– Он также планирует перейти в крупную лоббистскую фирму, где намерен провести свои золотые годы. И если что-то ему помешает, он будет безутешен.
– Насколько мне известно, члены конгресса должны подождать, прежде чем начинать лоббировать, – сказала Пайн.
– Мне объяснили так: он не будет никого непосредственно поддерживать, но сможет подмигнуть здесь, сделать телефонный звонок там, шепнуть нужное словечко еще где-то… Совсем нетрудно. Вот почему закон писан так, чтобы со стороны все выглядело, будто делается что-то позитивное, а на самом деле в нем огромные дыры, в которые пролезет целый грузовик.
– Складывается впечатление, что ты хорошо разбираешься в политике, – заметил Пуллер.
– Я люблю понимать, с чем имею дело.
– И что это значит?
– Ровно то, что я сказал.
– Очевидно, продажа наркотиков станет настоящим позором для семьи, не так ли? – спросила Пайн.
– И кто утверждает, что я продаю наркотики?
– А ты отрицаешь это?
– Нет, я сижу здесь и делаю признание двум федералам… Вы хотите получить его в устной форме или письменной?
Пуллер подался еще ближе.
– Я намерен кое-что тебе сказать, и мне интересно твое мнение, понимаешь?
Сэндс удивленно кивнул.
– Ладно.
– Во-первых, мы совершенно точно знаем, что Тони Винченцо производит таблетки, – начал Джон. – Две его шестерки сидят в камерах в Форт-Диксе, и мы нашли тонны улик в старом доме его отца. Во-вторых, мы столкнулись с невероятным сопротивлением властей штата и федералов, которые мешают нашему расследованию. Вопрос для тебя: как заурядный торговец наркотиками смог заставить такое количество серьезных игроков с двух сторон предпринимать попытки похоронить правду?
Прежде чем ответить, Сэндс глотнул кофе.
– Я не знаю. Возможно, речь идет не о заурядной схеме, – проговорил он наконец.
– То есть пентхаус в Ряду миллиардеров является огромным складом наркотиков? – спросил Пуллер.
– Нет, это детская площадка, бонус для верных людей.
Этли отметила, что отчаяние Сэндса исчезло, а уверенность в себе вернулась, когда разговор зашел о пентхаусе. Однако было видно, что он опасается сболтнуть лишнего.
– Значит, ты – один из верных людей. А теперь расскажи нам, куда направлена твоя вера, – вмешалась Пайн.
Сэндс подался вперед.
– Я не хочу иметь к этому никакого отношения, ладно?
– А к тюрьме хочешь? – поинтересовался Пуллер.
– У вас нет никаких доказательств, – заявил Джефф.
– У меня есть свидетель, готовый заложить тебя со всеми потрохами, Сэндс, – спокойно сказал Джон.
– Кто?
– Неужели ты думаешь, я отвечу на такой вопрос? – Пуллер усмехнулся.
– Вы блефуете. У вас ничего нет, – заявил Сэндс.
– Тогда можешь уйти отсюда прямо сейчас, – предложила Пайн. – Вот дверь. Но не забывай, у них есть свой человек в федеральной тюрьме. Помни, как они добрались до твоей подруги Шейлы. И про Линдси, которая в этом замешана, – а как по мне, она похожа на тех, кто готов на все, лишь бы выжить. Так что теперь, когда тебя видели с нами, как ты думаешь, сколько еще тебе осталось?
– Вы пытаетесь меня напугать…
– Я лишь выложила перед тобой факты. Если они тебя пугают, тут уж ничего не поделаешь.
Молодой человек посмотрел на дверь.
– Вы готовы отпустить меня прямо сейчас? – спросил он.
– Конечно, – ответил Пуллер. – Но прежде ты расскажешь нам, где сейчас Тони Винченцо.
– Нет. Я не видел его уже целую неделю.
– А как ты с ним познакомился? Ты нам не рассказал.
– Мы встретились довольно давно. Тусили вместе. Он крутой…
– Почему тебя пускают в пентхаус, если ты не вносишь свой вклад в общее дело? – спросила Пайн. – В такое место на халяву не попадешь. Какова цена входного билета?
Сэндс пожал плечами и принялся изучать чашку с кофе.
– Ты ведь должен понимать наши сомнения – мы не верим, что ты чист, Джефф, – сказал Пуллер. – Знаешь, кто владеет пентхаусом?
– Нет.
– А кто тебе о нем рассказал? Кто разрешил тебе туда приходить?
– Какие-то парни. Я забыл их имена.
– Сомневаюсь, что они забыли твое… Ну, думаю, мы закончили, Джефф. Хорошей тебе жизни, и неважно, что она окажется очень короткой.
– Вы намерены оставить меня здесь одного? – спросил Сэндс.
Джон посмотрел на Пайн.
– Ты утверждаешь, что чист, а у нас нет никаких улик, чтобы тебя задержать, – сказал он. – Что еще нам остается делать? Кажется, ты говорил, что у тебя есть дела; вот и иди…
И агенты направились к двери.
– Эй, послушайте! – окликнул их Сэндс.
Они повернулись.
Побледневший Джефф, разом ставший серьезным, встал и подошел к ним.
– Я не хочу умирать, понимаете? – сказал он.
– И чего же ты хочешь? – спросила Этли. – Мы можем помочь тебе только в том случае, если ты поможешь нам. Ты ведь учишься в универе. Полагаю, у тебя хватит ума, чтобы понять такую простую мысль?
Сэндс нервно огляделся по сторонам. Некоторые посетители кафе не сводили с него глаз.
– Мы можем пойти куда-нибудь и все обсудить? – спросил он. – Возможно, что-нибудь придумаем.
– Конечно, – согласился Пуллер и положил на стол деньги за кофе. Затем сжал руку Сэндса и кивнул Пайн. – Проверь задний выход. С ним мы не можем рисковать.
Этли осторожно вышла через заднюю дверь в переулок. Она проверила все сектора, все темные углы и осталась довольна. Вернулась и крикнула:
– Чисто.
Пуллер вышел вместе с Сэндсом.
– Мы можем поехать ко мне, – предложила Пайн.
– А где… – начал Сэндс.
Он не закончил фразу – пуля из винтовки попала ему в голову и отбросила на Пуллера. Оба оказались на земле.
– Джон! – воскликнула Пайн.
Сэндс был мертв.
И у Этли возникло ощущение, что Пуллер тоже.
Глава 44
Пайн не любила больницы с тех самых пор, как ребенком едва не умерла в подобном заведении в Джорджии. Она теряла сознание, приходила в себя и снова теряла сознание, пока ее везли в машине «Скорой помощи».
Яркий свет, люди в масках, шланги и иголки, которые в нее втыкали.
Плачущая мать.
Гонка по коридору на каталке, белая стерильная комната, толпящиеся вокруг нее чужие люди, гудящие машины, свет над головой, словно гроздья разных солнц, укол, и что-то закрыло ей рот.
Темнота.
А потом она возродилась, как Иисус, – во всяком случае, ее усталый разум подсунул ей это воспоминание из воскресной школы.
Там была ее мать. И отец. И другие люди. Человек в белом халате, улыбавшаяся медсестра.
Значит, будет жить.
…Сейчас она сидела в комнате для посетителей больницы, куда «Скорая помощь» отвезла Пуллера. Этли поехала вместе с ним, и к ней вернулись все события безумной ночи тридцать лет назад.
Пайн держала его за руку и шептала ободряющие слова на ухо. Затем ощутила его ответное пожатие – пусть и очень слабое, после чего его увезли на срочную операцию.
Когда Мерси исчезла, шестилетняя Пайн каждую ночь молилась о благополучном возвращении сестры – и продолжала так до восьмого класса. И больше никогда.
До настоящего момента.
Этли опустилась на колени и сложила ладони.
«Господи, Джон – хороший человек. Справедливый. Пожалуйста, не дай ему умереть. Пожалуйста, он нам нужен. Пожалуйста, спаси его…»
Она быстро встала, когда в комнату стремительно вошла Блюм.
– Как он?
– Операция еще продолжается. Они обещали выйти ко мне и рассказать, как все прошло, после ее окончания, – ответила Пайн.
– Ты уже связалась с его семьей?
– У его отца слабоумие. Я оставила сообщение для его брата по номеру, который мне удалось узнать. Но не уверена, что он не устарел.
– Ты знакома с его отцом и братом?
– Его отец – настоящая легенда армии, Джона назвали в его честь. А брат, Роберт, подполковник ВВС, выдающийся компьютерный гений, по словам Пуллера. Но я не встречала ни того, ни другого.
– Должно быть, прошлая ночь была ужасной.
– Да… верно.
– Ты видела стрелка?
– Нет. Я прикрыла Пуллера собой, когда он упал. Я знала, что Сэндс мертв. Половина его мозга оказалась на одежде Джона. Я выстрелила в ту сторону, откуда прилетела пуля, но они прекратили огонь. А когда прибыла полиция, было уже слишком поздно. Стрелок исчез.
– Сэндс успел рассказать вам что-нибудь полезное? – спросила Блюм.
– Думаю, собирался.
– Значит, вчера за вами следили?
– Да. Ранее мы сумели разоружить двух типов, которые напали на Сэндса; вероятно, это как-то связано с наркотиками. Мы их прогнали. Не думаю, что стреляли они.
– Значит, кто-то из тех, кого Сэндс мог сдать?
– Боюсь, наверняка мы уже не узнаем…
Дверь распахнулась, и обе повернулись посмотреть, кто пришел. Этли ждала хирурга и молилась, что он принесет хорошие новости. Но высокий мужчина лет сорока был одет в полевую форму ВВС.
– Вы Этли Пайн? – спросил он.
Она посмотрела на мужчину. Тот был на дюйм ниже Пуллера и не такой мускулистый, но лицо и глаза не могли лгать.
– А вы Роберт Пуллер, – сказала она, пожимая ему руку.
– Я приехал, как только получил ваше сообщение. – Он посмотрел на Блюм, которая ему кивнула с сочувственным выражением на лице.
– Это моя помощница, Кэрол Блюм.
– В каком он состоянии? – спросил Пуллер.
– Он в операционной. Врачи обещали выйти, когда закончат.
– Вы сказали, что это случилось в вашем присутствии. Насколько серьезно его положение?
– Должно быть, пуля винтовочная. Сначала она прошла сквозь череп Джеффа Сэндса и только потом попала в вашего брата. И это хорошо: кинетическая энергия заметно уменьшилась.
– Куда попала пуля?
Пайн коснулась верхней части тела слева.
– Вот сюда. Рана сквозная, и я полагаю, что это также хорошо. Но Джон потерял много крови. Я не сразу сумела ее остановить. Потом появились парамедики и взялись за дело. Он терял сознание и возвращался. Ему поставили капельницу, и он больше не приходил в себя. Жизненно важные показатели находились в критической зоне, но были стабильными.