Губы Ио искривились в гримасе презрения, но на самом деле какая-то ее часть тоже жаждала такой беззаботной роскоши. Разве не здорово было бы провести вечер в лучшем баре города, сплетничая с Розой и танцуя?
Она взглянула на часы:
– У нас две минуты.
Эдей осторожно проверил ногой балку – та прогнулась под его весом. Боги, она еще менее устойчива, чем кошачий мост – тот хотя бы сделан из металла. Эдей двинулся вперед, раскинув руки, – для равновесия. Через несколько дюймов он остановился и, обернувшись, посмотрел на нее через плечо.
– Ты как? Боишься высоты, да?
Желудок Ио скрутило.
– Откуда ты знаешь?
Эдей едва заметно пожал плечами – чтобы не потревожить балку.
– Твоя сестра часто рассказывает про тебя что-нибудь забавное.
«Моя сестра, – подумала Ио, – покойница. И умрет она медленной мучительной смертью».
Вслух же она произнесла:
– Со мной все будет нормально. Иди.
Не прошло и полминуты, как Эдей пересек балку и нырнул в тень строительных лесов. Когда он повернулся, чтобы взглянуть на Ио, висящий на его ремне медный кастет ярко блеснул, отражая свет. Чувство паники было весьма ощутимым, но в то же время весьма далеким. Ио ступила на доску и начала медленно продвигаться вперед, не отрывая глаз от уводящей ее все дальше полоски дерева, улавливая каждое мелкое колебание и прислушиваясь к бесконечным поскрипываниям. Она старалась не смотреть вниз, чтобы не видеть, что будет ждать ее там, если она упадет.
Уличные фонари замигали, готовясь зажечься. Если они включатся прямо сейчас, любители пропустить вечерком по бокалу вина на балконе тут же заметят ее и, без сомнения, вызовут полицию. Ио рванула вперед и успела ступить на леса всего за секунду до того, как фонари засияли. Она ухватилась за стойки и подождала, пока кровь не перестанет реветь в ушах. Пожалуй, лучше подыскать вакансию офисного клерка или стать официанткой в кафе Амоса – чересчур много волнений за последние сутки.
Когда Ио вновь открыла глаза, Эдей как раз наблюдал, как охранники банка ныряют обратно в здание после осмотра крыши. Они идеально рассчитали время.
Следующий этап был организован куда менее четко. Ио и Эдей осторожными шажками двигались по доскам строительных лесов. Она чувствовала его теплое дыхание на своем затылке, слышала сладкий запах стирального порошка, исходящий от его одежды. «Держи себя в руках».
Наконец Эдей указал на освещенный контур двери. Должно быть, полицейский участок находится прямо за ней. Ио достала инструменты и умело вскрыла замок. Прежде чем открыть дверь, она через плечо взглянула на Эдея.
– Эй! – позвала Ио. – Я должна натянуть Полотно, чтобы мы не наткнулись на охранников. Знаешь, как это работает?
– Ты видишь что-то вроде гобелена, – ответил он. – Я слышал, нити серебряные.
– Хм. Так и есть. – Этот парень полон сюрпризов. Мало кому хотелось узнать о рожденных мойрами хоть что-то, кроме той чепухи, которую болтали в новостях. – Я могу увидеть нити всех людей в этом здании и понять, где они находятся. Но есть побочный эффект: я перестану ориентироваться в реальном, физическом мире.
– Что мне нужно делать? – спросил он.
– Веди меня, – ответила Ио. Боги, она разговаривает как сумасшедшая.
– Понял. – Не медля ни секунды, он обошел ее, одной рукой взял ее ладонь, а другой схватился за дверную ручку – готовый вести Ио за собой.
Ио позволила Полотну расцвести вокруг себя. Нити ослепили ее – но лишь на мгновение. В участке находилось около десяти человек – больше, чем утверждал Роу: по его словам, в ночную смену дежурили пять офицеров. К счастью, ни за дверью, ни на всем этаже никого не оказалось.
– Идем, – скомандовала Ио.
Пальцы Эдея сжали руку Ио, и ее желудок подпрыгнул. Дверь распахнулась.
Они внутри.
Глава 8. Красное
Они стремительно пробирались по восточному крылу. Ио следила за Полотном и сжимала руку Эдея каждый раз, когда видела, что на их этаж вот-вот поднимется офицер. Он замедлял или ускорял шаг, поворачивая Ио в нужную сторону, чтобы она не споткнулась о предметы, которых не различала. От прикосновения Эдея все чувства Ио обострились – она чуть не потеряла голову. Я прикасаюсь к нему. Эта мысль пробежала по ее натянутым нервам, словно электрический разряд.
– Что мы ищем? – прошептал Эдей, когда они достигли коридора с дверями кабинетов по бокам. – Хранилище улик?
– Наверное, его кабинет. На его месте я бы держала эти файлы под рукой, а ты?
Ио наблюдала, как Эдей крадется по коридору, и вскоре поняла, что он… принюхивается возле каждой двери. Он что, настоящая борзая? Это было так странно и очаровательно, что она фыркнула.
– Что ты такое делаешь?
– Он курит, – донесся шепот из дальнего конца коридора. – Сигары.
– Запах не может держаться так долго.
– Подойди сюда – и сама все поймешь.
Ио сбросила Полотно и, с облегчением вернувшись в обычный разноцветный мир, приблизилась к крайней двери слева. В воздухе действительно стоял едкий запах табачного дыма.
– Впечатляет.
Эдей прижался плечом к запертой двери.
– Они услышат, если я ее взломаю?
– Ты можешь ее взломать? – спросила Ио, с трудом скрывая восхищение.
Глаза Эдея округлились – словно он спохватился, что совершил ошибку. Затем робко произнес:
– Наверное.
– Вот. – Ио протянула ему свои инструменты, полагая – вполне справедливо, – что он умеет с ними обращаться. Минута возни с булавками и щипцами – и дверь распахнулась.
Через узкое окно, втиснувшееся между длинными рядами картотечных шкафов, лился свет большой луны, Пандии. Напротив двери стоял простой письменный стол, стул с высокой спинкой и еще кое-что: старинная металлическая настольная лампа и фотография в рамке. На ней была запечатлена влюбленная пара на фоне сверкающего в небе фейерверка. В стеклянной пепельнице на подоконнике лежала недокуренная сигара – ее запах пропитал всю комнату.
Эдей подошел к шкафам и принялся вслух читать этикетки:
– Ордера, аресты, происшествия, нераскрытые дела… Боги, да это займет целую вечность.
– Начни с запертого ящика, – подсказала Ио и тут же затаила дыхание, ожидая, что он огрызнется в ответ.
Но Эдей даже не оглянулся и сразу послушался.
Ио выдохнула, удивляясь своей обеспокоенности: она дала ему наставление и ожидала, что ему это не понравится. Какая глупость – чувствовать вину за то, что проявляет инициативу в деле, в котором у нее намного больше опыта. Чувство вины вошло у Ио в привычку – вот только она полагала, что избавилась от нее. О боги, да сегодня она просто комок нервов.
Ио выдвигала ящики стола один за другим, обнажая стопки управленческих документов: полицейские бюджеты, графики патрулей, отчеты о преступлениях и прочую бюрократическую макулатуру. Верхний ящик был закрыт на сложный ультрасовременный замок – ее инструменты для него не годились.
– Эдей, – шепотом позвала она, – можешь помочь?
Осмотрев замок и ящик, Эдей вышел из комнаты и вернулся с металлическим стержнем – одним богам известно, где он его нашел. Втиснул его за деревянную стенку ящика и чуть нажал. Замок с громким треском раскололся и упал на пол – Ио вскинула руку. Они некоторое время стояли на месте, неподвижные и взволнованные, пока Ио отслеживала все движения на Полотне, но офицеры на первом этаже даже не пошевелились. Оказалось, взлом ящика того стоил: Эдей вытащил здоровенную папку с пометкой «Удушья в Илах».
Они подошли к окну и подставили бумаги лунному свету. Полицейские отчеты о гибели рожденного чернобогом Константина Федорова, приближенного Бьянки Миноса и Ярла Магнуссена – все было здесь. Дальше следовал отчет с заголовком «Эммелин Сигал». К нему прилагались две фотографии: молодая улыбающаяся девушка, позирующая в шляпке с перьями, и раздувшийся побелевший труп на металлическом столе. Свидетель подтвердил, что пограничника Федорова убила именно Эммелин. Двадцатилетняя девушка была танцовщицей во дворце грез в Сиреневом переулке.
– Сигал, – произнес Эдей. – Я знаю это имя. Раньше она состояла в банде «Мидучи».
«Мидучи» была одной из мелких банд Илов, шайкой молодых воров, специализирующихся на взломах с проникновением. Они никогда не промышляли в Илах – только в богатых районах – и платили «взносы», чем заслужили неофициальное одобрение королевы мафии.
– Бандитская разборка?
– Возможно. Хотя Федоров давно ушел в отставку.
Ио ткнула в прикрепленный к отчету документ – это была запись об Эммелин из публичного реестра. Длинную родословную венчало трижды подчеркнутое ручкой заключение: «Принадлежность к инорожденным не установлена».
– Эммелин не зарегистрирована как резчица. Может, она была нелегалкой?
– Полагаю, что «Мидучи» вполне могли иметь своего человека среди чиновников. Такие есть почти у каждой банды.
Многие инорожденные, особенно те, кого общество считало опасными, скрывали силы. Но даже если им удавалось получить поддельное свидетельство о рождении, игнорировавшее их братьев и сестер, продолжать этот спектакль, живя в крупном городе-государстве вроде Аланте, было трудно: чиновники часто обращались за помощью к рожденным музами, чтобы отследить проникающих в города инорожденных. Их называли безбилетниками. Рожденные музами, как и Девять, обладали поразительной и загадочной способностью разоблачать лжецов. Достаточно было лишь подкупить сотрудника публичного реестра – и ваши данные исчезали из общего доступа, но вычеркнуть свое имя из списков Девяти было невозможно. Особенно если речь шла об инорожденном с предупреждением о нежелательном въезде, какими были резчицы.
– Смотри, – прошептал Эдей. Он держал фотографию женщины, лицо которой показалось Ио знакомым. Изможденный вид, впалые щеки, серебристые волосы… Вчерашний дух.
Ио поднесла документ ближе к окну. Ее звали Дрина Савва, ей шел восемьдесят первый год. Вдова обанкротившегося торговца из Района Творцов, которому пятнадцать лет назад пришлось переехать в Илы, когда банк конфисковал их дом. В выписке из