Затем кто-то выкрикнул:
– Как он сделал предложение?
Стоящая на сцене Таис улыбнулась Сен-Иву краешком рта – выражение, так хорошо знакомое Ио. Ио приготовилась испытать шок, услышав голос сестры спустя целых два года после «Оставьте меня в покое. Вы и так уже сделали достаточно».
– Мы просматривали заметки для сегодняшней презентации, сидя на полу в нашей гостиной, в окружении пустых коробок из-под айенской еды, – влюбленно произнесла она. – И вдруг он взял меня за руку и сказал, что без меня у него ничего бы не получилось. Что без меня он ничего и никогда не захотел бы сделать. И подарил мне кольцо своей бабушки. – Таис продемонстрировала залу безымянный палец – и толпа буквально обезумела, взорвавшись аплодисментами, свистом и одобрительным улюлюканьем.
– Моя невеста, – Сен-Ив перекрикивал шум, – рождена мойрой. Она прядильщица. Она была первым добровольцем, присоединившимся к нашей Инициативе, чтобы использовать свои силы для выявления связей между инорожденными и их жертвами. Скажи, дорогая, почему ты к нам присоединилась?
– В основном из-за тебя, – рассмеялась Таис, и зал взорвался хохотом вместе с ней.
Им это нравилось. Они купились на это. Но только не Ио. Это не Таис. Та Таис, которую знала Ио, без раздумий ушла от Томаса Маттона. Она стремилась построить империю собственными руками, не жертвуя тем, кем была и во что верила. Кто эта самозванка с модной прической и дорогим ожерельем? С ослепительным женихом, который воплощает в себе все, что Таис всегда ненавидела: богатых парней, мечтающих стать спасителями инорожденных, и привилегии во всей их прогнившей красе. Она просто не может быть Таис.
– Но все же, – снова заговорила Таис. – Инициатива необходима. Ее нужно было реализовать еще много лет назад, когда Орден Фурий оказался уничтожен. Это не только снизит уровень преступности в Аланте, но и снимет с инорожденных навешенный на них ярлык. Я родилась и выросла в Илах…
По залу пробежал неодобрительный рокот.
– Да. Именно так. Я знаю, каково это, когда на тебя смотрят свысока. Со мной и моими сестрами постоянно обращались плохо: требовали, чтобы мы работали за половину зарплаты или халтурили ради выгоды работодателей. Люди верят, что все инорожденные – продажные и испорченные, но это очень далеко от истины. Люк предлагает нам сотрудничество: мы, инорожденные, можем постараться – и сделать этот город лучше.
«Постарайся – и сделай этот город лучше». Боги, эта фраза действительно в ее стиле. Таис всегда была идеалисткой. Она искренне верила, что если работать достаточно усердно, если выбирать благородство и доброту и оставаться верной своим идеалам, то можно изменить этот мир к лучшему. Лучшая версия себя и лучшая версия мира – вот ее вечная мантра. Но она ведь не могла искренне влюбиться в Сен-Ива, не могла искренне поверить, что он способен покончить с несправедливостью по отношению к инорожденным, просто заставив людей работать вместе? Таис ведь не настолько наивна… Или нет?
Когда аплодисменты стихли, Сен-Ив сказал:
– Позвольте мне представить остальных членов команды: наших замечательных инорожденных волонтеров и полицейских, которые будут работать под нашим началом. – Он стал перечислять имена – названные им люди поднимались на сцену. Ио не слушала: она смотрела только на Таис, которая, улыбаясь, стояла рядом с Сен-Ивом и подсказывала вопросы, которые ему следовало задать команде. Она выглядела такой счастливой.
«Мне казалось, – говорила Ава, – что, пока вы работали вместе, ты была несчастна… А теперь ты счастлива. И она счастлива. Может, ее решение держаться подальше не такое уж и плохое, а?» Знает ли Ава, что – кто – делает ее сестру счастливой? Не потому ли она ничего не сказала Ио – догадывалась, что та этого не одобрит? Ио не могла не спросить себя: может, именно поэтому Таис и не хотела, чтобы Ио знала о ее возвращении? Может, это она всему виной – она причина того, что сначала Таис оставила их, а теперь попала в сети Сен-Ива?
Ио рухнула в кресло, продолжая наблюдать за происходящим. На сцене стояло уже более двадцати человек разных пола и расы – и все они с обожанием смотрели на Сен-Ива, в особенности Таис.
– Ио, – прошептал Эдей, наклоняясь к ней, – это твоя сестра?
– Да.
– Ты знала? – В его голосе звучало подозрение. Она повернулась и взглянула на него: брови нахмурены, но он все же изучал ее, а не людей на сцене.
– Нет. Клянусь, я вижу ее впервые за два года.
Он кивнул.
– Пожалуйста, не…
– Я не скажу Бьянке, – пообещал он. – Ты и правда ее боишься?
– А не стоит?
Он окинул зал серьезным взглядом.
– Полагаю, что стоит. – Какое-то время они сидели молча. – Послушай, я хотел сказать тебе, что, эм… Думаю, ты права. Насчет того, что терпимость к насилию сама по себе тоже является насилием.
Она сказала не совсем так, но его версия звучала даже лучше. Глубже.
– И я хотел сказать… пророчество муз… это ерунда. Девять тебя совсем не знают. Не знают, кто ты и что будешь делать. Оно не сбудется лишь потому, что их протеже написали об этом стихи и нарисовали твои портреты. Решать только тебе.
Ио захотелось уткнуться лицом ему в плечо, почувствовать его руки. Она хотела утонуть в его нежности, укутаться в его мягкий голос, укрыться за его спиной от опасности – она чувствовала себя ножом, выхваченным из сжатого кулака.
– Именно это я больше всего и ненавижу в силах вроде тех, какими обладают Девять, – продолжил он, не обращая внимания на то, что ее сердце медленно тает. – Говорить о будущем так, будто это нечто конкретное, будто наши судьбы предрешены, а они расшифровывают их, как страницы ветхой книги. Судьба лишает нас выбора, а я так жить не могу. И не буду.
Ио откинула голову на бархат сиденья. Балкон вверху был увенчан узором анемонов и волн. «Судьба лишает нас выбора». В словах Эдея не было ни лжи, ни гнева, ни жестокости. Для него это был просто факт, тривиальный в своей абсолютности. Но для Ио это оказалось настоящим ударом: каждое слово заново вскрыло недавно зажившие раны. Судьба и выбор – она виновна в том, что лишила его и того и другого. Ио размышляла о том, как Эдей, должно быть, сожалеет, что не может сделать для Чимди больше, как он злится из-за манипуляций Девяти, о милых ободряющих словах, которые он только что сказал. Что бы такой нежный и благородный парень, как Эдей, подумал о нити судьбы, бесповоротно связывающей его с той, кого он едва знает?
Он возненавидел бы ее.
Если Ио скажет Эдею правду – он возненавидит и ее тоже.
– А вот и наш приятель! – сказал Нико, прервав ее мысли.
На сцену поднялся рожденный фобосом.
– Арис Лефтериу, – объявил Сент-Ив, и его улыбка стала еще ослепительнее, если такое вообще возможно. – Начальник моей охраны и – если Инициатива продвинется вперед – всех наших подразделений. Могущественный рожденный фобосом, который храбро служил со мной в Корпусе Айсбергов и которому я обязан жизнью.
Зал зааплодировал, но не так горячо, как раньше. Все знали, что рожденных фобосами стоит бояться, даже если их представляют хорошими парнями.
– Что думаешь делать? – спросил Нико.
А какие у них есть варианты? Сестра Ио помолвлена с Сен-Ивом, да к тому же и знать ее не желает. А руководитель службы безопасности ее жениха – тот самый человек, что всего полчаса назад пытал ее и Эдея.
– Можно проследить за ними, – предложила Чимди. – А когда фобос останется один, мы схватим его и приведем к Бьянке.
– Схватить рожденного фобосом? Это не так-то просто, – возразил Нико. – Они уходят. Решай быстрее, босс.
В зале зажегся свет. Зрители стали подниматься со своих мест и потекли к выходу.
Наконец Эдей сказал:
– Идем за ними.
Ио заставила себя отвести взгляд от Таис и последовать за остальными. Звук ее шагов приглушал толстый красный ковер. Из соседних лож выходили люди, оживленно переговариваясь между собой, и Эдей провел их через служебный вход в конце коридора, откуда они по винтовой лестнице спустились на первый этаж. Дверь на сцену, освещенную дюжиной прожекторов, была открыта.
Пусто. Сен-Ив и его команда уже исчезли.
Вдруг из толпы кто-то крикнул:
– Эдей!
Он остановился, а вместе с ним замерли и остальные. Ио проследила за его взглядом и увидела красивую девушку в черном платье с высоким воротником, подчеркивающим сердцевидную форму ее лица и тонкую шею. Она держала под руку другую девушку и симпатичного парня – все трое весело шагали по коридору, направляясь к выходу. Смутившись, девушка отпустила друзей и поплыла к Эдею.
– Привет, Самия, – поздоровался Нико через плечо Ио.
Значит, это Самия. Целительница. Возлюбленная. Источник половины вины Ио. Ио расслабила лицо, придав ему небрежно нейтральное выражение.
Самия улыбнулась Нико и Чимди, а затем перевела взгляд на Ио, стоявшую в шаге от Эдея.
– О, привет! Ты, должно быть, детектив.
Боги, как же неловко.
– Да, эм, да, привет, – не слишком внятно ответила Ио, мечтая, чтобы земля под ее ногами разверзлась и поглотила ее целиком.
– Что вы здесь делаете? – спросила Самия.
Повисло гнетущее молчание. Эдей осматривал друга Самии с головы до ног, выглядя при этом довольно… неловко – вот самое подходящее описание, подумала Ио. Что-то в изгибе его губ и в скрытности в глазах напоминало ребенка, которого вызвали к доске решить уравнение, которого он не проходил.
Наконец Эдей ответил:
– Мы кое-что изучаем.
Ответ был чересчур загадочным, и Самия вполне справедливо закатила глаза.
– А ты что здесь делаешь? – вмешалась Чимди.
Замешательство немного сошло с лица Эдея.
– Оставь ее, – пригрозил он.
В тот же момент Самию окликнули друзья. Бросив извиняющееся «Увидимся позже», она помахала им на прощание и поспешила к выходу.
Чимди скрестила руки на груди.
– Ума не приложу, как это может тебя устраивать, Эдей. Она теперь и на собрания ходит?