в довесок к любому заказу. Но рисунок на отпечатке явно местный, с колоколами, которые горделиво отзванивают каждый час на главной городской башне Наббини.
Внутри чехла сиротливо белеет листок бумаги. Маленький, целиком умещающийся у меня на ладони.
«Прошу Вас прибыть нынче не позднее полудня в покои над гостиницей эссы Верде на улице Двух радуг».
Почерк явно не писарский, потому что слишком много внимания уделено завитушкам и общему изяществу букв. А еще послание ощутимо благоухает. Ароматом араинской розы. Тем самым, который так любит эсса Имарр.
Мне назначают свидание? Любопытно знать, с каких вдруг радостей. Дама вняла моим восхищенным взглядам? В этом мире, конечно, возможно все и даже больше, но Серебряное перо Крыла попечения не кажется простушкой, готовой играть в любовь без достаточных на то оснований. Хотя если она прослышала о намерениях Городского совета прибрать меня к рукам, то вполне могла бы забеспокоиться. В конце концов, Гражданская стража Наббини отнюдь не переполнена добровольцами, а когда я войду в совет, уменьшится еще на одного человека. Да, эссе есть чего опасаться. Зато у меня появляется на один выход больше из провинциальной ловушки.
— Его доставили рано утром, — равнодушно сообщает Либбет, наблюдающая за мной из дверей, ведущих на женскую половину дома.
— Как выглядел гонец?
— Никак, — зевает племянница. — Оно лежало посреди двора. Упало сверху.