Они приземлились и сразу поехали на взятом в аренду автомобиле в дом Джека Лайнберри, находившийся к югу от Атланты, примерно в часе езды.
Джек сидел в кресле в спальне роскошного особняка и смотрел в окно – туда, где прежде стоял коттедж, в который попала бомба, когда внутри была Этли. Развалины снесли, и теперь бригада отстраивала дом заново. В данный момент заканчивали заливку фундамента. Пайн увидела штабеля досок, лежавших поблизости, и решила, что их используют при отделке дома.
Она посмотрела на Лайнберри, высокого красивого мужчину за шестьдесят, сидевшего в кресле. Бледный и все еще слабый, он крепко ее обнял. Глаза у него оставались ясными и внимательными.
Когда Пайн показала ему фотографию, он сначала покачал головой, потом его подбородок опустился, и Лайнберри заплакал – настолько неожиданно, что Пайн не знала, как поступить. Блюм положила успокаивающую руку на его дрожавшие плечи.
И тут только Этли поняла.
Идиотка, это же его дочь.
Мысль пришла к ней с большим опозданием – ведь она протянула Лайнберри снимок, не думая об этом.
– Мне очень жаль, Джек, – произнесла Пайн, опускаясь на колени рядом с ним. – Я не подумала.
Он отмахнулся от ее извинений и взял себя в руки.
– Ты знаешь, где сделан снимок?
– Округ Толивер. К северо-востоку отсюда. Ито Винченцо сумел съездить туда и вернуться за один день.
– Ты уверена, что это… Мерси?
– У меня есть другие свидетельства, подтверждающие мой вывод.
– «Аткинсы, Лен, Ванда и Бекки»?
– Ито служил в армии с Леонардом Аткинсом. Мне удалось узнать, что Аткинс получил тяжелые ранения. Он вернулся в Соединенные Штаты, его уволили из армии, и он поехал обратно в Джорджию.
Лайнберри выглядел удивленным.
– Но если он из поколения Ито, то должен быть гораздо старше того возраста, когда люди хотят иметь шестилетнего ребенка. Иными словами, получается, что Ито привез им Мерси в качестве… даже не знаю… не хочу говорить «подарка», но ты понимаешь, что я имею в виду.
– Ты прав, – согласилась Пайн. – Во время боев с северными вьетнамцами Аткинс спас Винченцо жизнь и получил серьезные ранения. Одно из них – в ту область, которая… у Аткинса не могло быть детей.
Лайнберри прищурился.
– Ладно, надеюсь, я ошибаюсь, но понимаю, что это может означать.
– Я считаю, что Ито похитил Мерси и привез ее к Аткинсам, чтобы расплатиться с Леонардо. Существует письмо от Аткинса к Ито, которое подтверждает этот факт.
– Украсть ребенка, чтобы заплатить долг? Безумие какое-то… – не поверил Лайнберри.
– Но вполне вероятное.
– А почему он пытался тебя убить? – спросила Блюм. – Почему не похитить обеих или придумать еще что-нибудь, но не совершать покушение на убийство?
Пайн посмотрела на фотографию.
– Я много думала, – ответила она. – Из всего, что нам удалось узнать про Ито, следует, что он не имел никакого отношения к мафии и не походил на брата. Но разозлился, когда узнал, что Бруно обманули, пообещав сделку. Он винил мою мать. Однако я сомневаюсь, что Ито был монстром. Мне кажется, он очутился между молотом и наковальней. И когда наступил критический момент, решил забрать только одну из нас. Вот почему он произнес детскую считалку. А потом попытался ударить меня так, чтобы я потеряла сознание и не подняла тревогу. Но не рассчитал – и едва меня не убил.
– А как ему вообще удалось отыскать вашу семью? – спросил Джек.
Пайн чуть отодвинулась от него.
– Мы встречались с твоей бывшей невестой… – начала она.
– Ты говорила с Линдой? А почему не рассказала мне? – возмутился Лайнберри.
– Ну вот, теперь ты знаешь.
– И что она говорит? – нетерпеливо спросил он.
– То, что я думала, – коротко ответила Этли.
Он покачал головой и пробормотал:
– Нет, не может быть. Я не верю…
– Линда была источником утечек, она сама призналась. Она наняла частного детектива, который за тобой следил. Обыскивала твой портфель и подслушивала разговоры по телефону. Линда встречалась с Бруно, узнав о нем через его приятеля-мафиозо. Она собиралась представлять его в суде, но потом делом Бруно занялся другой адвокат. Линда открыла при помощи пара твое письмо, где говорилось о новых личностях моих родителей и о том, что они перебрались в Андерсонвилл, а затем позаботилась о том, чтобы информация дошла до Бруно. Тот рассказал брату слезливую историю и сумел убедить законопослушного Ито отправиться в Джорджию и превратиться в дьявола.
На мгновение Пайн показалось, что Лайнберри вот-вот потеряет сознание, или у него начнется сердечный приступ, или он ее ударит. Слишком разнообразные эмоции искажали его лицо, а тело то напрягалось, то расслаблялось – в результате Этли сжала его руку, дабы убедиться, что он усидит в кресле. Наконец Джек закрыл лицо рукой и снова тихо заплакал. Пайн посмотрела на Блюм, но та покачала головой и поднесла палец к губам, показывая, что сейчас следует помолчать. Прошла долгая минута, прежде чем Лайнберри выпрямился и вытер глаза. Кэрол протянула ему полотенце, лежавшее на столике рядом с креслом, а Этли налила стакан воды из кувшина. Лайнберри вытер лицо, выпил воду и откинулся на спинку кресла; казалось, он постарел на десять лет за прошедшие две минуты. Затем сжал руку Пайн.
– Мне очень жаль, Этли… Ужасно жаль. Все это моя вина.
– Вовсе нет, Джек. Ты просто верил тому, кто тебя предал. Но, если честно, я понимаю ее гнев. Ты ведь действительно бросил ее ради моей матери. И у вас родились две дочки.
Лайнберри провел ладонью по лбу.
– Я любил Линду всем сердцем. Ровно до того момента, когда увидел твою мать. И с тех пор для меня не существовало других женщин. Я не горжусь тем, что сделал, но говорю правду. Если б я лучше контролировал свои чувства…
– Очевидно, и мою мать к тебе влекло.
Джек покачал головой.
– Я был заметно старше. И она от меня зависела. Я оказался профессионалом, который нарушил все правила. Даже не мог представить, что наши отношения приведут к беременности, и ненавидел себя за то, что поставил твою мать в такое положение.
– Но Тим знал?
– Пожалуйста, называй его отцом, – попросил Лайнберри. – Он был им в гораздо большей степени, чем я.
– Ладно. Мы уже касались однажды этого вопроса, но знал ли мой отец, что биологическим отцом был ты?
– Я никогда ему не говорил. К тому же время, когда он встретился с твоей матерью, позволило считать, что отцом мог быть он. Я не думаю, что твоя мать рассказала ему правду.
– Но она его любила?
Джек кивнул.
– Призналась мне однажды ночью. Он был одного возраста с ней. Красивый, остроумный мужчина и хороший человек. Я понимал, почему она его любила. Во всяком случае, понимаю теперь. Но я чувствовал себя обиженным… нет, скорее опустошенным.
– В таком случае почему ты разорвал отношения с Линдой? Зачем поехал в Андерсонвилл? Ты считал, что это твоя работа?
– Нет. Вы – моя плоть и кровь. – Джек допил воду и поставил стакан. – Несмотря на то что я тебе говорил раньше и на мою реакцию на твой рассказ о предательстве Линды… я подозревал, что именно она – виновница утечки. Линда была умной и изобретательной, и я понимал, что она могла догадываться о моей связи с Амандой. Я страшно злился, и мои подозрения еще больше отдалили меня от нее. Мне следовало уйти, увезти Аманду с детьми и самому за вами присматривать. Но клянусь: я понятия не имел, что Линда узнала про Андерсонвилл.
Пайн посмотрела на него сверху вниз.
– Я тебе верю, Джек.
– Ты собираешься навестить Аткинсов?
– Да, мы собираемся. Но я понятия не имею, живут ли они в прежнем месте. Прошло два десятилетия с тех пор, как была сделана эта фотография. Я написала в полицию округа Толивер, но не получила ответа.
– А у тебя есть адрес?
– У меня есть письма, которые Аткинс посылал Ито. На конвертах указан обратный адрес. Я проверила его в «Гугл-картах». Это… довольно уединенное место.
– Что ты будешь делать, если они все еще там живут? И… Мерси с ними?
– Подумаю об этом на месте. Но если Мерси еще там – тут многое будет зависеть от того, в каком она состоянии, – я придумаю способ рассказать ей правду, а потом привезу домой.
– Сообщишь мне о том, что тебе удастся узнать?
– Конечно.
– Надеюсь, что… она жива и с ней все в порядке.
– Твои слова да Богу в уши, Джек, – вздохнула Этли.
И они с Кэрол ушли.
Глава 71
Они свернули на посыпанную гравием дорогу и ехали по ней, пока гравий не закончился и дорога заметно не сузилась, а затем и вовсе заросла травой и сорняками. Наконец путь им преградили молодые деревца.
– Да, выглядит не слишком многообещающе, – заметила Блюм.
– Складывается впечатление, что лес возвращает себе утраченную территорию, – добавила Пайн.
Они вышли из машины и зашагали сквозь лабиринт. Вскоре оказались на открытом месте и увидели ржавый почтовый ящик на подгнившем столбике. Этли заглянула внутрь – пусто – и изучила потускневшие металлические цифры, которые кто-то прибил к столбику.
– Вполне соответствует индексу на письмах, которые посылал Аткинс, – сказала она.
Они зашагали дальше. Тропинка немного свернула в сторону, и они увидели трейлер с фотографии, к которой столько раз возвращалась Пайн. Он плохо справлялся со старостью – часть передней стенки оторвалась и наружу торчал грязный изоляционный материал, дверь была сорвана с петель, большой участок крыши провалился. Большой шлакоблок выполнял роль ступенек, ведущих к двери.
– Очевидно, здесь уже давно никто не живет… – Пайн подошла к двери и заглянула внутрь. – Вот дерьмо!
Она отскочила назад и едва не упала. Быстро вытащила пистолет, но стрелять не стала.
– Что там? – с тревогой сказала Блюм.
– Змеи, – ответила Этли, медленно отступая. – Щитомордники. Целое гнездо, они повсюду. – Она убрала пистолет в кобуру. – Похоже, мы не сможем провести здесь обыск, да и едва ли сумели бы найти что-то полезное.