– Бьянка нашла Горацио Лонга? – спросила Ио.
– Похоже, старый мошенник заправляет драками химерин, – сказал Нико.
– Где?
– В Доках.
Ава присвистнула:
– Вот отстой.
И правда – отстойней некуда.
Глава 11. Химерины
Доки порта Аланте представляли собой длинные ряды параллельных деревянных причалов, по бокам которых дремали беспорядочно привязанные лодки. Каждый причал поддерживали сотни тонких деревянных столбиков, покрытых густым морским мхом. Некоторые из них подгнили или развалились, но все же так и остались на своих местах, а потом между ними просто вбили новые. Ночью это место полностью уходило под воду, но теперь очертания Доков напоминали жутких многоножек с длинными лапками.
Ио ненавидела насекомых.
Она шла за Нико по заброшенному причалу, пытаясь разглядеть в густом утреннем тумане сломанные доски и торчащие гвозди. Парень не умолкал всю дорогу – даже когда в его легких заканчивался воздух или когда на него бросали косые взгляды утренние пассажиры трамвая. За те двадцать минут, которые им потребовались, чтобы добраться до Доков, настроение Ио стремительно поднялось: теперь она знала о долговязом рыжем больше, чем когда-либо надеялась узнать.
Ему недавно исполнилось девятнадцать – на десять с половиной месяцев старше нее; по знаку зодиака – Козерог, слава богам; родился на Равнинах Нереиды к северу от города. Его родители – фермеры, но, так как у него четыре брата и три сестры, помощь по хозяйству от него особенно не требовалась. Поэтому, когда ему стукнуло шестнадцать с половиной – по какой-то причине точные числа были для него крайне важны, – он сел на поезд до Аланте, чтобы никогда больше не вернуться домой. Родные писали ему раз в месяц, но в ответ он лишь посылал коробки табака или конфет. «То, что я работаю на банду, вряд ли станет для родителей предметом гордости», – объяснил он.
– В общем, пришлось мне той весной продавать нектарины, которые, как я уже говорил, перезрели, – рассказывал он теперь. – Иду я мимо козьей фермы, той, что по дороге в город. А там козленок, совсем маленький, застрял в заборе, смотрит на меня жалобно и все такое. Я останавливаю тележку и пытаюсь освободить его, но бедняжка не пролезает. Кормлю его нектаринами, пою водой – думаю, хоть голодать не будет. В итоге делаю крюк, чтобы подняться на ферму, и начинаю объяснять жене хозяина: «Там у вас коза застряла…» А она перебивает меня и говорит: «Да мы знаем, знаем. Ее зовут Милли. Она не застряла – может спокойно уйти, когда захочет. Она просто любит внимание».
Ио расхохоталась, и в сером пейзаже Доков ее звонкий смех прозвучал неуместно.
Раздосадованный Нико продолжил:
– Я рассказал об этом маме, а она рассмеялась так же, как и ты! Знаешь, что она сказала, старая ведьма? «Развела тебя коза, дорогой мой Нико!»
От этого Ио рассмеялась еще сильнее.
Нико ухмыльнулся.
– А у тебя с этим как?
– Козы меня никогда не разводили.
– Нет, я имею в виду с родителями. Я знаю, что вы живете с Авой вдвоем, но, может, у тебя есть еще родственники?
– У нас есть старшая сестра, но она… уехала. А наши родители были на Равнинах Нереиды во время забастовки рабочих – когда затопило плотину.
– Боги. Тяжко тебе пришлось.
«И да, и нет», – подумала Ио. Она уже привыкла к тому, что родители не с ними. Работа в полях была опасной, но неплохо оплачивалась. Спать ее обычно укладывала Таис, ужин готовила Ава. Ио любила родителей на расстоянии, как любят знаменитостей, и Таис никогда не упускала возможности это подметить. «Мама любит гиацинты, а не гардении», – всякий раз говорила она, когда Ио приносила домой цветы, которые они рвали вместе с Розой в огороженных забором садах Района Творцов. Заботливая дочь такого не забудет!
– Мы справились, – сказала Ио Нико. Наилучшая версия правды, которую она могла предложить.
Он угрюмо кивнул.
– Даже не сомневаюсь, босс. Мне велели за тобой присматривать, но, думаю, на деле это ты будешь приглядывать за мной.
– Хах! – воскликнула Ио, пренебрежительно махнув рукой. – Ава слишком уж меня опекает.
– Не Ава, босс. Эдей. Он сказал: «Она сильная, но ты должен ее охранять».
На щеках Ио вспыхнул румянец. Ей даже показалось, что она вот-вот умрет от смущения. Она всегда была подтянутой – а как иначе, когда ночи напролет бегаешь по крышам, выслеживая подозреваемых? – но все же никогда не думала, что ее можно назвать сильной. Поняв, что Эдей проявил интерес к ее физической форме, Ио внезапно смутилась. Брюки с накладными карманами вдруг показались ей слишком облегающими, а укороченный свитер – слишком откровенным.
Она не нашлась, что на это ответить, поэтому спросила:
– Этот Горацио Лонг, что о нем известно? Эдей говорил, что его обвиняют в жестокости к бойцам.
– Да, ходят такие слухи. Из-за этого его изгнали из Илов и приказали впредь не использовать человеческих бойцов. Ни один уважающий себя клуб его теперь не наймет, поэтому он начал проводить собственные бои химерин здесь, в Доках. Он бывший моряк и любит вызывать самых эксцентричных химерин Робких морей.
– Это ведь Бьянка изгнала его, верно? Как думаешь, мог ли он подослать духа, чтобы убить ее?
Нико заметно вздрогнул.
– Не называй ее духом. Звучит, как будто она не человек.
«Так оно и есть», – подумала Ио.
– Я не знаю. – Нико почесал затылок. Веснушки, казалось, покрывали все его тело, даже пальцы. – Но бои вряд ли приносят стабильный доход. Мне говорили, что он берется за любую работу, которую ему предлагают. Понимаешь, о чем я?
Ио понимала: Горацио был наемником, выполнявшим любые прихоти богачей Аланте. По спине у нее пробежал холодок, и утренняя роса была тут совершенно ни при чем. Ее собственную работу тоже нельзя было назвать чистой, но, по крайней мере, до такого она никогда не опускалась.
«Этот город, – часто повторяла ее мать, – попытается украсть у тебя все хорошее, Ио. Но ты ведь этого не допустишь, правда?» И маленькая Ио всегда обещала, что так оно и будет. Но потом она выросла, и ей пришлось работать, оплачивать счета, покупать продукты – и тогда она поняла… Все эти люди, подобные ей, – инорожденные, иммигранты, выходцы из низших классов, которых никто не желал брать на работу, – изо всех сил старались, чтобы у них не украли все хорошее. Все это у них понемногу отнимали хитростью: когда увольняли без пособия или без причины отказывали в сдаче квартиры, когда бросали презрительные взгляды в транспорте. Считать, что они сами это допустили, означало переложить на них ответственность за систему, которая прогнила задолго до их рождения. Но мама никогда не была так бедна, как ее дочери. И мама не была инорожденной. Она не могла понять всего.
Факт оставался фактом: за разумную цену Горацио Лонг готов на все. Был ли это его личный выбор или нет – но он стал опасен.
– Он инорожденный? – спросила Ио.
– Бьянка так не думает. Он не зарегистрирован и никогда не проявлял признаков силы.
Таких, как серебряный блеск в глазах Ио или мерцание меди в глазах диоскуров.
– Когда мы его встретим, – предостерегла она Нико, – не бросайся на него. Ни в коем случае не веди себя агрессивно. Я богатая девушка, не местная. Мы с тобой познакомились в клубе, и ты упомянул, что Доки – лучшее место, где принимают ставки, во всем городе. Выведем его на разговор об Илах, об инорожденных. Мы слышали, что по улицам Аланте ходит женщина с обрезанной нитью жизни, – неужели это правда? Он с большей вероятностью даст нам ответы, если решит, что сможет вытянуть из нас деньги, поэтому нужно трясти кошельком при каждом удобном случае.
– Есть, босс! – бодро отчеканил Нико.
– Говорить будешь ты: у тебя это отлично получается.
Нико усмехнулся.
– Сестры считают, что мой рот только на это и годится: болтать, болтать, болтать. А целоваться – никогда.
Ио улыбнулась: Нико стал для нее приятной – и весьма долгожданной – передышкой после безумия двух последних дней. Впереди в тумане показались несколько сбившихся в кучу фигур. Их голоса, резкие и колючие, разносились по всем Докам. Большинство из них принадлежали рабочим средних лет, которые пришли сюда сразу после закрытия местных клубов. Они собрались вокруг странной прямоугольной щели.
Нико положил локоть Ио на плечо и сделал вид, что спотыкается, еще не до конца протрезвев после ночного загула.
– Эй, эй! – омерзительно громко окликнул он. – Пропустите-ка мою девочку. Она приехала из Нанзи на выходные. Папочка отсыпал ей на карманные расходы вдвое больше обычного.
Одобрительно ухмыльнувшись, мужчины пропустили их к отверстию, которое, видимо, представляло из себя бойцовскую яму. Внутри виднелись опорные столбы, образовывавшие импровизированную ограду вокруг прямоугольной площадки, залитой грязью. С каждой стороны на столбах висели ловушки для крабов, накрытые темной мокрой тканью. Внутри что-то шипело и грохотало – должно быть, бойцы.
Официально эти существа назывались неогибридами, но в Илах их звали химеринами – то есть маленькими химерами. Они начали появляться из темных расщелин мира через несколько лет после Краха, с искореженными, несимметричными частями тела, сверкая рядами острых зубов. По выходным отец Ио ловил крысокрабов, которых мама запекала до золотистой хрустящей корочки, а затем продавала на фермах ради дополнительного заработка.
Нико притворился, что уткнулся носом в ухо Ио, а сам прошептал:
– Он идет.
Прибытию Горацио Лонга предшествовал запах тухлой рыбы. Ио повернулась, чтобы рассмотреть его: это оказался мужчина лет шестидесяти, большой и грузный, его кожа была испещрена морщинами, причудливо искажающими морские татуировки. Теперь у моряков не так много работы: с каждым годом море становилось все более бурным и приливные волны все чаще затягивали лодки в темные воды.
Горацио улыбнулся, но взгляд его оставался холодным.
– Дама желает сделать ставку? Вам повезло: сегодня у меня выступают новички. Будет настоящая грызня.