– Успокойся, Нора, я все устрою.
– Чушь, – резко возразила Франклин, – я же тебе говорила, что их не следует захватывать.
– Что конкретно ты от меня сейчас хочешь? Тетка снимала нас на телефон в отеле, затем встретилась с Робертом Пуллером в переулке, где они говорили про нас. Ты хотела бы, чтобы я позволил им просто уйти?
– ФБР вот-вот обрушится на нас, словно тонна кирпичей, – прорычала Нора Франклин.
– Всего один агент, Этли Пайн, – и ей удалось внушить тебе эту мысль… У меня всюду свои люди, и ни один из них не подтверждает ее слова, – заявил Горман.
– Она хорошо умеет лгать, эта Этли Пайн, – раздался новый голос.
Руки Пайн сжали пистолеты. Голос принадлежал Линдси Аксильрод.
– Она много знает, – продолжала та, – слишком много, – но ничего про вас обоих. Пайн думает, что дело в наркотиках.
– Ты лжешь, – резко ответила Франклин. – Пайн рассказала мне про пентхаус. Она поняла, в чем наша главная цель. Проклятье, как ей удалось узнать?
– Хренов Тони, – простонала Аксильрод. – Должно быть, он как-то все понял.
– А еще она упомянула Уоррена Грэма, – добавила Франклин.
– Она полна дерьма, – уверенно сказал Горман. – Если б Грэм шел по нашему следу, я бы знал, уж поверьте мне.
– Нам нужно избавиться от старухи и Пуллера, – заявила Аксильрод. – Прямо сейчас. А потом я найду Пайн и перережу ей горло.
В следующий момент Этли ударом ноги распахнула дверь – один пистолет она направила на Гормана, а другой на Аксильрод – и произнесла:
– Можешь попробовать прямо сейчас.
Все трое повернулись к двери. Франклин закричала, когда Горман схватил ее и поставил перед собой, защищаясь от Пайн. В следующее мгновение он уже прижимал нож к шее Норы Франклин.
– Убери пистолет, или ей конец, – прорычал Горман.
– Не дождешься, – ответила Пайн. – Так что вперед, режь.
Аксильрод швырнула в Пайн стул, и ей пришлось уклониться. Через секунду все трое бросились бежать по коридору.
В Пайн дважды выстрелили, что помешало ей продолжить преследование. Она подождала несколько секунд, потом выглянула из-за угла. И тут же отпрыгнула обратно – следующая пуля выбила из стены осколок, задевший ее щеку.
Пайн снова выглянула в коридор, увидела, что он свободен, поспешила вперед, но тут же метнулась в сторону, сделала перекат, а на выходе выстрелила в крупного мужчину, который бросился в ее сторону из дверного проема. Три пули из «глока» ударили ему в грудь, и он медленно сполз вдоль стены. У Этли не осталось сомнений, что он мертв.
Она сделала несколько шагов и перешла на бег. Увидела, что впереди открывается дверь, прыгнула вперед и нанесла по ней мощный удар ногой – створка с размаху врезалась мужчине в лицо. Он закричал от боли и попытался поднять пистолет. Но у него не было никаких шансов, потому что Пайн зажала его кисть между ручкой и дверью. Он уронил пистолет, упал на колени, и Пайн лягнула его в челюсть, отбросив назад.
Мужчина ударился затылком о стену и потерял сознание.
Пайн услышала чей-то крик.
Блюм.
Этли свернула за угол, вбежала в комнату и застыла на месте; ее грудь тяжело вздымалась, она держала оба пистолета перед собой. Внезапно появилось множество целей. И два заложника. Или даже три, если считать Франклин. Сверху донеслась какофония сирен.
Держа в поле зрения Гормана и Аксильрод, Этли также смотрела на Роберта Пуллера и Кэрол Блюм. Они были связаны, во рту кляпы. Горман держал один пистолет у головы Блюм, другой направил на Пайн; Аксильрод навела оружие на Пуллера. Франклин лежала на полу в углу.
– Похоже, мы в тупике, агент Пайн, – спокойно сказал Горман.
– Да, вы в тупике, – согласилась она, на мгновение подняв глаза к потолку. – Подкрепление уже рядом.
– Не имеет значения.
– Не понимаю, на что вы рассчитываете.
– У нас заложники. Следовательно, рычаги давления. Если ты хочешь, чтобы эти люди уцелели, тебе придется заплатить определенную цену.
– Полагаю, тебе известно, что ФБР не позволяет похитителям уходить с заложниками.
– В таком случае они покойники, – не сдавался Горман. – Ты к этому готова?
Этли заставила себя не смотреть на Блюм и Пуллера.
– Не я нажму на спусковой крючок. Но если вы это сделаете, вам обоим конец.
Горман покачал головой и улыбнулся.
– Профессиональный риск.
– Ты с ним согласна, Линдси? – сказала Пайн, обращаясь к Аксильрод. – Ты уверена, что сможешь выстрелить?
Та злобно смотрела на Этли и молчала.
– Тебе следует поработать над собой, Линдси. С таким лицом играть в покер самоубийственно.
– Ты не выйдешь отсюда живой, Пайн, – прорычала Аксильрод.
– Если бы я получала доллар всякий раз, когда слышала такие слова, то стала бы очень богатой. – Пайн посмотрела на Франклин. – Ну, представитель конгресса, какова ваша позиция? Готовы пойти на дно вместе с кораблем?
Франклин с трудом сдерживала слезы.
– Я… не знаю, что делать, – пролепетала она.
– Ну, спасибо за помощь, – насмешливо сказала Этли.
Сирены смолкли, сверху донеслись звуки тяжелых ударов.
Пайн слегка прижала пальцы к спусковым крючкам.
– Твое время вышло, Горман, – заявила она.
– Прощай, Пайн, – ответил тот. – Ты хорошо сражалась. И посмотри, куда это тебя привело…
Пуля ударила ему точно в центр лба, и кровь фонтаном брызнула в воздух. Он умер еще до того, как упал на пол. Пайн отскочила влево, не понимая, откуда прилетела пуля, прикончившая Адама Гормана. Аксильрод присела, пытаясь спрятаться от следующего выстрела, и начала поднимать пистолет, чтобы выстрелить в Блюм, но Пайн нанесла ей мощный удар ногой, сбивший Линдси с ног; пистолет отлетел в сторону. Когда та попыталась подняться, Этли врезала ей в челюсть – и Аксильрод потеряла сознание. Агент развернулась к двери, откуда был произведен выстрел.
В дверном проеме стоял бледный и забинтованный Джон Пуллер; рука с «М11» висела вдоль тела. Пайн сразу поняла, что Пуллер выстрелил сквозь щель в дверном проеме.
– Джон? – произнесла она, пораженная. – Какого дьявола?
– Армия сильна, Этли, – тихо сказал он, медленно оседая на пол.
Глава 69
– Информация для общественности будет очень ограниченной, – сказал Уоррен Грэм.
Он сидел за столом для совещаний в полевом нью-йоркском офисе. Здесь же находились Пайн, братья Пуллеры и Кэрол Блюм.
– Почему? – резко спросила Этли.
Грэм положил обе ладони на стол, словно нуждался в дополнительной опоре перед тем, как произнести следующие слова.
– Все очень сложно и многослойно, но я сформулирую для вас краткую версию. – Он немного помолчал, собираясь с мыслями. – У нас имеются дюжины и дюжины официальных обвинений. Они будут предъявлены самому широкому кругу лиц – от политиков на федеральном уровне и уровне штатов, крупных игроков с Уолл-стрит, руководителей трастовых фондов, судей, чиновников до полицейских и офицеров разведки и людей, которые «прежде» работали в Бюро. По мере судебных разбирательств количество обвинений увеличится. Кроме того, мы арестовали двадцать подозреваемых иностранцев.
– Значит, за всем этим стоят другие страны? – спросил Роберт Пуллер.
– Сомнительно. Наши противники в других странах расследуют аналогичные операции. Судя по всему, для шантажа и продажных оперативников не существует границ.
Когда Пайн собралась что-то сказать, Грэм поднял руку.
– Позвольте мне закончить, агент Пайн. Я не стану преуменьшать серьезность происходящего. Все мы заплатили определенную цену за преступную деятельность этих людей. Как теперь выясняется, некоторые из них – невинные простофили, которые попались там, где и представить себе не могли.
– Но у них имелся выбор, сэр, – не выдержала Пайн. – Они могли обратиться в полицию. Или прийти к нам. Могли бы сделать публичное признание.
– Или уйти в отставку со своих постов и лишиться возможности причинять вред своей стране, – добавил Роберт Пуллер.
– Да, они могли выбрать любой из этих вариантов, – согласился Грэм. – Но ни один из них – во всяком случае, ни один из тех, кого мы знаем, – не выбрал такой путь.
– Но после того, как их начали шантажировать, почему они не предупредили остальных? – спросил Джон Пуллер. – Если они знали, что их коллеги посещают те же места и их могут снимать, а затем шантажировать?
– Я лично допрашивал семерых из их компании и задал такой же вопрос. И получил на удивление похожие ответы: они испытывали стыд и не могли никому раскрыть свои секреты. А после того как они использовали свое положение, выполняя указания шантажистов, с точки зрения закона для них стало невозможно сделать признание и не пострадать. Именно благодаря этому шантажисты добивались успеха.
– И насколько серьезный вред они причинили? – спросил Роберт Пуллер.
– Очень серьезный, – мрачно ответил Грэм. – У нас уйдут годы, чтобы навести порядок. Зато теперь становятся понятными многие решения и действия официальных лиц и компаний в самых разных сферах. Они работали не ради народа своей страны, а на хозяина. Государственные служащие нарушали должностную присягу. Другие и вовсе совершали тяжкие уголовные преступления. И это продолжалось значительное время.
– Но Горману и ему подобным платили деньги другие люди, чтобы они шантажировали тех, кто попадался в расставленные сети. Как нам к ним относиться? Они определенно являются врагами нашей страны и должны понести серьезные наказания.
– Мы проводим допросы и составляем списки. Будут выдвинуты новые официальные обвинения, как я уже говорил. Предварительно могу сказать вам, что в наши списки попали представители других государств, иностранных и наших компаний, а также многие весьма состоятельные люди. Если им не удавалось одержать победу в условиях здоровой конкуренции, они прибегали к обману, оказывая давление на высокопоставленных особ, угрожая раскрыть их грязные тайны. Шантажисты чаще всего хотят денег. Горман и остальные играли в более изощренную игру. В каких-то случаях они использовали постановления суда, в других им удавалось обходить закон, они одобряли поглощение или противились ему, где-то закрывалось уголовное дело, какие-то компании принимали решение покинуть рынок… Здесь бесконечные возможности.