– Меня не удивило бы, если б оказалось, что Мосс попросил парней из Трентона отшить меня, в особенности после нашей встречи. Однако я не понимаю, почему полиция Трентона пошла у него на поводу. От всего этого сильно несет сокрытием.
– А что говорит твоя сторона? – спросила Пайн.
– Она занимает разочаровывающую позицию – я практически не получаю от них поддержки и не думаю, что ситуация изменится. Все военные словно в рот воды набрали, чего я никак не могу понять. Я рассчитывал, что кто-то продемонстрирует характер, но остается лишь поражаться, как дружно они взяли под козырек… – Пуллер помолчал, опустив взгляд к коленям. – Обычно армия не отходит в сторону и не проявляет кротость, когда творится несправедливость. Проклятье, зачем мы носим форму и даем клятву верности?
– Вот и я о том же, – согласилась Пайн. – Но давай поговорим о стрельбе, в результате которой погиб агент Макэлрой.
Пуллер посмотрел на нее.
– Несомненно, никакие банды не имеют к его смерти отношения, как ты четко доказала. Я даже не уверен, что Блейк вообще стрелял. Но если это не он, являлся ли Эд целью стрелка? Возможно, мишенью был кто-то из нас с тобой?
– Или они хотели предупредить нас и заставить бросить расследование? – предположила Этли.
– Неплохие доводы, – вмешалась Блюм. – Но если они способны хладнокровно убивать федеральных агентов, у них должны быть очень веские причины. Тогда мы имеем дело с каким-то масштабным тайным сговором.
– Тедди Винченцо рассказал нам, что его сын связался с очень серьезными людьми, – напомнила Пайн. – Нельзя исключать, что речь идет об обычной торговле наркотиками, но вполне возможно, что тут нечто большее. Может быть, мы имеем дело с теми, у кого солидные политические связи и кто прикрывает деятельность наркокартеля?
– Такое вполне вероятно, ведь вокруг нас происходит слишком много странного, – согласился Пуллер.
– Ты сказал, что они не позволили тебе поговорить с полицейским, который застрелил Блейка?
– Да, – он кивнул. – Я даже не сумел узнать, как его зовут.
– Ты также сказал, что Тони вовлек кого-то из военных в свои грязные делишки?
– Да.
– Тебе удалось кого-то арестовать?
– Двоих. Билла Данфорта и Фила Кэссиди. Они в камере предварительного заключения в Форт-Диксе.
– Но не в самой тюрьме Форт-Дикса? – уточнила Пайн.
– Верно. С ними не случится того, что произошло с Тедди Винченцо, – заверил ее Джон. – Их содержат на территории военной части, куда нет доступа гражданским. И охраняют военные полицейские, которых я отобрал лично.
– Получается, что ты уже допрашивал Данфорта и Кэссиди.
– Ровно до тех пор, пока оба не попросили военного адвоката, – ответил Пуллер. – И допросы были прекращены.
– Полагаю, в этом отношении военное право не слишком отличается от гражданского, – заметила Блюм. – Мой сын служит в военной полиции в Калифорнии.
Пуллер кивнул.
– Не самая легкая работа. И он благородно поступил, приняв решение служить своей стране. И да, тут есть сходство, но Единый кодекс военной юстиции может показаться постороннему человеку чрезвычайно странным. Солдаты дают клятву. В результате к ним предъявляются более высокие требования, чем к гражданским лицам. Бремя доказательств и наказания могут существенно отличаться. Данфорт и Кэссиди предстанут перед военным трибуналом. Статью пятнадцать к ним нельзя применить. – Пуллер посмотрел на Пайн и Блюм. – Извините, я автоматически воспользовался профессиональным военным жаргоном. Статья позволяет командиру наказывать персонал за мелкие нарушения без суда. Похоже на гражданский суд, однако приказы заносятся в личные дела и могут помешать дальнейшему продвижению по службе. Но торговля наркотиками является очень серьезным нарушением. И у нас есть все необходимые улики, чтобы их признали виновными. Они получат приговоры на длительные тюремные сроки.
– Значит, они захотят заключить сделку, – сказала Пайн.
– Я готов на сделки, если удастся добраться до больших игроков. И если мне позволят их заключить.
– А вы уже говорили с Данфортом и Кэссиди о возможности сделки? – спросила Блюм.
– Пока нет. Мой план состоял в том, чтобы власти их хорошенько прижали, заставив выдать тех, кто стоит над ними. Сейчас, после появления адвокатов, все находится в подвешенном положении.
– А ты мог бы поговорить с арестованными в присутствии адвоката или у военных все иначе? – спросила Пайн.
– Такое возможно, – ответил Пуллер. – Я позвоню и попытаюсь договориться о допросе Данфорта и Кэссиди. Но не уверен, что у меня получится. Все в этом деле перевернуто с ног на голову.
– Я полагаю, они полны желания заключить сделку и уменьшить свои сроки, – заметила Кэрол.
Пуллер посмотрел на Пайн.
– Однако у них имеются исключительно серьезные причины держать язык за зубами.
– Иными словами, то, что случилось с Тедди Винченцо, может произойти и с ними, – подытожила Этли.
Зазвонил ее телефон. Это был Рик Дэвис, ее знакомый агент из офиса ФБР в Трентоне.
– Посылаю тебе фотографию; мне ее передал приятель- полицейский, знакомый с теми, кто ведет расследование, – сказал он. – На ней пистолет, из которого убили агента военной полиции.
– Хорошо.
– Еще мне удалось выяснить, что на месте преступления имелись шесть камер наблюдения, – продолжал Дэвис. – Насколько я понял, полиция забрала все записи, но у меня нет подтверждения этому. Я отправляю тебе сведения о местонахождении всех камер – вдруг ты захочешь сама их проверить.
– Просто замечательно, Рик, спасибо, – поблагодарила Пайн.
Закончив разговор, она рассказала Пуллеру, что ей удалось узнать, и стала ждать, когда придет сообщение от Дэвиса по электронной почте. Получив, открыла его и посмотрела на фотографию пистолета.
У нее перехватило дыхание, и она взглянула на Пуллера.
– Что такое? – спросил он.
– Это не тот пистолет, который держал в руках Джером Блейк.
Глава 21
Полиция уехала – осталась лишь желтая лента, огораживавшая место преступления. Ветер норовил сорвать ее, шел дождь, и на улицах было совсем мало пешеходов.
Буйный ветер пытался вырвать из рук зонты, пока Пуллер, Блюм и Пайн осматривали место, где убили двух человек. Сейчас, при дневном свете, для Этли все выглядело иначе: территория казалась больше, а ситуация – сложнее. Ночью переулок напоминал длинный узкий тоннель, совершенно безжизненный. Пайн окинула его взглядом.
– Пуллер, где ты научился так прыгать с одного дома на другой? – спросила она, и Блюм удивленно приподняла бровь, услышав столь странный вопрос.
– В школе рейнджеров, – небрежно ответил он и добавил: – Ты уверена, что на снимке другой пистолет?
Пайн бросила на него недовольный взгляд.
– Блейк держал в руках «Глок-26», малогабаритный. А на фотографии полноразмерный «Глок-26» с затвором из черной нержавеющей стали.
– Я не успел его разглядеть – в отличие от тебя, – признался Пуллер. – В переулке было темно. К тому же пистолеты выглядят почти одинаково.
– Я хорошо разбираюсь в оружии, – резко ответила Этли. – Кто-то подменил пистолеты. Все это с самого начала являлось настоящей подставой; они использовали Блейка в качестве козла отпущения.
– Но нужно иметь очень серьезную поддержку наверху, чтобы провернуть нечто подобное, – заметил Пуллер.
– Я думаю, мы видели достаточно, чтобы у нас не оставалось ни малейших сомнений.
Пайн нажала несколько кнопок на телефоне, и на экране появилось новое изображение.
– Шесть мест, где расположены камеры видеонаблюдения, – прокомментировала она. – Пора начинать стучаться в двери.
Два банка, прачечная самообслуживания, ломбард, ночной и канцелярский магазины – и всюду они выяснили, что видеозаписи конфисковала местная полиция.
Пайн, Пуллер и Блюм стояли на тротуаре под дождем возле ломбарда, стараясь решить, что делать дальше.
– Они очень быстро изъяли записи, – сказал Джон. – Нам остается только заархивированное видео.
– И я сомневаюсь, что они используют их в качестве вещественных доказательств, – заметила Кэрол.
– Скорее всего, отправят на свалку, – сказал Пуллер.
– Во время стрельбы рядом находились люди, – проговорила Этли. – Может быть, кто-то записывал происходящее на телефон… В наши дни такое случается постоянно.
– Значит, вернемся сегодня вечером и попробуем опросить жителей? – спросила Блюм.
– Ну, прямо сейчас мы можем вернуться туда, где тогда обедали, – ответила Пайн. – Кто-то из работников мог что-то видеть. Мы стояли у самого входа, когда Макэлроя застрелили.
Они направились в итальянский ресторан, заняли отдельную кабинку и заказали еду. Этли узнала официантку, которая работала вчера, и подозвала ее. Ей было около двадцати пяти лет; светло-каштановые волосы, внимательные голубые глаза, стройная фигура.
Пуллер и Пайн показали молодой женщине свои значки и стали задавать вопросы о стрельбе. Официантка мгновенно напряглась, ее голубые глаза широко раскрылись. На груди у девушки они увидели бейджик с именем: Дон.
– Все так, – сказала она. – Вы двое были там вчера. – Она посмотрела на улицу. – Это было ужасно… Здесь ведь очень хороший район. И убийство произошло впервые.
– Вы можете рассказать о том, что видели вчера? – спросил Пуллер, доставая блокнот.
– Местная полиция вас уже допрашивала? – вмешалась Пайн.
– Вообще-то нет, – ответила официантка.
Агенты переглянулись.
– Постарайтесь вспомнить все вплоть до самых незначительных деталей, – попросил Джон.
Дон отодвинула стул, села рядом и посмотрела в окно.
– Я услышала хлопки, – сказала она. – Было похоже на фейерверк, но сейчас ведь не июль.
– Верно, – сказала Пайн. – А что произошло потом?
– Я подбежала к окну и увидела вас двоих и мужчину… он лежал на тротуаре.
– А вы не заметили, откуда стреляли? – спросил Пуллер. – Или самого стрелка?
Девушка покачала головой.